Елена Первушина - Мифы и правда о женщинах Страница 6

Разумеется, археологов очень интересовал вопрос, была ли женщина матерью погребенных с ней детей. Данные генетического анализа оказались неожиданными. Только самый младший ребенок – пятилетняя девочка – безусловно находился в родстве с женщиной. Двое других – десятилетняя девочка и девятилетний мальчик – не были родственниками женщины, зато, по всей вероятности, приходились друг другу братом и сестрой.

Исследование содержания изотопов стронция в костях погребенных людей дали еще более удивительные результаты. Неолитическая женщина не была домоседкой и успела попутешествовать по Британии. Она родилась примерно в 80 км севернее поселения, где 30 лет спустя нашла свою смерть. В район вблизи дорчестерского святилища она переехала уже во взрослом возрасте, там же обзавелась двумя чужими детьми. Затем снова вернулась на родину, родила дочь и тогда уже вместе с тремя детьми вернулась к святилищу, где все четверо погибли.

Пока шло изучение человеческих останков, археологи продолжали раскопки святилища. Центральная яма оказалась огромной глубины – с помощью каменных топоров и долот древние обитатели меловых холмов смогли проникнуть в почву на 6,5 м. Мартин Грин предположил, что этот бездонный колодец символизировал лоно Матери-земли.

Строители святилища были современниками строителей Стоунхенджа. По данным археологии, один из первых неолитических храмов, возведенных на месте Стоунхенджа, ничем не напоминал хорошо известный нам Хоровод Гигантов, а скорее был похож на обнаруженное Мартином Грином святилище в Дорчестере. Кстати, неподалеку от святилища располагается еще один удивительный памятник эпохи неолита – так называемый Дорчестерский Курсус – дорожная насыпь шириной в 100 м и длиной в 10 км, огражденная канавами и белыми меловыми валами (такие же валы окружали центральную яму святилища). По качеству эта дорога ничуть не уступает знаменитым римским дорогам, которые появятся в Великобритании лишь через три с половиной тысячелетия. Вдоль насыпи расположены погребальные курганы. Мартин Грин обратил внимание, что Дорчестерский Курсус проложен в направлении зимнего солнцестояния, и предположил, что это была священная дорога, связывавшая мир мертвых с миром живых. Возможно, жертвоприношение женщины и детей также каким-то образом связано с празднованием зимнего солнцестояния. Однако едва ли мы когда-нибудь узнаем с точностью, какое значение для соплеменников имело это погребение.

Война богини и бога

Противники женской эмансипации часто говорят о том, что она не сообразна самой природе. Женщина может быть так же умна и даже так же сильна физически, как мужчина, но ее судьба определена анатомией – у нее есть матка и грудь, значит, ей предназначено рожать и вскармливать детей. И пытаясь хоть немного отклониться от предначертанного пути, женщина нарушает мировую гармонию.

С этим мифом об изначальном, биологическом и анатомическом, предназначении женщины тесно связан другой – миф о Великой Богине и матриархате, заключающийся в том, что женщины некогда царили на Земле и были объектом поклонения именно в качестве Великих Матерей, непосредственно связанных с силами плодородия. Тогда, как полагают некоторые современные историки и культурологи, миролюбивые земледельцы создали под руководством женщин общество всеобщего равенства и процветания. А располагался этот Эдем, где мудрая Ева руководила покорным и работящим Адамом, в районе современной Украины. Какие же археологические факты стоят за этим мифом?

Наследниками культуры Иерихона и Чатал-Гуюка были ранние культуры древней Месопотамии – предшественницы Шумера. Позже следы первых земледельцев появляются на огромной территории от Египта до Китая. Во всех этих областях археологи находят глиняные статуэтки, изображавшие женщин: девушек, рожениц и старух.

На Украине одни из первых земледельческих поселений были обнаружены по берегам Днепра, Днестра и Дуная. Эта культура была названа «трипольской» (по поселению у села Триполье, близ Киева). Здесь, как и в Передней Азии, найдены поселения-гиганты площадью 200–450 га, на которых насчитывалось до трех тысяч жилищ; в этих местах проживало порядка 10 тысяч человек. Однако это не были города, вроде Иерихона или Чатал-Гуюка. Трипольские поселения оказались удивительно недолговечны – 70–100 лет. После жители сжигали дома и уходили в другое место. Вероятно, причиной такой мобильности было то, что земля быстро истощалась, и жители огромного трипольского протогорода начинали голодать.

Трипольцы жили в многокомнатных полуземлянках, длиной 8–11 м; каждая комната, по всей видимости, предназначалась для одной семьи. В некоторых жилищах встречаются небольшие глиняные четырехугольные возвышения, в которых археологи распознали домашние алтари для поклонения семейным богам. В более поздних поселениях дома располагались концентрическими кругами, так что в центре оставалось свободное пространство, которое служило общественным загоном для скота. Трипольцы разводили свиней, коров, коз и овец; корчевали лес, чтобы освободить землю под новые пашни. У них были медные шилья и рыболовные крючки, позднее появились медные бусы, ожерелья, браслеты. Они расписывали посуду, рисуя спирали красной охрой, черной сажей и белым мелом, шили одежду из шкур и пряли шерсть. Трипольцы оставили нам множество женских статуэток из глины.

В 1950-х гг. археолог Мария Гимбутас предположила, что причиной гибели трипольской культуры послужили многократные вторжения кочевников-скотоводов из Восточной Европы. Сама по себе эта гипотеза не вызвала больших возражений у других археологов. Однако Гимбутас также считала, что речь шла о войне не просто двух народов, а двух религий и двух систем: мирных земледельцев, поклонявшихся Великой Богине и повинующихся женщинам, и воинственных кочевников-скотоводов, считавших женщин существами низшего порядка. Когда скотоводы победили и подчинили себе земледельцев, женщины попали в вековое рабство, и мир навсегда утратил изначальную гармонию.

Наиболее ехидные мужчины возражают на это: «Ну и что толку от вашего матриархата? Так бы всю жизнь и ковырялись в земле каменными мотыгами и лепили бесконечные горшки из глины. Вот когда к власти пришли настоящие мужики с солидными бронзовыми ковыряльниками, тогда и начался вертикальный прогресс!»

А была ли девочка?

Но существовал ли в самом деле в аграрном обществе единый и всеобъемлющий культ Великой Богини и, как следствие, матриархат? Была ли великая война между Богиней и Богом, закончившаяся полной победой последнего?

Большинство современных археологов полагает, что гораздо более вероятным является другой сценарий: Богиня Земля была лишь одним из высших существ первобытного пантеона; ее культ и связанные с ним мифы постоянно развивались и обогащались новыми деталями и смыслами на протяжении тысячелетий. Каждый народ, каждая община рассказывали и воспроизводили их по-своему, сообразуясь с существующим «социальным заказом».

Развитие земледелия и понимание того, что выживание общины отныне связано с плодородием, не могли не привлечь внимания людей к способности женщин вынашивать и рожать особые «плоды» – детей. Вероятно, именно в неолите формируется представление о женщине как о «Матери-земле», которое позже станет одним из центральных в мировой культуре. И все же этот культ был, по-видимому, лишь одной из сторон религиозной жизни общины. Женские статуэтки раннего неолита – это маленькие «домашние» божки: возможно – семейные обереги, возможно – охранительницы беременных женщин, возможно – участницы весенних обрядов плодородия, но едва ли богини-повелительницы, «царицы-матери». Женщина Чатал-Гуюка, обнимающая череп предка, предстает перед нами скорее дочерью своего отца, чем матерью своих детей. Может быть, женщина из Британии, ее дочь и чужие дети были принесены в жертву Матери-земле, но у нас нет никаких доказательств того, что эта женщина обладала каким-то высоким статусом и пользовалась особыми правами – в ее могиле не было найдено украшений, и анализ костей говорит о том, что она и дети при жизни голодали.

Положение женщины в деревне и в городе

Как ни странно, но при анализе социальных отношений, существующих в земледельческих и скотоводческих общинах, очень часто оказывается, что, несмотря на кажущееся неравенство, мужчина и женщина во многом равноправны: женщина может обладать имуществом, может передавать его по наследству, может сама принимать решение о вступлении в брак или разводе. И если вдуматься, это справедливо – крестьянин и крестьянка выполняют практически одинаковый объем работ, вносят одинаковый вклад в выживание семьи. Отношение к детям в таких семьях часто амбивалентное, противоречивое. Их любят, в них видят будущих кормильцев, но рождение ребенка зачастую вызывает страх ввиду появления «лишнего рта». Женщина-мать, как правило, слишком занята работой, чтобы самой воспитывать детей. За малышами присматривают старшие дети или бабушки с дедушками (вспомните, что в большинстве народных сказок состав семьи именно таков: братец и сестрица или бабушка, дедушка и внук или внучка; родители в сюжете не фигурируют, как правило, они – в поле).