Колин Уилсон - Орден Ассасинов Страница 7

Тем не менее мы можем принять форму Дуализма Пауйса как литературную правду, не относящуюся к делу. Что важно - так это то, что мы признаем независимую природу этого стремления к разрушению, которая кажется такой же простой, как сексуальное влечение или стремление к освоению новых территорий. Вне зависимости от причины, человек способен испытывать нездоровое влечение к разрушительным действиям, подобно тому, как некий глубокий эротический нерв может быть затронут страстным желанием жестокости. И, словно сексуальный импульс, этот разрушительный импульс имеет мощь, делающую его слепым ко всему, кроме собственного удовлетворения. Будущее становится неважным или перестает существовать; все, что принимается в расчет - это реализация потребности в жестокости.

И присутствие этого импульса, этого «червя разрушения», отличает «инстинкт ассасина» от случая обычного убийства. Можно всегда почувствовать это в очевидном мотиве убийства, будь он сексуальным, политическим, или если это просто общее негодование против общества. Очевидный мотив является всего лишь оправданием, которое позволяет «эротическому нерву» быть затронутым энергией разрушения. В некоторых случаях эти два фактора настолько переплетены, что разделить их очень сложно. В Петере Кюртене, Дюссельдорфском садисте, сексуальный импульс и стремление к жестокости стали взаимно зависимыми: жестокость вызывала сексуальный оргазм; сексуальное возбуждение высвобождало жажду жестокости. Когда Кюртен вернулся в Дюссельдорф, - после длительного тюремного заключения, - был красный закат, и он счел это благоприятным знаком для господства террора, которое он ознаменовал[11]. Прогуливаясь по улицам Дюссельдорфа, он мечтал взорвать город с помощью динамита. Душитель бы узнал в нем принадлежность к группе приверженцев Кали.

С другой стороны, в случае неизвестного садиста, которого прозвали Джеком Потрошителем, он опять же осознает независимую природу разрушительного импульса. На самом деле, сложно сформировать любой вид психической картины Потрошителя, не предполагая, что он был одержим «червем» мистера Эванса. Его «тайна» в этом случае воспринимается так же, как Слимен воспринимал тайну культа Душителей. Невероятная жестокость убийств - выпотрошенные жертвы, отличительные надрезы, вырезанные жизненно важные органы, - все указывает на человека, который дал выход побуждению, ставшему мукой. Когда он просыпался на следующее утро, то, возможно, считал невероятным то, что произошло на самом деле, то, что это был не кошмар.

Убийства, совершенные Лесорубом из Нового Орлеана, которые произошли в 1918 и 1919 годах, дают интересные параллели со случаем Потрошители. Джек Потрошитель, писавший членам Уайтчепелского Комитета Бдительности[12] (и вложивший в послание часть почки своей последней жертвы), начал свое письмо со слов: «Из Ада Мистер Ласк, сэр, у посылаю вам половину почки, которую взял у одной женщины...». Лесоруб[13] написал письмо редактору «Таймс Пикэйун», в котором заявил: «Я не человеческое существо, а дух и беспощадный демон из раскаленного ада». Может показаться, что оба убийцы чувствовали себя демоническими эмиссарами, агентами темных сил, посланными для того, чтобы карать человеческий род... Параллель с культом Душителей очевидна.

«Демонический» элемент снова явно проявился в убийствах на Рэтклифф Хайвэй в 1811 году, описанных в приложении к эссе Де Квинси «Убийство считается одним из изящных искусств». В полночь, седьмого декабря, Тимоти Марр, владелец магазина трикотажных изделий в лондонском Ист-Энде, послал девочку-прислугу купить устриц; когда она вернулась, то обнаружила, что в доме все мертвы: Тимоти Марр, его жена Селиа, их ребенок и мальчик-подмастерье Джеймс Гоуэн. Это выглядело так, словно здесь поработал гигант с кувалдой. Удары были настолько сильными, что мозги подмастерья забрызгали весь потолок. Складной верх детской колыбели был разбит вдребезги, словно в приступе безумной одержимости; голова ребенка была разбита, а его горло - перерезано. Оружие убийства нашли в спальне: это был «деревянный молот», разновидность кувалды, которую можно увидеть на плакате об убийствах; нанесенный ею удар схож со священной киркомотыгой Душителей.

Все еще не было улик, позволяющих установить личность убийцы или мотив, когда двумя неделями позже в том же районе была безжалостно убита вторая семья. Владелец паба по фамилии Уильямсон, его жена и их служанка были убиты железным прутом, а их горла были перерезаны. Постоялец Джон Тернер спускался вниз по лестнице в тот момент, когда происходило убийство, и видел мужчину, склонившегося над телом миссис Уильямсон: Тернер на цыпочках поднялся по лестнице, связал свои простыни и сбежал через окно спальни. Толпа, привлеченная его воплями, ворвалась в дом, но убийца уже убежал через заднее окно. (Он, кажется, собирался убить четырнадцатилетнюю девушку, лежащую в своей кровати, когда шум спугнул его). Несомненно, небольшое количество денег было похищено.

Были признаки, указывающие на то, что деревянный молот принадлежал морскому приюту, и был арестован молодой ирландец по имени Джон Уильямс. У него был доступ к ящику с инструментами, в котором лежал молот. Утром, когда произошло убийство, он вернулся в комнату, которую делил с другим постояльцем, и закричал на кого-то, чтобы потушил свечу, которая горела. На следующее утро заметили, что его обувь была в грязи (убийца сбежал, вскарабкавшись вверх по грязной насыпи); также грязными были его носки, которые он из-за этого постирал. Была обнаружена испачканная в крови футболка. Позже, на дне уборной в доме нашли окровавленные штаны. Пальто, принадлежащее Уильямсу, было сильно забрызгано кровью в области карманов, словно в них держали нож; окровавленный нож был позже найден в мышиной норе. (Де Квинси ошибочно заявляет, что нож нашли в кармане.) Уильямс повесился до того, как его отдали под суд; его тело было похоронено на перекрестке рядом с местом убийств, с колом, вбитым в сердце.

В книге «Молот и Грушевое дерево» (1971) Т. А. Критчли и П. Д. Джеймс приводили доводы в пользу того, что Уильямс, возможно, был «ложно обвинен». Они предполагают, что настоящим убийцей был мужчина по имени Абласс, служивший на одном корабле с Уильямсом во время истории с насилием. Мотивом его поступков было ограбление, и Аблассу, возможно, оказал поддержку мужчина по имени Харт. Авторы также предполагают, что Уильямса на самом деле убили в тюрьме с молчаливого согласия тюремщика. Теория хорошо аргументирована, но в ней остаются простые противоречия. Если мотивом преступления была ночная кража со взломом, то зачем было убивать ребенка? Если двое мужчин действовали согласованно, то почему постоялец Тернер видел только одного? Но основным возражением является то, что убийца был предан идее с маниакальной жестокостью; говорить о «мотиве» здесь неуместно. Это правда, что у Уильямса не было истории насилия, но при тщательном изучении выходит, что «насилие» Абласса стало итогом спровоцированного мятежа на борту корабля. У Абласса была причина недолюбливать Уильямса, который избежал наказания после бунта; но опять же, что делать с насилием убийц? Убийцы с Рэтклифф Хайвэй привели в восхищение поколение Де Куинси по той же причине, по которой убийства Потрошителя очаровали людей конца викторианской эпохи: потому что они были «демонического» свойства, потому что убийца был человеком, одержимым насилием ради насилия.

Во время чтения отчетов о действиях Ассасинов, поражает их равнодушие к собственной смерти. Во время «золотого века» политических убийств - в конце прошлого века - Ассасины часто выходили на эшафот или подходили к гильотине, выкрикивая «Viva L’anarchie!». Мы уже заметили безразличие к смерти, которое демонстрировали Ассасины в Персии и Душители в Индии. В некоторых случаях это соответствовало истинной преданности идеалам. Каляев, взорвавший Великого Князя Сергея в 1904 году, отказался от предложения вдовы защищать в суде его жизнь, заявив, что его смерть сделает больше для дела революции в России. Иногда это была показная храбрость, например, когда грабитель поездов и убийца Чарриер сказал суду присяжных: «Я -доведенный до отчаяния враг общества, и моя ненависть прекратится с моей жизнью. Я ручаюсь, господа присяжные, что вам не взять мою голову». (Они сделали ему одолжение.) Но безразличие было столь всеобщим, что это склоняет к выводу о том, что ассасин надеялся уничтожить себя так же, как и свою жертву. Это словно «червь Мистера Эванса», словно обезьяна из произведения Ля Фаню «Зеленый Чай», в котором демон соблазняет мужчину к саморазрушению. Это опять же может служить критерием различия между «Ассасином» и убийцей.

Два примера послужат иллюстрацией моей точки зрения. 8 февраля 1872 года Лорд Майо, вице-король Индии, проводил день, инспектируя тюремные колонии на четырех Андаманских островах в Бенгальском заливе. Ближе к сумеркам, собираясь покинуть четвертый остров, Хоуптаун, он неожиданно решил взобраться на холм под названием Гора Харриет. Как только его свита забралась на вершину, их стал преследовать мужчина, несущий длинный нож. Убийце представился удобный случай, когда Лорд Майо прогуливался вдоль пристани на пути к своей лодке; убийца прыгнул ему на спину, обхватил рукой его шею и дважды вонзил лезвие под лопатку. Лорд Майо умер практически сразу после этого. Убийца, индус по имени Шир Али, был схвачен и. жестоко избит солдатами.