Игорь Мусский - 100 великих афер Страница 7

Екатерина с облегчением вздохнула. Ее честь была спасена. Она тут же захотела купить чудо-автомат за любую цену. Но изобретатель ей отказал, поскольку машине нужен каждодневный и очень профессиональный уход.

На следующий день щедро одаренный милостями императрицы Кемпелен со своим «турком» покинули Петербург. Начались многолетние путешествия «шахматного игрока» по дворам Европы, по столицам и городам Германии, Франции, Англии, США…

Многие пытались открыть секрет машины Кемпелена. Фокусник-иллюзионист Жан-Этьен Робер-Уден утверждал, что загадочным шахматистом был некий Воровский, потерявший в бою ноги и руку. Кемпелен задумал аферу с «механическим шахматистом» после того, как проиграл инвалиду несколько партий. Воровский сразу согласился на предложение изобретателя, и в 1767 году Кемпелен создал свою пустотелую куклу, внутри которой мог скрываться Воровский. Тогда и началось их триумфальное шествие по миру.

Когда мошенники заработали достаточно денег, Кемпелен купил себе титул барона и зажил в свое удовольствие, занимаясь изобретательством. Следы же Воровского теряются. Возможно, ему надоела роль «кукольного шахматиста», и остаток жизни он провел в инвалидном доме. Через несколько лет какие-то умельцы раздобыли чертежи Кемпелена и по ним создали вторую шахматную машину. Но они не смогли найти второго Воровского, который смог бы ее оживить.

На самом деле никакого Воровского не существовало. Подобные мифы возникали, развивались и существовали по таинственным законам жизни выдумок, со временем уходя в небытие и вновь возрождаясь.

Во времена Кемпелена были модны гравюры, по которым можно было восстановить не только внешний вид, но и многие детали механизмов. Есть и рисунки, раскрывающие секрет механического шахматиста. Оказывается, в шкафчике под шахматной доской сидел карлик. Он, видимо, глядел на доску через зеркальный перископ и приводил в движение куклу посредством сложной системы рычагов.

Рассказывали, что во время демонстрации автомата в Филадельфии начался большой пожар. От криков пришла в замешательство и машина: ящик открылся и оттуда вылез человек небольшого роста. Где Кемпелену и его преемникам удавалось находить превосходных шахматных игроков-карликов, никто не знал.

С механическим шахматистом Кемпелен объездил всю Европу, побывал в Англии, и даже заехал в Америку. И везде его кукла выигрывала. Народ валом валил, чтобы посмотреть на «дьявольскую машину», и не жалел денег на билеты.

После смерти Кемпелена в 1804 году турка-шахматиста приобрел импрессарио Малзел, который продолжал показывать его в германских городах.

В 1809 году в Шенбрунне автомат имел честь играть с Наполеоном. В одном из рассказов сообщается, что игра проходила в торжественной обстановке. В салоне собралось много зрителей. Наполеон умышленно сделал неправильный ход. Турок поправил фигуру и сделал свой ход. В ответ на это – опять неправильный ход. Автомат вторично исправил ошибку. Но, когда в третий раз были нарушены правила игры, турок сбросил рукой фигуры на пол. Наполеон был очень доволен тем обстоятельством, что даже машину смог вывести из равновесия. Однако в следующей партии автомат легко победил императора. В этом не было ничего удивительного, ведь внутри ящика находился один из лучших в то время венских шахматистов Альгейер.

Вольфганг Гёте, а позднее молодой Эдгар Аллан По, видевшие «шахматиста», оказались правы, когда утверждали, что внутри автомата скрыт нормальный человек – не карлик и не инвалид. Но лишь в 1821 году, через семнадцать лет после смерти Кемпелена, истина была наконец установлена окончательно.

Секрет заключался в том, что внутри ящика с шахматной доской, за которой сидел «турок», находился игрок, управлявший хитроумным механизмом. В течение почти семидесяти лет за машину играли поочередно несколько знаменитых шахматистов. О больших способностях и мастерстве этих игроков свидетельствует тот факт, что из трехсот сыгранных ими партий они проиграли только шесть. Собрание пятидесяти партий, сыгранных «турком», вышло в Лондоне в 1820 году. Имена шахматистов теперь известны: это Альгейер, Вейле, Уильямс, Льюис, Александр, Муре и Шлумбергер. И все они были рослыми мужчинами.

Кемпелен рассчитал последовательность показа устройства куклы и ящика таким образом, чтобы его помощник оставался незамеченным для публики. Человек, находящийся внутри автомата, не был виден, даже если кто-то открывал и заглядывал внутрь дверцы. По одной из версии, это происходило благодаря системе зеркал, расставленных под соответствующими углами и маскирующих перегородки.

В автомате помимо замаскированной механической системы, обслуживаемой спрятанным игроком, находилась еще и другая, преувеличенно сложная система, рассчитанная на зрительный эффект и показ публике. Имитируя работу механизированного процесса мышления, там вращались шестеренки, двигались рычаги, крутились валики. После каждых двенадцати ходов Кемпелен заводил машину большим ключом, давая, таким образом, спрятанному шахматисту время для анализа создавшейся на шахматной доске ситуации.

Средневековые поэмы Томаса Чаттертона

Юного Томаса Чаттертона называли величайшим гением, каких не рождала Англия со времен Шекспира, и, судя по немногим дошедшим до нас стихам, оценка эта вполне справедлива. И вместе с тем он был самым одаренным и самым несчастным из литературных мистификаторов. Подделками рукописей XV века он хотел всего лишь привлечь к себе внимание публики.

Томас Чаттертон родился 20 ноября 1752 года в Бристоле, в бедной семье. Отец его, учитель, умер за три месяца до того, как Томас появился на свет. Мать содержала семью, зарабатывая шитьем и вышиванием.

В семь лет Томас нашел старую Библию, выучился грамоте, и с тех пор читал запоем, и матери приходилось даже отбирать у него книги. Томас много времени проводил в близлежащей церкви Св. Марии Рэдклиффской, где его дядюшка был помощником священника. Они часами беседовали на разные темы.

В 1760 году Томаса отправили в Колстонский приют. Он стремился к одиночеству, много читал и, наконец, начал писать стихи. Его первое сатирическое стихотворение появилось в местной газете 7 января 1764 года. Юному поэту было всего одиннадцать лет.

Томас Чаттертон решил подписывать свои мистификации именем приходского священника Томаса Раули, жившего в XV веке в Бристоле. Чаттертон показал несколько рукописных пергаменов, якобы принадлежащих перу Раули, помощнику учителя Томасу Филлипсу. Внимание Филлипса привлекла поэма «Элиноур и Джуга», написанная необычным, старинным почерком, разобрать который было очень трудно. Это была история двух молодых дам, скорбящих о гибели возлюбленных на войне Алой и Белой роз. Поэма будет опубликована в мае 1769 года в «Таун энд кантри мэгэзин», и доктор Грегори назовет ее «историей на редкость прекрасной и трогательной».

Томас Чаттертон

Филлипс был потрясен находкой. Соученики прониклись к Томасу уважением и нередко просили его сочинить сатирическое стихотворение. Чаттертон демонстрировал им, как можно состарить пергамен, натерев его землей и подержав над горящей свечою.

В последние школьные месяцы Чаттертон подружился с врачом Уильямом Барреттом, знатоком истории Бристоля. Томас нередко радовал своего старшего друга «найденными» старинными пергаменами, планами и документами по бристольской истории.

Чаттертон много общался и с эрудитом Джорджем Кэткотом, самодовольным эгоистичным человеком. В расчете на него Чаттертон создал несколько произведений, в том числе балладу «Бристоуская трагедия, сиречь смерть Чарлза Бодена». В основе ее сюжета – смерть Чарлза Бодена, сторонника Ланкастерской династии, который замыслил убить графа Уорика, но был схвачен, заключен в тюрьму и затем повешен в Бристольском замке. Чаттертон также сочинил «Эпитафию Кэнингу» – историю Уильяма Кэнинга, главы городского магистрата Бристоля в XV веке. Томас наткнулся на его имя в церкви Св. Марии Рэдклиффской и, сознавая значительность этой фигуры, решил сделать его «покровителем Раули».

Через Кэткота юный мистификатор познакомился с Генри Бергемом, человеком тщеславным, но не лишенным воображения; он хотел с помощью Чаттертона проследить свое генеалогическое дерево, у которого, по глубокому убеждению Бергема, были благородные корни. Томас отыскал родословную семейства Де Бергем, восходящую ко временам норманского завоевания. Более того, Чаттертон «обнаружил» принадлежащую перу Раули рыцарскую поэму «Турнир, интерлюдия», в которой среди участников турнира упоминался рыцарь по имени Джоан де Бергамм. К генеалогическому древу Бергемов Томас добавил ветвь и своей семьи, породнившейся якобы с семьей Бергем много лет назад.