Борис Тененбаум - Тюдоры. «Золотой век» Страница 7

Но король Генрих был совершенно счастлив. Во-первых, он сумел завоевать два небольших городка во Франции. Они были ему ни к чему, и защита их стоила бы ему безумных затрат – но зато это был материальный знак победы. Во-вторых, английская конница в союзе с бургундскими рыцарями императора Максимилиана однажды обратила в бегство французов. Сражение это, происшедшее 16 августа 1513 года, никаких военных последствий не имело, но в Англии получило пышное наименование Битвы Шпор – в знак того, что спасающиеся французы растеряли в бегстве свои шпоры.

Генрих Восьмой рассматривал это как великую победу и осыпал участников сражения почестями и наградами. Война для него была как бы турнир, только в более крупных масштабах.

Вообще, он упивался своей военной славой и на всю войну – крайне неудачную с точки зрения его советников – смотрел весьма бравурно. Король полагал, что война прошла хорошо. К тому же он решил две побочные проблемы.

Первая из них заключалась в том, что в Тауэре уже семь лет сидел его кузен, Эдмунд де ла Поль. Что с ним делать, было непонятно. Его старший брат, Джон де ла Поль, участвовал в восстании Ламберта Симнела и в ходе подавления его был убит. Эдмунда тогда посадили в тюрьму, но, так как он был не слишком-то виноват и представлял собой фигуру скорее безвредную, Генрих Седьмой так его до поры в Тауэре и оставил. Ну, его сын и наследник, блистательный Генрих Восьмой, решил, что всякие там полумеры ему не к лицу. И перед тем, как отправиться во Францию, смахнул кузену голову.

Что касается второй проблемы, то сводилась она к тому, что ворчливые старые советники, вершившие дела государства еще при его отце, Генриху Восьмому надоели. Они, конечно, не смели критиковать своего молодого государя, но сетовали на непомерные расходы и досаждали ему всякими там административными проблемами. А заменить их ввиду их огромного опыта и бесспорной компетентности было крайне затруднительно.

Однако в ходе Французской войны выяснилось, что есть человек, который не только не ворчит, а одобряет все действия своего короля, делает это с подлинным энтузиазмом и при этом никаких бумаг ему на подпись не подсовывает. А вот зато порученные ему дела решает и при этом – с редкой эффективностью.

И король Генрих Восьмой, таким образом, не только избавился от совершенно лишнего кузена де ла Поля, но и и от докучных старых ворчунов. Он заменил их всех открытым лично им новым талантом.

Это был Томас Уолси, лицо, ответственное за раздачу королевской милостыни.

Глава 4

Томас Уолси, лицо, ответственное за раздачу королевской милостыни

I

Это был примечательный человек. Про него говорили, что он сын мясника из Ипсвича, Роберта Уолси. Собственно, такого мнения держались до недавнего времени едва ли не все. Но относительно недавно в Оксфорде отыскали документы, связанные с неким Робертом Уолси, торговцем сукном, погибшим в сражении при Босворте – и признанным при этом лицом, достойным чести быть упомянутым.

Если этот Роберт Уолси не тезка и однофамилец, а отец Томаса, то его статус был повыше, и он мог бы считаться даже как бы джентльменом, в ранге почти таком же, как у сквайра.

Нам-то это все равно, а вот современники проводили черту между торговлей мясом и торговлей сукном, и торговля тканями была более почетным занятием. Однако вернемся к нашему повествованию – в семье Роберта Уолси, о котором неизвестно даже, был ли он мясником или суконщиком, родился где-то вокруг 1473 года мальчик Томас. Возможно, миф о «…сыне мясника…» был изобретен врагами Томаса Уолси, которых у него с течением времени набралось немало и которые норовили подчеркнуть его низкое происхождение.

Но, как бы то ни было, у семейства Уолси хватило средств дать своему сыну образование – он поучился в обычной школе в Ипсвиче, а потом оказался достойным того, чтобы пойти в колледж в Оксфорде и к 15 годам получить там степень бакалавра.

10 марта 1498 года, то есть примерно в 25 лет, он принял сан священника и дальше, оставаясь в Оксфорде, начал с большой скоростью расти в рядах тамошней иерархии – получил сперва степень магистра, а потом и вовсе стал деканом факультета теологии.

Церковь давала возможности для продвижения способным людям из нижних сословий, даже сыновьям крестьян, если они обнаруживали значительные способности. А Томас Уолси оказался настолько способным человеком, что его уму и работоспособности оставалось только дивиться.

В 1502 году он стал капелланом при архиепископе Кентерберийском, примасе английской Церкви, но сделать там значительной карьеры не успел – его патрон внезапно умер. В течение пяти лет, с 1502-го по 1507-й, Томас Уолси служил в качестве управляющего поместьями сэра Ричарда Нанфэна и приобрел на этом посту значительный практический опыт.

Нам не следует удивляться переходу священника от теологии к экономике и администрации – в те времена грамотность и знания в очень большой степени были сосредоточены в руках служителей Церкви, и советниками королей по вопросам, связанным с хозяйством, как правило, служили епископы.

В 1507 году Уолси взяли на службу короля Генриха Седьмого.

Старый король был не просто законником и скупердяем – он вдобавок ко всему этому проводил еще и сознательную политику ограничения полномочий знати, и скромное происхождение Томаса Уолси послужило плюсом, а не минусом. Уолси был назначен секретарем к Ричарду Фоксу, епископу Винчестерскому, который служил королю в должности лорда-хранителя печати.

Томас Уолси, собственно, числился одним из капелланов королевского двора, но позиция секретаря одного из двух главных министров короля была важнее формального статуса.

Интересно, что поначалу епископ, как и его коллега Уильям Уорхем, отнесся к Томасу Уолси вполне благожелательно. Он снял с их плеч настолько большой груз административных забот, что стал скорее младшим коллегой, чем служащим. В 1509 году Томас Уолси получил свой первый самостоятельный пост – он стал так называемым «альмонером» (almоner), то есть лицом, распоряжающимся раздачей королевской милостыни.

Не следует судить о придворных должностях по их названиям. В конце концов, в былые годы Оуэн Тюдор начал свою большую карьеру с того, что стал хранителем гардероба своей королевы. Важна не сама должность и, уж конечно, не ее название – по-настоящему важное значение имеет близость к особе монарха. Позиция Томаса Уолси давала ему место в Тайном Совете при короле Генрихе Восьмом. Он стал попадаться королю на глаза, понравился ему и начал получать всякие особые поручения.

В 1513 году, отправляясь на войну во Францию, король доверил Томасу Уолси организацию снабжения войск.

II

В 1514 году на тех, кто отличился в ходе сражений, пролился дождь королевских милостей. Три человека были награждены просто экстраординарно. Одним из них был Чарльз Брэндон, сын сэра Уильяма Брэндона, который служил знаменосцем при Генрихе Тюдоре и был убит в сражении на Босвортском поле. Сэр Уильям так и пал со знаменем в руках – а зарубил его лично король Ричард III, приняв его за своего соперника.

Ну, естественно, став из графа Ричмонда королем Генрихом Седьмым, Генрих Тюдор благоволил к сыну своего знаменосца и взял мальчика к своему двору – он рос вместе с принцем Артуром. После женитьбы Артура на испанской инфанте и отъезда молодых супругов в замок на границе Уэльса Брэндон был включен в свиту принца Генриха. Несмотря на почти семилетнюю разницу в возрасте, они очень подружились. Оба просто обожали турниры, охоту, жизнь на вольном воздухе и даже внешне были похожи – оба они были рослыми удальцами, настоящими атлетами.

Понятное дело, что при воцарении Генриха Восьмого его друг не был забыт и получил и почетные, и выгодные назначения – но по-настоящему он угодил своему другу и государю в Битве Шпор. Он командовал там лихой атакой английской кавалерии, в воздаяние за этот подвиг получил титул герцога Саффолка с полагающимися такому громкому званию земельными владениями.

И то и другое было конфисковано у де ла Полей, родственников короля по материнской линии Йорков, и младшего из них король как раз перед экспедицией во Францию и казнил. Теперь владения его кузена пригодились ему в качестве наградного фонда…

Вторым человеком, тоже награжденным герцогским титулом, был Томас Говард, граф Суррей. С ним дело обстояло сложнее, потому что в битве при Босворте он дрался не на той стороне. Его отец, герцог Норфолк, был убит, а сам он попал в плен.

Но после трехлетнего заточения был все-таки освобожден, но герцогства ему не вернули, и он носил лишь титул графа Суррей, принятый в его роду для сына-наследника. Однако его в конце концов, как человека больших способностей, стали привлекать к делам, и с 1501 года он был лордом-казначеем.

Но вот при Генрихе VIII он отличился по-настоящему.

В отсутствие короля Англии шотландский король Джеймс Четвертый, муж старшей дочери Генриха Седьмого, леди Маргарет, устроил вторжение в Англию, и дело могло бы кончиться плохо, если бы не Томас Говард. Он собрал под свои знамена столько людей, сколько смог, и ударил по шотландцам. Битва при Флоддене (1513) оказалась огромной победой – в сражении полегла чуть ли не вся знать королевства Шотландия вместе со своим королем, и будь Генрих Восьмой с основными войсками в Англии – кто знает, может быть, он сумел бы захватить Эдинбург. Этого не случилось, но шотландская граница стала мирной на долгое время.