Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №8  за 1997 год Страница 6

К концу дня Уолтер подвез меня к Парку Золотых Ворот и, высаживая, сообщил, что сегодня здесь поет Пласидо Доминго. Поет бесплатно. Он объяснил, как мне найти гигантскую раковину концертной сцены и, наслышавшись о моих способностях делать большие пешие переходы, покинул меня. Правда, предварительно договорившись о следующей нашей встрече.

Это был не парк, а Территория. Она тянулась от кромки океана в глубь города на сорок восемь кварталов — это я обнаружил на своей карте, когда стал с первых же шагов блуждать. И хотя казалось, что Уолтер высадил меня где-то поблизости, я очутился в какой-то бесконечности — то натыкался на колоссальный аквариум с акулами, то выходил к озерам или к Дворцу цветов... Одним словом, пока я блуждал, наступила темнота, и надежды на то, чтобы успеть хотя бы на финал концерта, уже не оставалось. Я даже согласен был лишь на одну стоящую ноту, когда вдруг, словно в лесу, услышал до слез знакомый голос и, идя на него, вышел к арене с тысячами людских голов.

Доминго пел еще целый час. Он пел итальянцев, испанцев и даже американцев. Это был Богом подаренный вечер...

Портфель я все-таки нашел. Он ждал меня недалеко от тех мест, где я все эти дни часто бывал, — на безлюдной улице, в безлюдном фирменном магазине. Я вошел, оглянулся. Никого. Прошелся по длинному ряду, уставленному собратьями моего украденного портфеля, остановился перед одним. Он стоял в единственном экземпляре, правда, отвечал не всем моим требованиям, но выглядел достойным и не собирался заслонять своим видом своего будущего хозяина. Не успел я дотронуться до него, как около меня возникла девушка.

— Добрый день, сэр. Вам приглянулся этот? — поинтересовалась она.

Я справился о цене и, услышав стоимость целой лошади, сказал:

— Туморроу... — попытался я с честью выйти из игры, забыв, что американцы — люди, мыслящие конкретно.

Мне бы следовало сказать: «Я подумаю» или «Надо посоветоваться», — и это было бы моим правом. Но, употребив слово «завтра», я сам того не подозревая, вошел с фирмой в отношения. Это, в свою очередь, налагало ответственность на фирму, поскольку товар был штучный, его следовало оградить от посягательства других лиц.

Но всего этого я еще не понимал, когда продавщица достала две карточки — в одну попросила меня внести свое имя — эту она прикрепила к портфелю, в другую занесла свое, потом подошла к счетной машине, прибавила к стоимости 8,5 процента муниципального налога, вывела общую сумму — «тотал» — и все это внесла в карточку со своим именем и, протянув ее мне, спросила:

— О'кей?..

А потом, довольная моим неуверенным «О'кей», улыбнулась в надежде па приятное завершение нашей завтрашней встречи...

На другой день, при встрече с Уолтером, я первым делом сообщил ему все о портфеле, но, видя его смущение, вызванное стоимостью, сказал:

— Если она не обрадуется мне, то весь смысл этого мероприятия сведется к нулю, и тогда я со спокойной совестью могу отказаться от дорогостоящего предмета...

Но... Обрадовалась. Бросилась ко мне:

— Хэллоу, — с неподдельным восторгом встретила она меня и даже не заметила важного и респектабельного Уолтера...

Я купил портфель. И мы тут же отправились в чайнатаун, в десяти минутах ходьбы, обмывать покупку.

В небольшом китайском ресторанчике мы съели и выпили ровно столько, чтобы нас хватило и на Рыбацкие причалы. Туда я уже ходил и таращил глаза на лотки и подносы, на которых в белой стружке льда красиво покоились крабы, креветки и всякая рыба только что с моря.

Мы устроились на открытом воздухе, за столиком прямо с видом на остров Алкатрас, где когда-то сидел в тюрьме известный чикагский гангстер Аль Капоне... Уолтер взял себе рыбу, выложенную до блеска отмытыми овощами, и к ней белое вино, а я ограничился джин-тоником. Как же хорошо в этот вечер говорилось ни о чем и обо всем, что никогда не запоминается, — и о том, что хорошо жить в Сан-Франциско и грустить по родным берегам...

К концу вечера, навеселе, задыхаясь от беспечности, мы уже наряжали Сан-Франциско во фрак.

— А Париж во что?

— В жабо.

— А Филадельфию?

— Там я не бывал. — И, завышая свои возможности, добавил: — Еще не бывал. Но Филадельфию представляю в пудреном парике и треуголке. Или в твидовом пиджаке с жилетом...

Обойдя навеселе несколько именитых городов — Москву и Санкт-Петербург мы не трогали, как нечто очень свое, — мы снова вернулись в Сан-Франциско и пришли к обоюдному мнению, что фрак ему будет очень к лицу. Он уверенный город. Он никого и ничего не боится, разве что землетрясения. Он благоволит к людям. Может приласкать, приютить кого угодно: и белых, и черных, и желтых, и голубых... А если ты ни тот, ни другой, ни третий, то и тебя может принять.

Надир Сафиев / фото Всеволода Орлова

Земля людей: Новые и старые бизоны

Чудные здесь названия! Вот мелькнуло озеро с финским именем Хейккилла. Территория, по которой мы ехали, зовется Бойс-Форт, что на самом деле французское Буа-Форт. А направлялись мы к племени чиппева.

Такова северная Миннесота. Первыми на земли коренных обитателей этих мест пришли французы, оставившие здесь следы в виде географических названий. В конце прошлого века появились финские горняки и фермеры. Ну а индейцы оказались в резервациях, которые обычно представляют собой небольшие изолированные друг от друга территории. Мы же ехали в часть резервации чиппева Бойс-Форт, названной по озеру Нетт-Лейк.

На встречу с журналистами в здание администрации, точнее правительства, племени пришли многие здешние активисты, старейшины и молодежь!..

Я разглядывал юношей и девушек, севших тесной группой у одного из концов стола. Смотрелись они вполне обычно и даже обыденно: шорты, футболки... Мало что выдавало в них краснокожих. Только у некоторых были заметны признаки вырождения: алкоголизм, бич большинства резерваций, оставляет свои следы.

Вошла пожилая индеанка. «У нее девять детей и тридцать пять внуков», — прошептал мне на ухо Тэдд Джонсон, главный юрист племени, который вел встречу.

Я, памятуя об индейской почтительности к старшим, знакомой всем по кинофильмам, ждал, что молодежь вскочит, начнет предлагать старушке место. Никто из них, к моему удивлению, даже не пошевелился. Вот как ломаются стереотипы! — подумал было я, и в этот самый момент директор по экономическому планированию резервации Девид Дэнз внес стул и усадил многодетную мать.

Киношные стереотипы в отношении индейцев все-таки живучи, и многие из них вполне соответствуют действительности. Помню, мой знакомый из Миннеаполиса, имеющий дом в многорасовом квартале, где живет и немало индейцев, рассказывал: как-то в преддверии Рождества собрались местные «общественники» и решили устроить для бедняков на праздник бесплатную кухню с обедами. Белые, вспоминает знакомый, стали тут же создавать какой-то оргкомитет, черные — шуметь, кричать. Индейцы, не проронив ни слова, ушли. И пропали до самого сочельника. Появились молча с палатками для раздачи обедов, молча поставили их и снова разошлись. «Где вы были, куда исчезли?» — «А что? Мы ведь обо всем уже договорились».

Поселок на берегах Нетт-Лейк мало чем отличался по виду от остальных американских поселений. Единственное, что бросалось в глаза, — мусорные свалки, тут и там старые брошенные машины и обилие без дела слоняющихся людей. Но как же иначе? — 60 процентов жителей резервации безработные.

Сегодня племя насчитывает 2600 человек, на родном языке оджибве говорят 38 процентов человек, понимают — еще 12.

На майке у одной из девочек-индеанок читаю надпись: «Моя сестра — в ВМФ». Критическое отношение большинства индейцев к правительству хорошо известно, но при этом они самые лояльные граждане США. Именно они дали больше всего добровольцев во всех войнах, что вела Америка, и среди них самые большие людские потери по сравнению с другими группами населения.

...Под столом вижу коробку с наклейкой: «Оджибве инкорпорейтед, Мурхэд, Миннесота». Вот так: индейцы то ли производят, то ли упаковывают расходные материалы для компьютеров. За окном синеет гладь озера Нетт-Лейк. А посреди него словно плавает островок Спирит-Айленд, остров Духов...

На столе — вездесущая кока-кола, а к ней вместо поп-корна — такая же воздушная закуска из дикого риса.

Дикий рис, по-чиппевски «маномин», традиционно был главным источником жизни индейцев в Бойс-Форте. Водное растение zizania aquatiса, близкое дикому овсу, в естественных условиях растет только в Миннесоте, Висконсине и Онтарио. На озере Нетт-Лейк его собирают с каноэ с августа по ранний октябрь. Сегодня дикий рис считается деликатесом, он полезен для здоровья и готовится быстрее риса обычного. Его можно встретить в меню многих ресторанов Америки, но только здесь, в Нетт-Лейк, крупнейшей его популяции в мире, произрастает лучший по качеству «маномин». Отсюда, из северной Миннесоты, он разошелся и по другим мелководным озерам Северной Америки. Не без помощи индейцев.