Александр Костин - Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев? Страница 7

5 марта 1953 года должен был начаться процесс над врачами. По иронии судьбы, этот день стал днем смерти Сталина».

3. «Сталин жил в отдельном домике. Калитку, которая отделяла его даже от охраны, он закрывал сам. Будучи «совой», Сталин просыпался не ранее 10–11 часов, открывал калитку, и тогда можно было войти в нее.

В тот день к 11 утра были вызваны на доклад несколько военных. Однако к этому часу калитка оставалась закрытой. Ждали. После часа дня стали волноваться. Наконец, в 3 часа по согласованию с начальником охраны осмелились открыть калитку. Вошедшие застали Сталина еще живым. Вызвали Светлану и соратников. Приехали они, когда Сталин был уже в агонии. Стране и миру еще дня 3 сообщали о ходе болезни уже мертвого вождя. Готовили и готовились».[23]

Все вышеприведенные мифологические версии обладают одним «достоинством»: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда», хотя, частенько на них продолжают ссылаться как на бесспорный источник информации, некоторые исследователи.

А вот версия, обнародованная академиком Мясниковым, выглядит весьма правдоподобной и даже подлинной. Вечером 2 марта за ним приехали из Кремлевской больницы и отвезли в Кунцево к больному Сталину. Впечатление от увиденного и услышанного от министра здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова было настолько ярким, что оно не изгладилось по прошествии времени:

«В одной из комнат уже был министр здравоохранения. Министр рассказал, что в ночь на второе марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг, с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер из охраны еще в три часа ночи видел его за столом (он смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в замочную скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал все дальнейшее время»[24].

Оставим пока без комментариев откровения столь ответственных свидетелей, поскольку в последующем нам придется еще не раз к ним возвращаться, обратив внимание читателя на то, что в этой коротенькой цитате нами усматривается ключ к разгадке долгоживущей тайны, сопровождающей загадочную смерть Иосифа Виссарионовича Сталина.

Отметим еще один, на наш взгляд, очень важный момент, на который почему-то не обратил внимание ни один из исследователей проблемы «загадочной смерти» Сталина. Все они дружно, как бы сговорившись, утверждают, что версии Н.С. Хрущева и Охраны не стыкуются, потому что ни тот (Хрущев), ни другой (Охрана) не знали о существовании противоположной версии. Но это не так. О существовании версии Охраны не мог знать лишь Хрущев, умерший в 1971 году. Однако версия Охраны «родилась» после 1977 года и «составители» этой версии не могли не знать о существовании версии Хрущева, но почему-то под нее не «подстроились». Создается впечатление, что «составители» версии Охраны сделали это преднамеренно, чтобы «запутать» вопрос настолько, что по прошествии 33 лет так никто его и не распутал.

Далее, ни один из исследователей не пожелал изучить такой лежащий на поверхности вопрос: почему Охрана молчала почти 25 лет и только после встречи, организованной А. Рыбиным в 1977 году, вдруг дружно заговорила, повторяя заученно, как «Отче наш», версию полковника П. Лозгачева, изобилующую столь многочисленными нелепостями, что с очевидностью выпирает ее надуманный характер.

Итак, вопрос сводится к тому, почему именно 1977 год стал годом рождения версии Охраны? Что же такое происходило в первой половине 70-х годов, что заставило руководство страны вернуться к уже изрядно подзабытым событиям трагического февраля-марта 1953 года? Ответив на этот вопрос, мы вплотную приблизимся к разгадке «таинственной» смерти Сталина. Вернее к тем обстоятельствам, которые вполне естественную смерть Сталина обратили в некую тайну, волнующую уже третье поколение советских людей (ныне «россиян»), как живших при Сталине, так и родившихся после его «таинственной» смерти.

Глава 1. Н.С. Хрущев — главный свидетель событий в предсмертные дни И.В. Сталина

Как бы ни были ценными показания офицеров охраны о последних днях жизни И.В. Сталина, но они страдают одним весьма существенным недостатком, а именно: слишком много времени прошло от описываемых событий до момента, когда стали публиковаться воспоминания П. Лозгачева, М. Старостина и А. Рыбина За прошедшие 35–40 лет многие детали событий, участниками которых они были, безусловно из памяти стерлись, хотя общую картину происшедшего они воспроизводят практически одинаково. К показаниям «Охраны», так для общности мы будем называть офицеров охраны, мы вернемся несколько позднее. А сейчас обратимся к показаниям самого «ценного» свидетеля, поскольку Н.С Хрущев «заговорил» сам, либо с его подачи «заговорили» другие ответственные лица, о том, при каких обстоятельствах ушел из жизни вождь мирового пролетариата сразу же после XX съезда КПСС, на котором он выступал с «разоблачением» культа личности Сталина.

Версии И. Эренбурга (1956 г.) и П. Пономаренко (1957 г.) ни при каких обстоятельствах не могли быть обнародованы и стать доступными вниманию мировой общественности и СМИ по их собственной инициативе, не те были времена. Тем более, что один из авторов этой версии входил в номенклатуру высшей политической элиты и самостоятельно решиться на такой шаг он не мог ни при каких обстоятельствах. А если это и могло случиться, то не кто иной, как Н.С. Хрущев, и организовал «утечку» столь «сенсационной» информации. За это говорит сам факт отсутствия каких-либо опровержений со стороны официальных органов власти на выступление «диссидентов». Зачем, спрашивается, нужно было вводить мировую общественность в заблуждение, если смертельная болезнь настигла Сталина не в Кремле, а на Ближней даче? Разумным объяснением может служить, на наш взгляд, следующие обстоятельства.

Во-первых, нужно было как-то объяснить, почему в самом первом официальном сообщении о болезни Сталина говорилось, что она настигла вождя в Кремле, когда на самом деле он находился в своей загородной квартире. С обнародованием версии Эренбурга— Пономаренко все, казалось бы, вставало на свои места. Во-вторых, нужно было приглушить распространявшиеся слухи, что смерть Сталина была насильственной, что она являлась следствием осуществленного заговора его ближайших соратников, находившихся, якобы, под «дамокловым мечом» неминуемой расправы, которую им готовил «коварный» Сталин. Согласно же этой версии никакого заговора не было, все случилось спонтанно, никто не имел злого умысла, но слабое здоровье подвело вождя — и вот вам результат.

Заметим еще раз, что версия Эренбурга — Пономаренко активно муссировалась в 1956 и 1957 годах, когда Н.С. Хрущев, с одной стороны, был уже на вершине власти (Первый секретарь ЦК КПСС), но, с другой стороны, положение его на Олимпе было не столь уж прочным, ибо антихрущевское выступление «антипартийной» группы Маленкова — Молотова — Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова было еще впереди. Культ личности Сталина разоблачен, он обвинен в самых гнусных преступлениях, но авторитет «обвинителя» еще не настолько высок, чтобы можно было обнародовать «правду» о заговоре против Сталина, с целью освобождения партии, народа, страны от сталинской тирании.

А вот начиная с 1958 года, когда просталинская оппозиция на вершине власти была окончательно подавлена, когда Н.С. Хрущев захватил абсолютную власть, став еще и премьер-министром страны, когда он самолично раздул свой собственный культ и, кажется, сам поверил в его божественную силу, можно было уже «признаться» в том, что мы, мол, не дремали и готовили возмездие тирану.

Именно в это время Н.С. Хрущев полунамеками-полупризнаниями сначала А. Гарриману (1959 г.), затем руководству польских коммунистов (1963 г.) и, наконец, в своих мемуарах, опубликованных сначала за рубежом («Khrushchev Remembers»— «Воспоминания Хрущева», 1970 г.), дал понять, что смерть Сталина была насильственной и он к этому имеет, если не прямое, то косвенное, отношение.

Действительно, от одного откровения Хрущева к другому ситуация с возможной причастностью ближайшего окружения Сталина к его убийству все более проясняется. Из откровения Хрущева А. Гарриману следует, что:

— у Сталина случился удар не в московской квартире, а на Ближней даче в Кунцево;

— последними посетителями дачи Сталина были Берия, Маленков, Хрущев и Булганин, которые провели ночь с субботы на воскресенье 28 февраля — 1 марта 1953 года за «обеденным» столом с изрядной выпивкой;

— только в понедельник 2 марта охрана Сталина забила тревогу, что Сталин заболел, а они приезжают к нему и три дня спокойно ожидают, когда он умрет;