Максим Цхай - Вышибая двери Страница 7

Это ведь даже не на краю небоскреба стоять, это… непостижимо высоко. И я почувствовал, что стоит Земле отпустить меня, и я медленно, но верно поплыву… туда. Медленно, конечно, ведь космос настолько огромен, что не терпит суеты. Но и неотвратимо, по той же причине. А где он начинается, космос? Да вот тут, сразу после кончика моего носа.

Постепенно инстинктивный страх высоты отпустил, замещаясь теплым чувством благодарности. Земля держит меня, ласково и надежно, как и подобает матери. Я даже попытался слегка оттолкнуться от нее телом, но она мягко, настойчиво снова прижала меня к себе. Словно упавший с дерева лист. Словно жадно припавшую каплю дождя. Каждая пылинка, капризно кружащаяся в токе ветра, готовая упасть в космос, бережно возвращается Землей!

Я снова взмахнул руками, пытаясь оторваться от земной поверхности. И снова мои руки были мягко прижаты к упругой серебристой траве. Улыбнулся: значит, и я ей нужен.

Вчера ночью ездил по делам в танцхаус. Попал под дождь и слегка промок, но это не испортило настроения. Привез новые планы своим парням, поговорил с Яном и вошел в зал. Сразу понял, что сделал глупость. В пятницу у нас обычно стриптиз, и народу полно. Меня тут же окружили гогочущие немецкие и турецкие физиономии. Мне стали мять плечи и усадили за уставленный пивом центральный столик.

Интересна психология этих людей. Многих из них я не впускал в дискотеку по правилам фейсконтроля, а кое–кого и удалял с поля. Но стоит мне прийти в частном порядке, как встречают меня с неким даже восторгом. Каждый пытается потрогать. Видимо, вот так же в цирковом антракте детям хочется покормить медведя в наморднике, сфотографироваться с ним и даже, может быть, погладить. В результате пришлось осушить некоторое количество выставленных передо мной кружек, и я понял, что за руль в таком виде садиться нельзя, тем более что асфальт мокрый. Остался.

Стриптиз в этот раз был скучным. Девки ничего, кроме сожаления, не внушали. Создавалось впечатление, что танцы у шеста для них единственная возможность привлечь к себе мужское внимание. Немцы щелкают фотоаппаратами, турки улюлюкают, так что внимания — зашибись. У меня же эти стриптизерши вызвали вполне определенные ассоциации. Хотелось их вымыть, натереть солью с перцем — и на сковородку под груз. Тогда, может быть, что‑нибудь толковое и получится. И парень–стриптизер был неприятен. Эдакий прилизанный целлулоидный качок в матросской форме сперва делал вид, что трет палубу, а потом вдруг скинул бескозырку и стал раздеваться. Веселый корабль, наверное…

К моему столику подошел охранник Да Грио. Презрительно глянул на девку, кокетливо сдернувшую со своих зябких бедрышек последний платочек в горошек, голодными глазами посмотрел на стоявшую передо мной батарею из кружек пива, истекавшую белой пеной, и сокрушенно сказал, что Ян заплатил за час выступления каждому из приглашенных стриптизеров по 150 евро. Я поперхнулся пивом. Блин… зачем учиться? Работа‑то: штаны надел — штаны снял. Судя по уровню подготовки, это были не самые высокооплачиваемые танцоры. Положа руку на сердце, они и даром не нужны. Мы посмеялись и решили, что, когда выйдем на пенсию, подадимся в стриптиз.

По возвращении меня ждал сюрприз. Вечером подруга сама не захотела ехать со мной, поскольку утром у нее семинар. Я обещал вернуться часов в одиннадцать, но так получилось, что задержался до пяти утра. Должен же был я протрезветь! Нашел на условленном месте ключи и проскользнул в квартиру. Совершенно бесплатно разделся и тихонько пристроился на ее любимый кожаный диван, накрывшись пледом и уже приготовив на утро необходимое выражение лица: «Кто? Я? Когда? Да ни в жисть!». С трудом проснулся один в доме, обнаружил на столике лаконичную записку: «Достал. Положи ключи на место» — и аккуратно собранную сумку с парой моих рубашек и сменой белья.

Сейчас напишу ответ: «Мыло и зубную щетку!» — а там видно будет. Пока полезу в холодильник.

Война войной, обед обедом.

Интересно, что в Монберге не живет ни один серб. Причина — здесь чрезвычайно сильна албанская диаспора. Регионал–ляйтер Роланд говорил, что была одна сербская семья, не разобравшаяся в обстановке, но после того как лобовое стекло отца, ехавшего вечером с работы, разбила пуля, они срочно переехали.

Если турки в Германии часто ведут себя просто как жестокие скоты, то албанцы при этом еще и беспредельщики. Нет на них ни страха, ни разумного разговора. (Сразу уточню: мои определения «албанцы», «турки» касаются не всего народа, а национальной специфики бандитов.)

Что делать полиции? Что делать танцхаусам? Как держать этих людей в рамках? И вот здесь на сцену выходит Бесмир.

Никто не знает, как его в действительности зовут, — ни я, ни директор дискотеки, ни регионал–ляйтер, ни даже сами албанцы. Достоверно известно только, что родился он в Косово, в семье очень влиятельного клана.

Во время сербских событий этот клан отличился в партизанской войне. Возможно, поэтому американцы и сделали на него ставку. Сейчас группировка под официальным названием «Бет» пользуется среди албанцев наибольшим уважением.

Свою бригаду в Германии Бесмир взялся формировать еще подростком. Все шло по накатанному сценарию: дворовые друзья — тюрьма — группировка. Долгое время это был просто глава бандформирования, авторитетный, но все же не настолько, чтобы называться албанским крестным отцом.

Перемены начались после косовского конфликта, с приходом клана Бесмира к власти. В новом правительстве его дядя занял серьезный пост, и именно с этого времени в Германии полилась рекой горячая средиземноморская кровь. Бесмир стал расчищать территорию, подчиняя соседние банды и уничтожая их лидеров. По разным данным, он убрал не менее шестидесяти человек. Непокорного главаря соперничающей группировки просто ловили на улице и сажали в машину, которая везла его прямиком через албанскую границу. После этого человек исчезал навсегда.

Все таможни Албании, все полицейские участки находились в руках его клана. Албанскую диаспору, стоявшую вне открытого криминала, он подчинил себе еще проще. Ни один албанец без его разрешения не мог пересечь границу Косово, а так как жулье предпочитает жить и работать в Германии и Косово одновременно, возя наркотики, контрабанду и проституток туда–сюда, то запрет в случае несогласия лишал их основного источника существования. Доходчивый аргумент. Не говоря уже о тех, чьи ближайшие родственники жили в Косово и автоматически становились заложниками.

Армия Бесмира насчитывала несколько сотен человек, многие из них прошли войну. За несколько лет он сделался самым авторитетным бандитом на территории региональной земли. Ему подчинились все албанские диаспоры.

Именно тогда Бесмиром заинтересовались немецкие спецслужбы. Не можешь устранить — подчини. Ему быстренько выдали запрет на въезд в Германию, и Бесмир пошел на сотрудничество. Полиция закрыла глаза на его проживание в стране при условии, что он будет следить за порядком среди албанцев, турок и цыган, против которых немецкие полицейские часто бессильны. Так он стал связующим звеном между силовиками и этническими группировками. За это полиция дала ему карт–бланш на действия среди своих.

Бесмир официально зарегистрировал свое охранное предприятие и постепенно подмял под себя девяносто процентов немецких секьюрити–фирм. Он практически легально вошел в бизнес «крышевания» — не менее пятидесяти дискотек стали платить дань непосредственно ему под видом оплаты за предоставление охранных услуг. За это он обещал танцхаусам защиту от местных бандитов и беспредельщиков. И слово свое, надо сказать, держал.

В начале нулевых сборная из двадцати отморозков ворвалась в здание танцхауса сети дискотек «Ангар», вырубила двух тюрштееров и устроила охоту на директора. Тот вместе с регионал–ляйтером заперся в своем бюро. Не одолев железную дверь, албанцы вернулись в танцзал, перевернули дискотеку вверх дном и выпили на обломках. Победа средиземноморского оружия над «паршивыми немцами» праздновалась до утра. Не думаю, что кто‑то хотел целенаправленно поломать гешефт «Ангара», просто в албанцах играла горячая кровь и жажда этнического творчества требовала выхода и реализации.

Но радость их была недолгой.

На следующий день в Монберг приехал автобус с плотно завешенными окнами. Во главе сорока боевиков явился лично Бесмир. Оружие даже не прятали. Бесмир ездил по домам погромщиков, вежливо приветствовал их родителей, улыбался женам, гладил по щечкам их детей и мягко предлагал хозяину дома, находившемуся уже в полуобморочном состоянии, сесть в автобус. Никто не отказывался.

Собрав всех, Бесмир привез дрожащую средиземноморскую сборную в «Ангар».

Он поставил их в фойе на колени и приказал просить прощения (говорят, это было очень трогательно), после чего предупредил, что в следующий раз виноватых искать не будет, а просто сыграет со всей диаспорой в лото, положив туда один–два черных билетика. Тот, кому достанется такой билетик, будет вывезен в Косово со всей семьей, включая детей, и на этом его род прекратится.