Владимир Губарев - Окна из будущего Страница 65

3

Это здание из красного кирпича, бесспорно, не только единственное в столице, но и во всей России. Архитектору было предоставлено право воплотить любые свои фантазии в камень, и он постарался наславу. Здание поражает своей необычностью, а располагается оно на окраине Москвы, в удивительно красивом месте — рядом с санаторием "Узкое".

Здание Палеонтологического института (ПИНа) напоминает средневековую крепость — такие же сторожевые башни и неприступные стены. Что же они охраняют?

Об этом и шел наш разговор с директором Палеонтологического института Российской академии наук профессором, член-корреспондентом РАН Алексеем Юрьевичем Розановым.

— Можете вы объяснить удивительное явление: нет в обществе никакого интереса ни к ядерной энергии, ни к космическим полетам, но стоит произнести слово "динозавры", и сразу же на лицах появляется улыбка… Что происходит с психикой человеческой? Откуда такой интерес к прошлому, причем не ближнему, а весьма далекому?

— Я сказал бы так: русский человек слишком долго думает, чтобы что-то предпринимать… Весь мир динозаврами интересуется давным-давно…

— До нас очень долго доходит?

— У нас на динозавров начали обращать внимание совсем недавно. Я имею в виду, конечно, не ученых, а широкую публику… Мода пришла к нам позже, чем в других странах, но раньше, чем в Европе.

— Почему?

— Японцев и американцев динозавры завоевали очень быстро. В Японии — понятно: там драконы разные и так далее. Ну а американцы по натуре радуются всему, их рассмешить и увлечь очень легко… Так что появление в общественной жизни там динозавров объяснимо… А Европа "наелась" разными культурными ценностями, необычностями и так далее. Достаточно представить, сколь велика концентрация музеев в Европе! Причем очень хороших… В том же Париже нужно потратить месяцы, чтобы просто пробежать по музеям…

— Но, тем не менее, странно, что динозавры "пришли" к нам раньше, чем к парижанам?!

— Тут есть одна особенность: в смутное время интерес к загадочным и необычным явлениям повышается. А мы живем в эпоху демонизма, шаманизма, паранауки. Я не хочу сказать, что динозавры — это лженаука, но для человека, не занимающегося палеонтологией, они из той же области.

— Загадочно и интересно!

— Для меня динозавры особого интереса не представляют. Они "молоденькие" с точки зрения того, чем я занимаюсь… В палеонтологии объектов, не менее интересных, чем динозавры, очень много. Славу им, конечно же, дал кинематограф. Хотя когда человек приходит к нам в музей, то размеры скелетов динозавров, представленных в изобилии, впечатляют… Те же мамонты менее поражают детское, к примеру, воображение — ребенок видел слона в зоопарке. А вот в Японии мамонты пользуются бешеным успехом, потому что для ребятишек они необычны. Если мы привезем мамонтов в Австралию, вокруг них будет страшный бум — они ведь видели этих животных только на картинках.

— Может быть, и у нас интерес был бы еще больше, если бы о вас знали больше?

— Мы находимся у самой Кольцевой дороги, на отшибе. Это раз. И во-вторых, мы не заинтересованы в рекламе. Более того, она вредна.

— !?

— Когда о нас передали по телевидению, то вся площадь перед зданием была заполнена людьми — образовалась огромная очередь. Извините, но туалеты у нас имеют весьма скромную пропускную способность, буфетов нет, охраны в то время не существовало… В общем, возникли проблемы, которые мы предусмотреть не могли и о которых раньше не думали. Ведь мы — научное учреждение!

ИЗ ХРОНИКИ ОТКРЫТИЙ: "А.Ю. Розанов — специалист по палеонтологии, палеографии и стратиграфии древних толщ, эволюции биосферы и бактериальной палеонтологии. Он автор около 250 научных публикаций, в том числе 21 монографии.

К примеру, обнаруживается, что около 530–540 миллионов лет назад мелкие организмы, разной сложности организации, более или менее одновременно получают возможнос ть строить скелет. Эти выводы, основанные на материалах, прежде всего Сибири, становятся совершенно неожиданными для мирового научного сообщества. В это время начинает формироваться российская школа исследователей древнейших организмов, опыт которой перени мают исследователи многих стран Нового и Старого Света".

— Вы пытаетесь доказывать, что науке популярность не нужна?!

— Конечно, мы хотели бы, чтобы наш Музей пользовался популярностью, как говорится, среди широких слоев населения, но чисто технически мы не можем справиться с потоками любознательных, если вдруг станет "модным" к нам ходить… Впрочем, мы надеемся, что агентство "Наука" развернется — сделает несколько передвижных выставок, как-то обустроит территорию, но я уверен, к нам будет приходить очень много публики: ведь Музей расположен в одном из прекраснейших уголков Москвы. Здесь можно хорошо отдохнуть и одновременно прикоснуться к палеонтологии. Мне кажется, интерес к ней в России будет постепенно нарастать, и к этому следует быть готовым.

— Как ни странно, но интерес к палеонтологии у нас всегда был, не так ли?

— Тех, кто занимался в нашей области профессионально или полупрофессионально, всегда было немного.

— Почему?

— В русской истории различных драконов всегда было меньше, чем в других странах. В тех же Японии или Китае заходишь в храм или парк, и тебя сразу окружают разные чудища…Причем, что самое удивительное, я считал, что это фантазии. Однако, попав в Китай, понял: нет, реальность. Просто мы, европейцы, не воспринимаем ее правильно. Точно также, как музыку. Раньше меня, к примеру, китайская музыка только раздражала, но совсем иначе начал я воспринимать ее. У меня много знакомых в Китае, и они мне подсказали, мол, весь строй китайской музыки на четверть тона отличается от нашей… И вдруг я услышал совсем другую музыку! И сейчас я с удовольствием ее слушаю… Так что Восток живет немножко в другом измерении, и когда говорят: "Восток — дело тонкое", то это не только шутка, но и большая правда… Поэтому для них драконы и динозавры — мир близкий.

— Но все-таки искусство и к нам приблизило этом мир?

— Конечно, после книг и фильмов многое изменилось! Хотя представление о нашей науке весьма приблизительное…

— Что вы имеете в виду? Казалось бы, о палеонтологии люди весьма наслышаны?

— Но о трудностях ее не догадываются… Я люблю приводить такой пример. Вы съедаете курицу. Косточки разбиваете и разбрасываете вокруг. А теперь дается задача: не только собрать все косточки, но и сложить их в определенном порядке и восстановить внешний вид курицы. Добавьте к этому, что многие косточки уже потеряны, иные принадлежат другим особям, а о существовании курицы вы и не подозревали… Профессия палеонтолога основана на двух фундаментах. Это фантастическое знание морфологии — весьма точные данные. И второе — фантастический полет воображения. Только одержимые люди способны работать в нашей области.

— В мире есть палеонтологические музеи…

— Их очень много!

— Какое место в этой цепочке занимает ваш музей?

— Один из трех крупнейших в мире: Вашингтонский, Лондонский и наш. Кто больше или меньше — судить очень трудно, так как невозможно учитывать весь объем материалов, в том числе и в хранилищах. Экспонаты ведь бывают и крошечными, и такими большими, как те же динозавры. Ну а если сравнивать эти три музея по экспозициям, то, пожалуй, у нас крупнейшая… По фондам же Британский и Смитсоновский музеи больше.

Но, тем не менее, счет идет на миллионы… Я не преувеличиваю, так как составлялся справочник по музеям (мы в этой работе принимали активное участие), и именно такое место в нем отдано нашему…

— Я бывал в тех музеях… Не скрою, сравнение по числу посетителей и по популярности явно не в нашу пользу…

— Там все делалось специально, чтобы люди ходили в музей. В Лондоне он расположен в центре города, очень удобно для посетителей, а потому их так много… Да и культурные традиции складывались веками… В Америке таких традиций нет, но там делается все возможное, чтобы заинтересовать людей. Причем в каждом маленьком городишке есть свой музей, его холят и лелеют. И вам обязательно его покажут… Кстати, в Вашингтоне вход в музеи бесплатный, и это делается специально, чтобы американцы смогли приобщиться не только к достижениям своей страны, но и к мировой культуре.

— Музеи в Вашингтоне и Лондоне, с которыми вы в одном ряду, являются национальным достоянием, они живут безбедно. А как же вы?

— И хорошо, и плохо. Американские стандарты иные, чем у нас. А потому те люди, которые не пожили в Америке, живут у нас относительно нормально. Это первое.