Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №12  за 1997 год Страница 6

Вот таких-то и не встретишь за рубежами Франции, а то и той провинции, где их производят. Хотя бы потому, что мало их количество! А также и потому, что французы съедают такие сыры сами. Это вовсе не значит, что попавшему в галльскую глубинку чужеземцу откажут в особо зловонном, расползающемся в руках и неотчищаемом от брюк (если кусочек упадет на них) сыре. Отнюдь. Чужеземец тоже имеет право на свою порцию, если он готов заплатить довольно дорого за маленький кусочек и, кроме того, если он берет на себя заботы по транспортировке сыра: не повредит ли дорога вкусу. Сверх того следует учесть и возможную реакцию попутчиков. В особо трудное положение можно попасть в герметически закрытом пространстве самолета.

Идея купить набор сыров мне понравилась. На особо лакомые сорта я не претендовал за дороговизной последних, а также потому, что мои близкие сырами не избалованы. Несколько кусков самых обычных — обычных во Франции! — сортов устраивали меня вполне. Трудность заключалась в выборе: помню, после обеда официант обносил нас подносами с сырами, и я вслепую показывал на два-три. Все равно было вкусно, разве что непривычно есть сыр после обеда, без хлеба и не запивая чаем. И никто точно не мог мне сказать: сколько же сыров во Франции. Говорили — 400, говорили — 500, а если с подвидами, так и несколько тысяч. А это значило, что хотя, согласно статистике, средний галл съедает в год по 15 килограммов сыру, попробовать все сыры, производимые в стране, вряд ли кому удавалось.

Вот почему в последнее свое утро в Париже я зашел в самую обычную «Fromagerie» — сырную лавку на непритязательной улице между площадями Франца Листа и Лайоша Кошута. Лавка была небольшая, и вдоль трех стен тянулись стеллажи, а на них лежали сыры: огромные круги, головы величиной с футбольный мяч и с теннисный мячик, комки в изящных корзиночках и в стеклянных банках, треугольники в деревянных коробочках и ромбы в станиолевом серебре, и... и... и...

В лавке так пахло, что у меня разыгрался аппетит. И хотя, двигаясь вдоль полок, я почувствовал, что запахи все время менялись, это только обострило дотоле неизведанные мною чувства.

— Мсье?

— Я бы хотел выбрать несколько сыров... Понемногу... Сувенир... из Франции... Вы меня понимаете?

— Йес, сэр! — О, счастье! Он говорил по-английски, что случается не в каждой сырной лавке самого сырного государства в мире. — Подобрать. Сыр. За границу, м-м-м...

Он на минуту задумался, потом скользнул рукой по прилавку, выбирая нужный нож. Богатый выбор инструментов наводил на мысль о том, что передо мной мастер. Обеими руками он поднял стальную дугу с двумя рукоятями. Снял с полки шар, въехал в него ножом и выехал, изымая вызывающе оранжевый сегмент. Сыр был сух и слегка крошился.

— Мимолет! — он завернул его в узорчатую бумагу с пергаментной подкладкой.

— Надпишите название, мсье, — попросил я.

Изящным французским почерком он вывел название. И новым ножом отрезал новый кусок — белый и плотный.

— Вам еще нужен канталь, — и капталь лег на прилавок, — реблошон. Из молока, — он задумался над словом, приставил пальцы к голове рожками и по-козьему заблеял. — Великолепно, мсье!

— Теперь камамбер, — он написал на обертке «camembert» и еще что-то длинное с большим количеством «де» и «де ля».

Я не возражал против камамбера, против жюмо, против жерармера. Я обрадовался сеннектеру. Я испытал истинное удовольствие, увидев в предназначенной мне коробке шабишу. Все граммов по сто. Я сказал:

— И рокфору, мсье?

— И рокфор, мсье, и рокфор. Настоящий, мсье, не корова, мсье, не корова, — он снова приставил к голове пальцы, но блеять не стал, ибо вспомнил слово, — овца.

Он взглянул на меня оценивающе:

— Но, мсье, дорого. Мсье?

Я кивнул. Не дороже денег, а раз в жизни можно себе позволить и настоящий рокфор. И завернутый, надписанный, мокроватый, изъеденный плесенью кусок лег в коробку. Места в ней оставалось мало, и это меня устраивало. Хозяин взглянул на коробку как художник на холст, ждущий последнего штриха. И как художник на палитру взглянул на стеллажи и на меня.

— Что-нибудь ароматное, мсье, — попросил я и, как бы объясняя свою просьбу, слегка зажал нос.

— Отлично, мсье! Бри де Мо?

Я благодарно  кивнул. Это название я слышал впервые.

— У вас хороший вкус, мсье, — он не договорил «для иностранца». — Бри де Мо, мсье, Бри де Мо.

Он протянул руку к маленькой коробочке.

— Пардон, мсье! — раздался голос у меня за спиной. — Какой компанией вы летите?

Изящная старушка, зашедшая в лавку, доброжелательно наблюдала за нами. Не совсем понимая  в  чем  дело,  я  галантно ответил:

— «Эр Франс», мадам.

— Тогда можно Бри де Мо, мсье, тогда можно.

Л. Минц, наш спец. корр. | Фото автора

Всемирное наследие: Дворцы и фонтаны Версаля

Материалы рубрики готовятся журналом «Вокруг света» совместно с Центром Всемирного наследия в Париже и Комиссией Российской Федерации по делам ЮНЕСКО МИД РФ

Версаль... От Парижа до резиденции французских королей не более получаса езды. Золоченый дворец виден издалека. Чтобы дойти до него, надо пересечь площадь, мощенную тысячами булыжников и похожую на гигантский черепаший панцирь. Идти по ней довольно трудно и, может, потому вспоминаются не только роскошные кареты, въезжавшие сюда...

1789 год. Толпы изможденных женщин подошли к Версалю, требуя выхода короля. Впереди, верхом на лошади, с пистолетом в руке, с развевающимся красным шарфом скакала Теруань де Меркюр. Одна из первых она ворвалась в Бастилию, а потом возглавила поход женщин на Версаль.

Голодный бунт испугал Людовика XVI, и он поспешно бежал в свою резиденцию в Париже. В состоянии отчаяния бедняки могли уничтожить великое создание зодчих, ошеломленные его роскошью и богатством. К счастью, этого не произошло. Они не стали разрушать то, что отчасти являлось и их достоянием — достоянием великой французской культуры. Они шли не разрушать, а требовать справедливости.

...Королевский дворец, строительство которого было начато во времена Людовика XIV (1661 г.), согласно записям тех лет, «стоил 15228287 ливров, 10 су и 3 денье». Тщеславного юного короля называли Королем-Солнце. Вся страна работала на Версаль: более 36 тысяч человек трудились долгие годы, и строительство закончилось при Людовике XVI.

Сколько бы раз я ни бывал в Версале, меня всегда поражало его величие. Сквозь огромные резные двери вхожу в необъятный зал, а впереди видны проходные золоченые покои. Невероятно трудно представить дни и ночи единственного властелина и пленника этих бесконечных палат.

В правой части дворца, неподалеку от входа, находится Королевская капелла. Большой алтарь окружен бронзовыми фигурами древнегреческих богов — работа Корнеля ван Клеве, а орган изготовлен одним из выдающихся органных мастеров Робертом Клико. Пол выложен мрамором разных цветов, в центре его — королевский герб. Капелла состоит из двух ярусов. Спиральная лестница ведет наверх — туда могла войти только королевская семья. Фрейлины располагались внизу. Вспоминается забавный случай, описанный историками: обычно на мессу приходило много знатных дам в надежде привлечь внимание любвеобильного короля. Однажды начальник королевской гвардии объявил, что на службе короля не будет. Это был розыгрыш, и когда Людовик XIV прибыл туда, ни одной дамы не оказалось.

Обычно после мессы король отправлялся в один из девяти парадных залов. Теперь туда идут толпы туристов, подолгу останавливаясь в каждом. Пышно украшенные многоцветным мрамором, лепниной, бронзой, дорогими гобеленами, они названы именами мифологических героев: зал Геркулеса, Венеры, Меркурия, Аполлона, Марса, Дианы...

Хотя я знаю, что впереди — Зеркальная галерея, все равно каждый раз она поражает воображение.

Огромный зал длиной 73 метра, шириной 10 метров и высотой с пятиэтажный дом кажется дворцом в дворце. Семнадцать арочных окон обращены в сад, между ними — проемы с зеркалами, создающими ощущение безграничности зала.

Во времена Короля-Солнце вся мебель зала, включая кадки для растений, столы, стулья, а также статуи были отлиты из серебра. Многое сохранилось и по сей день. В Зеркальной галерее невольно прикрываешь глаза от блеска люстр из богемского хрусталя. Консоли из позолоченного дерева с мраморными столешницами, вазы из порфира, античные бюсты...

Неподалеку от галереи находятся апартаменты королевы. Первое, что останавливает внимание — большая, размером почти с комнату, кровать. Над альковом — балдахин, украшенный страусовыми перьями. Всякий раз гиды, ведущие туристов из разных стран, обязательно рассказывают один и тот же эпизод.

...По сложившейся исстари традиции королева Франции рожала «публично». Версаль был открыт для всех, и накануне родов королевы — переполнен. Когда появилась на свет одна из принцесс, в спальне столпилось столько народу, что королю пришлось собственноручно открыть окно для проветривания.