Надя Папудогло - #тыжемать. Материнство по правилам и без Страница 7

Певческая программа дополнялась парой стихотворных произведений. Здесь фаворитом был «Мойдодыр», причем некоторые пассажи Косте нравились особенно: «Щетки-щетки затрещали как трещотки», «А она за мной, за мной, по Садовой, по Сенной» и «Смыл и ваксу, и чернила с неумытого лица». Помимо «Мойдодыра» я читала ему «Бородино», а также отрывки из «Евгения Онегина». Но они, конечно же, не могли тягаться со щетками-трещотками. «Бородино» казалось Косте скучноватым, а «Евгений Онегин» в смутные минуты жизни раздражал.

Слушать в записи любимые песни К. отказывался, ему было важно, чтобы ведущая партия принадлежала именно маме. Младенец соглашался лишь на две пластинки – «Бременские музыканты» и «Новые приключения Бременских музыкантов». Попытки поставить малышу мои любимые детские сказки провалились. Ребенок возмущенно тряс в воздухе ногами и успокаивался только в тот момент, когда вновь звучало «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету».

Месяцев в шесть К. решил, что он ничуть не хуже мамы, и тоже начал подпевать или и вовсе исполнять сольные партии. Удавалось ему, к слову, это значительно лучше, чем мне. Бабушка, преподаватель музыки, послушав его пение, которое мы между собой называли песнями дельфина, заявила, что ребенок прекрасно интонирует и у него явно хороший слух. А папа малыша констатировал, что мое пение стало значительно лучше. Я даже стала попадать в ноты. Я, разумеется, раздулась от гордости. И стала подумывать о сольной карьере за счет мужа. Но вовремя одумалась.

Идеальный папа

Кстати, о муже. Если отвлечься от семейно-гормональных неурядиц, то я не могу не признать, что отец моего ребенка оказался близок к представлению об идеальном отце[10]. И даже хорошо, что не достиг идеала, потому что иначе мне было бы совсем тяжело осознавать свое несовершенство в ряде вопросов.

Он изначально был рад всему происходящему с нами. И пока я муторно просчитывала возможные позитивные и не совсем последствия расширения семьи, он искренне не понимал, что меня так тревожит. Ведь это же здорово, привет, сынок, ты меня слышишь, папа тебя ждет!

Он терпеливо сносил все издержки беременности. Таковых у меня, к слову, было немного, но те, что все-таки проявились, делали нашу жизнь невыносимой.

Он высидел все мои роды целиком. И не его вина, что К. после семи часов раздумий ломанулся на свободу ровно в тот момент, когда папа отправился выпить кофе и пару минут вздремнуть (он, правда, до сих пор уверяет, что не дремал, а гулял до ближайшей булочной за круассаном, но скажите мне, какие булочные во Франции работают в пять утра).

Он терпеливо носил К. на руках, когда тот, мучимый коликами, неустанно показывал бобра, барсука и бурундука, то есть кричал, плакал, визжал. Безропотно брал коляску и отправлялся на прогулку, когда мне казалось, что еще пара минут и я точно сойду с ума от происходящего вокруг меня.

Он взял на себя ночные подъемы по смене одежды, подгузников и выдаче ребенку бутылочки с водой, когда тот подрос и уже не нуждался во мне. Иногда, правда, он просыпал младенческое попискивание, но достаточно было одного пинка ногой, чтобы он решительно и без лишних слов направился к детской кровати.

Он играл с малышом, привозил ему полные чемоданы одежды (даже тогда, когда я просила купить только рукавички) и учил К. ловить рыбу, рассказывая ему, что, когда тот подрастет, они поедут на рыбалку вдвоем, как настоящие мужчины.

Он без проблем мог остаться с ребенком на целый день, не обременяя меня бесконечными звонками с вопросами, чем его кормить, где у нас лежат детские присыпки и во сколько у малыша дневной сон. Мне даже не приходилось ничего объяснять и записывать на разноцветные бумажки. Муж просто однажды запомнил расписание и последовательность действий и четко следовал графику.

И когда К. уже вовсю резвился по комнате, пытаясь вставать, а я сидела и в очередной раз обдумывала, как же изменилась жизнь, муж вдруг сказал: «Мне вот кажется, что нас всегда было трое. А тебе нет?» «А мне – нет», – ответила я. И подумала, что многие девушки в этот момент мне бы позавидовали.

Три десятка крошечных кнопочек

Помимо глобальных проблем адаптационного периода материнства есть в первое время жизни с ребенком совсем мелкие задачи, которые ставят тебя в тупик и погружают попеременно то в отчаяние, то в гнев на саму себя. Вот так и со мной. Казалось бы, взрослая женщина, умею преодолевать препятствия, умею брать себя в руки, умею руководить коллективом и принимать решения, брать на себя ответственность (ну или пытаюсь все это уметь). Короче, обладаю определенным набором навыков, которые во взрослой жизни считаются ценными и приносящими результат.

И вот ночь. Взрослая женщина с набором навыков пытается поменять ребенку мокрую пижаму. Ничего проще – одну снял, другую надел. Но не тут-то было! Пока я засовываю руки в рукавчики, малыш успевает вытащить ножки из штанишек. Пока я справляюсь со штанишками, младенец успешно высвобождается из рукавчиков. Пока я ругаю себя за криворукость и вдумчиво и терпеливо все-таки засовываю ноги и руки в соответствующие части одежды, он успевает срыгнуть прямо себе на грудь. И надо начинать все с самого начала. А ведь еще есть кнопочки! Десятки мелких кнопочек, которые надо успеть застегнуть, пока милый мальчик снова не засунул руки в штанины, а ноги в рукава. Кнопочка, еще кнопочка, ой, не та кнопочка, здесь как-то кривовато, так, проверка системы, ура! В глазах сплошные кнопочки, но кто считает… Я долго ругала себя за слабоволие и криворукость, но однажды поняла, что не все так плохо. Произошло это тогда, когда моя волевая и еще более оснащенная ценными взрослыми навыками подруга крикнула нервно в телефонную трубку: «Ненавижу эти мелкие кнопочки!»

И ведь потом ты понимаешь, что не ценила по-настоящему простые моменты. Потому что одеть ребенка, который только научился ползать на скорость и осваивать спринтерские приемы, еще сложнее. Он выворачивается, пока ты натягиваешь памперс, убегает в одном носке, и, пока ты бежишь за ним со вторым, он уже сдергивает первый, штанишки вы натягиваете опять со скандалом, а в появлении рубашечки ребенок-либерал усматривает жесточайшее нарушение гражданских свобод.

Или вот постричь ребенку ногти на руках и ногах. Пока он совсем маленький, это еще не так сложно. Он спит, ты стрижешь. Но вот он уже подрос и понял, что стрижка ногтей требует здорового веселого сопротивления. И пока ты скачешь вокруг него с кусачками и поешь о гусях, которые жили у некой бабуси, он машет в воздухе руками и ногами со скоростью прославленных гонщиков «Тур де Франс». Стоит тебе поймать одну руку, он начинает кричать и вырываться так, как будто ты вовсе не его любимая мама, а страшная чужая тетка, которая задумала недоброе.

Прошел час. Ногти приведены в порядок, кнопочки по-прежнему на своих местах, но вот ведь незадача, у ребенка течет из носа, врач велел удалять сопли. И если кусачки в руках милой мамочки выглядят пугающе, но невинно, то аспиратор – это бензопила и вторжение помидоров-убийц одновременно. Следовательно, нужно кричать и убегать. Кричать и убегать. А если уж тебя поймали, то не сомневайся, бей мамочку по лицу и помни: ты сильнее. И вот уже побежденная мамочка отступает со своим аспиратором и глотает слезы отчаяния. Ничего, что твой нос так и полон соплей, зато ты победил. Смотри, мама сломалась. Ой, нет, она снова наступает!

Отлично. Нос высморкан. Хочется бокал белого и на пляж, но вместо этого нужно идти гулять. По небу ходят туда-обратно тучи, накрапывает дождик. На коляску надо надеть дождевик. Натягиваешь дождевик, К. его срывает. Натягиваешь еще раз – снова срывает. И снова, и снова, и снова. Вот уже штаны малыша намокли, я промокла насквозь, веселье и радость, главное – держать себя в руках, когда ты натягиваешь этот дождевик на коляску в сотый раз. И вообще держать себя в руках, потому что твой бокал белого и пляж уже совсем скоро. Отдохнешь.

Только не забудь, что на пляже твой малыш решит, что нет ничего приятнее, чем жевать и пытаться проглотить гальку. И галечный пляж станет главным вашим развлечением на ближайшие две недели. Остается вопрос, насколько это гигиенично и безопасно.

Высокие горки и опасные розетки

Известный французский детский психоаналитик Франсуаза Дольто говорит:

«Для очень маленького ребенка изучение пространства – это приучение к риску»;

«Защита, которую дает ребенку заточение внутри буржуазного дома, иллюзорна, потому что привить ему настоящий иммунитет против опасностей, угрожающих его психической целостности, может только опыт риска»;

«Переизбыток безопасности подсекает тягу к риску, которая необходима человеку, чтобы чувствовать себя “живым”, “значительным”»;

«Как достичь зрелости, если не получить той свободы, той необъятной тяги к неизведанному будущему, которую переживаешь ценой риска?».