Юрий Никитин - Галоши для La Scala Страница 6

Триумф «мичуринцев»

Волга не может не повторять судьбы России хотя бы потому, что она сама и есть Россия. Причём Россия не только метафорическая, не в виде символа или иной духовной субстанции, а сугубо материалистическая, которую можно взнуздать, отравить и даже вовсе лишить воды – страдающая и в то же время верящая в чудесное исцеление. Мне довелось прочитать немало научных материалов о нынешнем состоянии Волги и должен отметить, что преимущественное мнение учёных сводится к одному ёмкому слову: катастрофа.

Умерщвлять Волгу начали не сегодня и не вчера, а тогда, когда добрейшей души человек по фамилии Мичурин предложил не ждать милости от природы. С той поры, надо признать, добились впечатляющих успехов: «враг» если и не разбит, то почти что повержен. Дышать нечем, есть боязно, пить опасно. Эти три страшилки напоминают мне озябших часовых на лагерной вышке.

С 1935 года на Волге сооружено восемь дамб с рукотворными озёрами, большинство из которых шире любого натурального европейского озера, не считая Ладожского и Онежского. Словом, капитально затромбировали артерию, тем самым изрядно замедлив крово-, то есть водоток. Дальше всё пошло по науке: вода застаивалась, грязь опускалась на дно, заиливая его и превращаясь в питательную среду для сине-зелёных водорослей цианобактерий. А на очереди уже была другая напасть – вторичное загрязнение. Механизм вторичного загрязнения состоит в том, что находящиеся в воде азот и фосфор до поры до времени поглощаются донным илом, однако, когда их концентрация из-за промышленных и канализационных сбросов резко возрастает, ил любезно возвращает «подарок» воде. Пейте, люди добрые, на здоровье таблицу Дмитрия Ивановича Менделеева!

При всём подвижничестве учёных-экологов надо признать, что биомониторинг как таковой на Волге отсутствует, а какой-либо системной программы спасения реки до недавнего времени вообще не было, но это вопросы не к учёным, а к руководителям страны – прежним и нынешним. Поразительно, но природа гробится у нас как-то весело, под афористические прибаутки типа «Лес рубят – щепки летят!» или «Течёт вода Кубань-реки, куда велят большевики!». До сих пор помню дедка-философа, который все свои байки заканчивал непременным восклицанием: «Хороша страна Расея да дуракам досталась!»

Мы умилительно называем Волгу матушкой, а сами замыкали эту матушку до такой степени, что она себя узнать не может. Собственно, Волга давно уже и не река в классическом понимании этого слова, а иное природное тело, некая гидротехническая система, представляющая собой цепь слабопроточных водоёмов. Волга похожа на Волгу лишь на участке от Волгограда до Каспия. Около «матушки» пригрелась едва ли не половина населения России, а на берегах «заботятся» о её здоровье три четверти промышленных предприятий, включая вредные и очень вредные. Суммарная масса загрязнений, попадающих в природные водотоки, превышает 100 тысяч тонн ежегодно. В дельте Волги предельно допустимая концентрация разнообразных токсикантов превышена от трёх до 97 раз.

Астрахань свой рубль с мелочью тоже положила в общую копилку. Газоконденсатный комплекс за 25 лет напряжённой работы вряд ли улучшил экологию бывшей ссылки для политкаторжан, коей когда-то являлась нынешняя каспийская «столица». Здесь мало кто верит ежедневным благостным сводкам газпромовских защитников окружающей среды, верят больше своим глазам, носу и ещё тому, что наличие серы всегда считалось непременным атрибутом более-менее престижного ада. А тут мы, как известно, чемпионы. В немалой степени из-за ухудшения экологической обстановки Астрахань постепенно теряет звание всероссийского огорода и бахчи. Если с количественными показателями, учитывая новую для понизовья культуру – картофель, дело обстоит относительно нормально, то о вкусовых качествах некогда знаменитых на весь мир астраханских помидоров и арбузов говорить спокойно не получится. Напористые «голландцы» с разгромным счётом победили наши исконные сорта, но обвинять сельхозпроизводителей в отсутствии патриотизма язык не повернётся: они выбирают те сорта, которые не реагируют на загрязнение окружающей среды. Потому как рынок.

Разумеется, среди пострадавших – и рыба, и птицы, и звери. Если вы человек любознательно-привередливый и любите во всём доходить до самой сути, то вам хана. Как дойдёте до сути, так от голода и помрёте. Рыба, по заключению ихтиологов, не больна разве лишь размягчением мозга, да и то из-за практического отсутствия такового – у той же, к примеру, щуки масса мозга в 300 раз меньше массы тела. Хотя и при наличии значительной массы мозгов много чего можно учудить.

И всё же именно астраханцы первыми выступили двадцать два года назад против «проекта века» – оросительного канала Волга – Чограй, который должен был принести волжскую воду в Калмыкию и Ставропольский край, в результате чего катастрофа Волги и Каспия из предполагаемой немедленно превращалась бы в неизбежную. Проект лоббировался рядом именитых академиков, Советом Министров СССР во главе с Рыжковым и самим Горбачёвым, питавшим к землякам-ставропольцам вполне понятную симпатию. Строительство канала протяжённостью в 300 км уже началось, и лишь единовременные массовые демонстрации более чем в 100 городах страны и свыше миллиона протестных подписей заставили руководителей страны призадуматься. И вот через два десятка лет история повторяется. Снова речь идёт о канале, теперь Каспий – Азов («Евразия»), который призван решить не только вопросы транспортировки каспийской нефти, а и улучшить геополитическое положение прикаспийских государств. Идея не нова. Ещё в 30-е годы прошлого столетия часть канала уже была построена, но война не дала завершить начатое. Будет ли успешной вторая попытка? Трудно сказать. Поначалу речь шла о воде из Терека, Куры, Кубани и Дона, но не удивлюсь, если главным донором будет наш Бахтемир, основная протока в дельте Волги.

«Это уж вы как-нибудь без нас…»

Наше отношение к природе напоминает мне отношение барина к приглянувшейся ему крепостной девке. Та же суетливость, та же необязательность, тот же безграничный эгоизм. Разница лишь в том, что девка чаще всего была существом безответным, а природа отвечает всегда и на всё. Мы как-то странно составили жизненный прейскурант, назначив самую высокую цену не тем, кому следовало. Видя, как лихорадочно опустошаются наши недра, волей-неволей подумаешь, что поставлена задача покончить с этими самыми недрами в ближайшие пятнадцать – двадцать лет. Вот на шельфе Каспия нефтедобыча почти что достигла границ всемирно известного, уникального астраханского биосферного заповедника. Нефтяники с гордостью говорят о так называемом нулевом сбросе, при котором не только нефть, так и окурки не попадают в воду. Охотно верю, но в British Petroleum, добывавшей нефть в Мексиканском заливе, тоже гордились своим «нулевым сбросом», и всё же однажды в чистом от окурков заливе рвануло так, что дельта Миссисипи с не менее значимым, чем астраханский, заповедником будет ещё долго тихим, добрым словом поминать и ВР, и «нулевой сброс», и прочих ненасытных людишек.

Мир обезумел. Хватательный рефлекс победил все иные рефлексы. Сук, на котором сидит человечество, рубится с тупым упоением. Мы как минимум в призёрах, на целую вечность опережая такую, скажем, «отсталую» страну, как Норвегия. Это в тамошнем Лиллехаммере, готовясь к зимней Олимпиаде, устроители решили было сэкономить и пустить будущую лыжную трассу через лесок, так из близлежащей деревеньки вышли полтора десятка приветливых мужиков с топорами (лесорубами они были), и устроители, извинившись, спешно покинули лесок. Можете представить себе нечто подобное в Сочи? Вот то-то и оно, что у нас человек при государстве, а у них государство при человеке. И покуда будет так, нечего надеяться на какие-то серьёзные перемены ни в политике, ни в экономике, ни в культуре, ни в экологии.

Но вернёмся к Волге. Я около двадцати лет занимаюсь проблемами, связанными с природно-социальным феноменом поселений в дельтах великих рек. Три года назад, к 450-летию города, в рамках международного издательско-культурологического проекта «Дельтовые города мира» вышла первая книга серии, посвящённая Астрахани. На очереди – Александрия (Нил) и Роттердам (Рейн). Прямо скажем, не так часто малоприметный провинциальный городок может предложить миру столь глобальную гуманитарную идею. С мэрией Александрии, к примеру, уже была практически достигнута договорённость о софинансировании проекта, а вот в Астрахани мне сказали примерно так: «Это ваша идея – так что давайте уж как-нибудь без нас…» Что я мог на это ответить? Вспомнить о презентации дельтового проекта в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже, о двух престижных всероссийских премиях, которые книга получила в первые же полгода после выхода, о возможности всяческого, в том числе и экологического, сотрудничества Астрахани с Гамбургом, Шанхаем, Калькуттой, Новым Орлеаном? Напомнить, что на всякую безделицу, вроде бесконечных салютов и конкурсов «миссок», всё и всегда почему-то находится, а на серьёзное дело «как-нибудь без нас»? Вскоре другой чиновник доверительно объяснил мне причину странного равнодушия властей. «Они просто боятся втягиваться в это дело, – сказал он, на всякий случай оглянувшись. – И прежде всего боятся не соответствовать уровню. Боятся показать нашу убогость и нищету. И городские водоёмы, которые цветут уже с июня. Приезжают твои голландцы, знающие толк в каналах, смотрят на сиротские берега с усопшей травкой, на кучи нечистот у мостов… К юбилею не прочистить, не вдохнуть жизнь в Кутум, не сделать новую ливнёвку – это надо ж так не любить свой город».