Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» № 2 за 2005 год (2773) Страница 6

Впереди свинцовые тучи покрывали Северо-Чуйский хребет – мы приближались к леднику Актру, где нет ничего, кроме альпинистского лагеря и метеостанции. Не знаю даже, въезжал ли кто-нибудь раньше по такой круче на машине, лгать не хочу. Но «наше все», вездепроходные автомобили, – не подвели и усилия окупились впечатлениями. Ничего, кроме природы, ничего, кроме «видов», но какие они! И как приятно смотреть и думать, что до тебя редко кто видел то же самое.

В середине августа на Чуйском тракте, повернув у приграничного города Кош-Агача в сторону плато Укок, мы досрочно попрощались с летом. Дураки мы, не ценили палящих степных лучей, ругали их и прятались в прохладе автомобильных кондиционеров. Щурились из-за тонированных стекол на белые чалмы алтайских пиков, вылезали урывками, чтобы фотографировать – и совершенно забыли подумать о том, что скоро все это будет позади. Ведь в теплый сезон невозможно поверить, что на свете бывает зима.

Но она бывает, и в Чуйской степи, как заверяют местные жители, температура по ночам опускается ниже –60°С, и тогда скрип санных полозьев разносится на пять километров вокруг. Если вначале он слышится, а потом стихает, ближайшие соседи спешат на помощь – вдруг замерз кто-то. А в конце лета снега, слава Богу, нет, но вокруг, сколько хватает обзора – совершенно безжизненное пространство (самый сухой климат в России!). Только столбы пыли из-под колес обгоняющих УАЗиков – кажется, что на те же пять километров. Кстати, Чуйская степь – единственная в России местность, где в диких условиях разводят верблюдов, и мы их видели. Двугорбые заросшие тела странной пропорции широким полукружьем тянулись в сторону горных отрогов, и мы, видевшие их собратьев только в зоопарке, поразились несходству. В этом стаде преобладали черные особи, а не кирпично-бурые, как водится, и передвигались они ленивой иноходью. До поздней осени верблюды будут пастись на отрогах, причем чабаны должны следить, чтобы ни один из них не забрел в долину Улагана, где празднуют Эл-Ойын, главный алтайский фольклорный праздник. Если верблюд придет в Улаган, а змея заползет в Чуйскую степь, жди беды, говорят теленгиты. А они живут в округе уже 15 веков.

«Яркий солнечный день. Сияют снега на горе Богдо-Ула. Это та самая гора, за которой „живут святые люди“. Можно подумать, уж не на Алтае ли отведено место для них?»

(Н.К. Рерих. «Алтай – Гималаи».)

Первая же ночь в вечной мерзлоте плато Укок дала нам представление о характере этого заоблачного пятачка – непостоянном, капризном и вредном. Разве так можно: то солнце бьет в глаза, то метель, то вроде обзор есть, но как раз не в том направлении, в котором хотелось бы, а там, где надо, все заволокло тучами. Смотреть с Укока «полагается» главным образом в монгольскую сторону (здесь сходятся четыре страны: Россия, Монголия, Китай и Казахстан), на высочайшую в здешних местах гору Табын-Богдо-Ола (4 374 м). Точнее, на один из ее пяти пиков – Найрамдал, что переводится как «дружба». По преданию, Чингисхан во время очередного похода проезжал мимо и увидел за Найрамдалом райское сияние – что-то вроде нимба. Тогда он велел назвать весь массив «Пять святых вершин» (то есть именно «Табын-Богдо-Ола»), а над Найрамдалом, говорят, чудесные лучи встают до сих пор. Когда Рерих в китайском городе Урумчи ожидал разрешения на обратный въезд в Сибирь, он тоже видел их – ему ведь не пришлось иметь дело с капризами укокской «смотровой площадки».

Но «святых людей», которых он «поселил» за Богдо-Ола, то есть как раз на Укоке, сейчас точно нет. Его жителями, да и то временными, являются российские солдаты, чьи заставы расставлены на каждом 25-м километре границы, а также пастухи со своими уныло-серыми овцами. Последние ютятся в кошарах – непритязательных глинобитных домиках. А больше никого и нет – нарушения территориальной неприкосновенности РФ на данном участке крайне редки. Всю работу за пограничников выполняет неодолимая гряда 3– 4-тысячников.

«Алтай в вопросе переселения народов является одним из очень важных пунктов. Погребение, уставленное большими камнями, так называемые чудские могилы, надписи на скалах, все это ведет нас к той важной эпохе, когда с далекого юго-востока, теснимые где ледниками, где песками, народы собирались в лавину, чтобы наполнить и переродить Европу. И в доисторическом, и в историческом отношении Алтай представляет невскрытую сокровищницу».

(Н.К. Рерих. «Сердце Азии», 1929 год.)

Николай Константинович вполне допускал, что загадочная Шамбала, Страна гармонии, может находиться и где-то на Укоке. На то же указывают свидетельства, поступающие по сей день: будто где-то в ущельях то проявляются, то бесследно исчезают развалины каких-то буддийских монастырей. А некоторые исследователи упоминают о загадочной пещере под ледником Потанина, которая якобы открывает ворота в Шамбалу. Три независимые экспедиции пытались пробраться туда, одну из них даже возглавлял знаменитый путешественник по Монголии профессор Сапожников. Но внезапная перемена погоды в последний момент всегда разворачивала путников обратно. Наш собственный проводник в автопробеге Алтай – Гималаи, уроженец Сибири, утверждал, что участвовал в последнем штурме мистического места: «Когда мы подошли на несколько десятков метров к предполагаемому входу в пещеру, разыгралась метель, хотя буквально минуту назад ярко светило солнце. Мы быстро расставили палатку и не вылезали из нее три дня. Сильный ветер и сплошная темнота не давали двигаться ни вперед, ни назад. Наконец, мы решились и с большим трудом вырвались из снежного плена обратно. Не уходило ощущение, словно кто-то размешивал ложкой манную кашу, а я с товарищами вместо сливочного масла болтался в центре „тарелки“. Как только несколько метров отхода было пройдено, небо снова прояснилось и пурга исчезла».

Укок вообще предлагает много неразгаданных тайн: петроглифы, «оленные» камни, каменные бабы – все это до сих пор не исследовано, да и стоит ли беспокоить тени прошлого? Вот, скажем, «укокская принцесса» – главная знаменитость всего Алтая. Эта мумия молодой женщины, предположительно пазырыкской жрицы, лежала в ледяной линзе много столетий и за все это время ничуть не изменилась. Так же свежи были одежда и украшения. А потом, когда горноалтайские ученые задумали перенести ее в городской музей, она сразу, как говорят злые языки, стала темнеть и скукоживаться. От принцессиной курганной могилы остались лишь выложенные кругом камни да черные балбалы (конусообразные камни, указывающие душе путь на Восток). Не зная, что это достопримечательность, запросто можно проехать, не обратив внимания. Но, кстати, с 1994 года археологические изыскания на плато Укок были запрещены и правительство республики объявило его «зоной покоя». В 1998-м Укок включили в Список Всемирного природного наследия ЮНЕСКО.

«На Алтае, соприкасаясь со староверами, было поразительно слышать о многочисленных религиозных сектах, и посейчас на Алтае существующих. Поповцы, беспоповцы, стригуны, прыгуны, поморцы, нетовцы, которые вообще ничего не признают, – столько непонятных разделений.»

(Н.К. Рерих. «Сердце Азии».)

По соседству с казахской границей, в Уймонской долине, раскинулся известный анклав староверов, или «стариковских», как их здесь называют. Они пришли сюда уже очень давно – то ли в поисках «сказочного убежища праведных», подземного Беловодья, то ли гонимые неумолимым патриархом Никоном…

Нынче спросите любого жителя европейской России, что он слышал об этих людях, и тот, если слышал хоть что-нибудь, ответит: хмурые аскеты, монахи без монастыря. Ничего подобного – кругом разноцветные веселенькие избы, волны зелени с крапинками цветов, добродушные бабульки, возглавляемые хранительницей Верхнеуймонского музея староверов Раисой Павловной, лучезарная ребятня. Картина покоя и достатка. Между прочим, кержаки по сей день принципиально не платят государству налогов, но и не пользуются никакими социальными пособиями, даже пенсией по старости. И никуда не выезжают за пределы своей маленькой «страны». Впрочем, в этом нет надобности – большой мир их сам находит. Целый год, а особенно летом, здесь вьется масса народа куда более причудливого, чем староверы. Мы, например, буквально в дверях музея столкнулись с «последователями Рериха» из какой-то научной экспедиции «имени космоса Вселенной». Или чтото в этом духе. Они приехали специально к началу августа, когда, на их эзотерический взгляд, открывается «доступ» к космической энергии через гору Белуху, которая отождествляется с матерью мира – Джомолунгмой.

Сам Рерих прожил здесь год, писал картины, изучал этнографию и готовился к новому броску в Тибет. Он считал, что Уймонская долина – обычный, но замечательно красивый российский уголок, и был озабочен идеей построить здесь город Звенигород под стать задорному цветению природы. Сейчас в Верхнем Уймоне открыт музей в честь художника и мыслителя. На фасаде – уже многажды виденный нами рериховский «герб»-знак: три маленьких красных круга, символизирующих прошлое, настоящее и будущее, вписаны в один большой – «вечность». Впрочем, экспозиция посвящена не только предприятиям Рериха, но и староверческой культуре. Сам дом, где останавливался наш предшественник и где теперь музей, принадлежал раньше лекарю-самоучке Атаманову. Его сестра, именуемая Агашевной, была известной в округе умелицей-мастерицей, расписывала пальцами рук стены, печи, потолки. Теперь это все – предмет музейного интереса.