Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №9 за 2003 год Страница 6

Неожиданно быстро эти вопросы разрешились. При этом было решено, что в Бутово будет открыт храм, куда люди смогут приходить молиться – потому что здесь земля освящена кровью священномучеников. Как только территория была передана Русской Православной Церкви, она стала открытой для всех. Ибо даже тогда, когда чекисты признали, что это зона массовых захоронений, они разрешили доступ сюда только по выходным дням. Затем был построен храм по проекту архитектора Дмитрия Шаховского, чей дед, священник Михаил Шикт, тоже здесь расстрелян. Сама территория… Я не могу сказать, что она благоустроена, но она все-таки приведена в порядок. Потому что когда мы ступили сюда впервые, чтобы пройти от первого поклонного креста к тому месту, где находится сейчас храм, мы топорами прорубали заросли борщевика, сухостоя, буквально, как в джунглях. Сейчас основная часть территории, по крайней мере, ухожена, скошена трава, обозначены рвы, разбиты цветники – совсем другой вид. И это с нашей точки зрения очень большой шаг.

В 1997 году на средства Московского правительства в Дрожжино была практически заново построена дорога от Варшавского шоссе. Сюда был пущен автобус, налажено рейсовое сообщение. Этот рейс был организован именно для того, чтобы люди приезжали на место захоронения, и сейчас этим автобусом пользуются все, хотя расписание его приурочено к расписанию богослужений. Так или иначе это место стало достижимым, доступным. В начале 1997 года по благословению Его Святейшества было произведено вскрытие одного из рвов и впрямую доказано, что это – место массовых захоронений расстрелянных. И в 2000—2001 годах, опять же на средства Московского правительства, были проведены проектно-изыскательские работы с целью точного нахождения рвов. Их обнаружено тринадцать. После этого, собственно, и возникла мысль, чтобы всю эту территорию сохранить как памятник. Для начала пришлось остановить строительство здесь, в Дрожжино, микрорайона из нескольких многоэтажных домов, коммуникации которых вообще планировалось проложить через южный ров. После того как план отменили, было принято решение о сохранении этого места как исторического памятника. И сейчас все, что происходит в Бутово, вошло, можно сказать, в гораздо более серьезную стадию. Готов проект благоустройства и озеленения памятника «Бутовский полигон». Сейчас этот проект проходит последние экспертизы, и надо будет решать вопрос о финансировании работ по благоустройству территории полигона. Основная идея проекта – это сохранение территории в прежнем виде и обозначение погребальных рвов в виде холмов. Потому что, если вы ходили по проваленным ямам, забросанным мусором, обувью, чернильницами, вы сами понимаете, как это жутко. Надо проделать мелиоративные работы, земляные, работы по озеленению и так далее, но главное, с чем сейчас все согласились, это то, что здесь должен быть памятник.

…Реально так сложилось, что вся деятельность на полигоне происходит вокруг нашей общины. Мы собираем материалы по истории полигона, о людях, которые здесь пострадали. Члены общины принимают непосредственное участие в подготовке периодических выпусков книги памяти «Бутовский полигон», которая издается на средства Московского правительства. Сейчас у нас более 500 различных вещей, принадлежащих людям, которые были расстреляны здесь.

Поэтому мы надеемся, что рано или поздно здесь будет музей, посвященный памяти пострадавших. Ведется работа по созданию интернет-сайта с материалами, посвященными людям, погибшим в Бутово. Архив огромный! На средства общины был издан полный список погибших на полигоне. И несмотря на ограниченный тираж в 500 экземпляров, это издание дало возможность очень многим людям найти своих близких. Мы его разослали по библиотекам, в комиссии по реабилитации и так далее. И надеемся эту мемориальную деятельность в дальнейшем расширять. Начиная с осени прошлого года в помещении, отведенном под воскресную школу, почти постоянно действуют экспозиции, посвященные людям, погибшим на полигоне. Скажем, готовится выставка Владимира Темирева, сына Анны Темиревой – это жена Колчака. Он здесь расстрелян. Родственники хотят, чтоб у нас была его первая выставка, а потом они хотят работы передать в Третьяковку.

…Если говорить о дальнейших планах, то Святейший благословил строительство каменного храма на территории бывшей усадьбы Дрожжино, вне территории бывших захоронений. Следующая проблема: программа развития всей территории памятника. Этот вопрос поставлен перед объединенной коллегией Правительства Москвы и Московской области. Если говорить о том, что мы сейчас уже реально могли бы делать при наличии средств, то можно было бы всерьез приступить к благоустройству территории. Причем поэтапно. Вряд ли сразу найдутся все деньги в нужном объеме. Но мелиоративные работы, необходимые в первую очередь, можно было бы провести. Требуются деньги на ремонт, а фактически восстановление, сохранившегося флигеля усадьбы. Мы предполагали именно в этом здании организовать музей. Необходимы средства и для нашей архивной работы, текущей работы, потому что нужны и расходные материалы, и техника, и хоть какие-то зарплаты людям… Чем глубже мы прорабатываем этот проект, тем больше пока возникает проблем. Причем в основном чисто бытовых. Необходимо решить вопрос о коммуникациях: в первую очередь электричества. Надо вести газ, потому что отопительная котельная «дышит на ладан». Канализация здесь по системе конца 1940-х годов. Так что все надо менять…

Я глубоко убежден, что Бутово должно стать местом памяти не только тех, кто был расстрелян здесь, но и всех невинно убиенных, репрессированных, погибших в лагерях на территории бывшего СССР. Ибо для людей, родственники которых сидели в Колымлаге или в Казахстане, нереально туда съездить. А это место около Москвы смогут посетить очень многие люди со всей России. Поэтому Бутово могло бы стать местом памяти всех пострадавших. Тут должны стоять какие-то памятные знаки… Какими они будут – это уже относится к углубленной разработке проекта музея памяти. Возможно, это найдет стихийную форму для воплощения. Так что мы не будем сейчас думать об окончательном виде Бутовского мемориала. Каким он будет – покажет время… Но все, что происходит здесь, не только в православных, но и в очень русских традициях…»

Василий Голованов | Фото Александра Назарикова

Петербургу-300: Отблески «красной зари»

Революция, гражданская война, перенос столицы в Москву, красный террор, закрытие и разграбление церквей, массовая эмиграция… Казалось, сбывается давнее пророчество первой, нелюбимой жены Петра I, царицы Евдокии Лопухиной: «Петербургу быть пусту». Город потерял даже свое историческое имя, почти на 70 лет став Ленинградом. Но и тогда, в годы смут и потрясений, сохранилась «Душа Петербурга». Так назвал свою книгу Николай Павлович Анциферов, просветитель и краевед, один из тех людей, кто пытался сберечь культурное наследие великого города в годы лихолетья. Его глазами мы и увидим Ленинград 1920-х годов.

Проект «Санкт-Петербург. 1703—2003» журнал осуществляет совместно с Международным благотворительным фондом имени Д.С. Лихачева.

Анциферов родился в 1889 году на Украине, в Умани. В Петербурге—Петрограде—Ленинграде он прожил всего 22 года, однако именно этот город определил его судьбу. Ему довелось много и подолгу путешествовать, 7 лет его жизни прошли в лагерях и тюрьмах. Как ни странно, но роковые годы – война, назревание революционного кризиса, февральская, а затем октябрьская революции – прошли для Анциферова едва ли не безмятежно. Политикой он не интересовался, а главным для него в это время было то, что в 1914 году он наконец обвенчался с нежно любимой им с юности Татьяной Оберучевой, и семейное счастье полностью заслонило от него тревоги тех лет. В университете он учился на историко-филологическом факультете и специализировался по европейскому Средневековью и Возрождению. Его невеста посещала Бестужевские женские курсы, и под ее влиянием молодой Анциферов увлекся чтением лекций для рабочих Обуховского завода в воскресной школе на Шлиссельбургском проспекте. В 1910 году эта просветительская работа сменилась серьезным изучением методики экскурсионного дела в студенческом кружке при Эрмитаже.

В это время родилась петербургско-ленинградская экскурсоводческая школа, в течение ХХ века служившая образцом для гидов всей страны. Чистейшей души человек, неисправимый идеалист, Анциферов был всецело поглощен научными исследованиями. Среди его культурологических и литературоведческих трудов особое место занимает небольшая книга «Душа Петербурга», представляющая собой обзор посвященных Северной столице произведений русской поэзии и прозы: от Ломоносова и Тредиаковского до Анны Ахматовой и Андрея Белого. Но значение книги гораздо шире. Труды и мысли поколений людей, плоды их духовной и материальной деятельности, природа, архитектурные сооружения, легенды и предания, связанные с теми или иными местами, создают тот ее неповторимый характер, который древние обожествляли под именем «genius loci» (гений места). Анциферов действительно определил душу Петербурга —ту, какой она сложилась в петербургский период русской истории, – он назвал его «городом трагического империализма». «Душа Петербурга» была напечатана в октябре 1922 года тиражом 2 000 экземпляров в знаменитом издательстве «Брокгауз и Ефрон». Последние десятилетия своей жизни Анциферов провел в Москве, где и умер в 1958 году.