Томас Квик. История серийного убийцы - Ханнес Ростам Страница 7

Пока полиция прочёсывала лес, мужчина в бейсболке зашёл на заправку в крошечной деревушке Альфта.

— Откуда можно позвонить? — спросил он.

Дежурный не узнал в незнакомце человека, портрет которого украшал вечерние газеты, и указал ему на телефон. Посетитель сделал всего один короткий звонок. В полицию Болльнеса.

— Я хочу сдаться, — произнёс он.

— А кто вы такой? — поинтересовались на том конце провода.

— Квик, — ответил Томас Квик.

Побег вызвал жаркие споры о безалаберности и халатности персонала, работающего в психиатрических лечебницах. Больше всего возмущался глава шведской полиции Бьёрн Эрикссон.

«Как же всё это надоело! Это возмутительно! — вздыхал он. — Людей, которых считают настолько опасными, немного, так что вполне можно было бы приставить к ним побольше охраны. Полиция всегда считала, что безопасность окружающих гораздо важнее процесса реабилитации и лечения».

Критике подверглась и Сэтерская клиника, но 10 июля 1994 года газета «Дагенс Нюхетер» опубликовала текст в защиту больницы. Слово предоставили самому Томасу Квику, который искренне восхищался не только персоналом, но и лечением. А вот о журналистах он отозвался совсем не лестно:

«Я — Томас Квик. После моего побега в прошлом месяце (4 июля) и всей поднявшейся в газетах шумихи ни моё лицо, ни моё имя уже ни для кого не являются тайной.

Я не хочу и не могу оправдывать свои действия, но чувствую необходимость рассказать о той успешной работе, что проводилась и до сих пор проводится в клинике. Значимость этой работы совершенно теряется во всём безумии, вызванном охотой новостных журналистов за сенсациями. Эти газетчики не только не дают силам добра и разума противостоять хору горлопанов, но прямо вынуждают их оставить всякие попытки перекричать этот хор».

Многих этот текст просто поразил: Квик продемонстрировал, что умеет неплохо излагать мысли и является весьма неглупым человеком. Впервые общественность смогла узнать, о чём думает «серийный убийца», и попытаться понять, как и почему Томас Квик признался в совершении стольких преступлений.

«Когда я попал в психиатрическую клинику в Сэтере, в моей памяти полностью отсутствовали воспоминания о первых двенадцати годах моей жизни.

Так же, как эти годы были вытеснены из моей памяти, из неё оказались стёрты и мысли об убийствах, в которых я теперь признался и которые в данный момент расследует полиция города Сундсвалля».

Из уст Томаса Квика лились слова восхищения в адрес сотрудников больницы, которые помогли ему вспомнить страшные события и всячески поддерживали его в те моменты, когда он рассказывал о болезненных переживаниях:

«Чувство отчаяния, вины и печали, которые я испытываю при мысли о том, что совершил, не имеют никаких пределов. Ноша эта столь тяжела, что невозможно представить, как я могу её нести. Я в ответе за то, что сделал, и за то, что буду делать дальше. Преступления, виновником которых я являюсь, никоим образом нельзя оправдать, но, по крайней мере, теперь я могу о них рассказать. Я готов к этому и буду говорить по мере своих возможностей».

Квик пояснил, что сбежал из клиники не для того чтобы совершить новое злодеяние, а потому что хотел покончить с собой:

«Расставшись с другом, я тринадцать часов просидел с обрезом, дуло которого направлял себе то в лоб, то в рот, то в грудь. Я не смог. Сегодня я могу ответить за вчерашние события, и, вероятно, именно способность взять на себя ответственность не позволила мне совершить самоубийство, а заставила позвонить в полицию и сдаться властям. Мне очень хочется в это верить».

Чарльз Зельмановиц

18 октября 1994 года в районный суд города Питео поступил иск от прокурора Кристера ван дер Кваста, в котором он кратко излагал суть обвинения: «В ночь на 13 ноября 1976 года в лесополосе Квик лишил жизни Чарльза Зельмановица 1961 года рождения посредством удушения».

Судебное заседание было назначено на 1 ноября, и по мере приближения этой даты в прессе появлялось всё больше информации о прошлом вероятного серийного убийцы. На первых порах странными признаниями Квика интересовались лишь криминальные журналисты вечерних изданий, но теперь за репортажи всерьёз взялись и утренние газеты.

1 ноября в «Свенска Дагбладет» вышла статья, которую восприняли не иначе как уверенную констатацию фактов. Журналист издания Янне Матссон писал:

«Томас Квик — пятый ребёнок в семье, где всего было семеро детей. Его отец работал санитаром в алкогольной лечебнице, а мать — вахтёром и уборщицей в ныне закрывшейся школе. В настоящий момент обоих родителей нет в живых. […]

За внешним фасадом пряталось то, что со временем стало семейной тайной. Как говорит сам Томас Квик, ещё до того, как ему исполнилось четыре года, он подвергался насильственным действиям со стороны отца, который принуждал ребёнка к оральному и анальному сексу.

Именно во время одного из таких актов произошло событие, которое сказалось на дальнейшей жизни и сексуальных пристрастиях Квика: в комнату вошла мать. Увиденное настолько сильно шокировало женщину, что у неё случился выкидыш, и она с криком принялась обвинять Томаса в убийстве ещё не родившегося младшего брата.

Отец присоединился к упрёкам и заявил, что его соблазнил собственный сын.

Перенёсшая выкидыш мать с тех пор не испытывала к своему ребёнку ничего, кроме ненависти. Виной всем несчастьям, выпавшим на долю их семьи, стал именно Томас, для которого такая ноша оказалась непосильной.

Мать как-то даже пыталась убить его — по крайней мере, так говорит сам Квик.

А ещё, по его словам, мать начала поступать в точности как отец: они насиловали собственного сына вместе».

Янне Матсон писал, что Квик совершил два убийства ещё будучи подростком:

«В возрасте тринадцати лет Квик отказался мириться с приставаниями отца и во время очередной попытки изнасилования сумел вырваться из его рук. Как заявил Квик, в тот момент он хотел убить отца, однако у него не хватило духу.

При этом он перенял извращённые наклонности, приправив их садистскими и болезненными чертами. Спустя полгода в городе Векшё он убил своего ровесника. […] Тремя годами позже, 16 апреля 1967 года, жертвой Томаса Квика стал ещё один тринадцатилетний мальчик».

Хотя Квик пока не был осуждён — более того, не была доказана даже его причастность к убийствам, все СМИ заочно признали его виновным. Надо сказать, осуждению подверглись и его родители, которые, по мнению газетчиков, постоянно совершали над собственным сыном насилие и пытались лишить его жизни.

Такое отношение СМИ на протяжении всех этих лет объясняется тремя факторами: во‐первых, Томас