Коллектив авторов - «Я поведу тебя в музей…» Истории, рассказанные музейщиками России Страница 8

На частично расчищенном холсте из-под верхнего слоя живописи действительно проступало изображение дамы: над мрачной физиономией самозванца виднелась часть женской головки, а фигура была одета с одной стороны в мужской плащ, с другой – в белое платье с голубой орденской лентой. Решили провести технико-технологические исследования и выяснили, что и дама – никакая не Екатерина, а, вероятно, одна из ее фрейлин, и Пугачев – не Пугачев! Нет, персонаж, конечно же, изображает Пугачева, но написан он гораздо позже – в конце XIX века, возможно, специально к столетнему юбилею Пугачевского мятежа. Так что Исторический музей с радостью ухватился за подобный экспонат. И пусть это не раритет, созданный чуть ли не в ставке Пугачева, – подобный портрет вполне достоин находиться в коллекции музея как образец ловкого приспособления произведений искусства к требованиям исторического момента.

Ольга Рыжикова

(Смоленск)

Скромный Великий князь

(Мемориальная квартира Константина Романова в Санкт-Петербурге)

[8]

Мне часто доводилось слышать о том, что посещение музеев особым образом влияло на человека, пробуждало у него интерес к искусству или способности к творчеству. В моей жизни все произошло несколько иначе: скорее, творчество привело меня в музей. И это положило начало не только новому этапу в жизни и в моих литературных занятиях, но также способствовало переоценке взглядов на музей в целом.

Великий князь Константин Константинович Романов

В детстве и юности мне не приходилось бывать в крупных музеях, а те, что есть в родном городе, казались слишком академичными и скучными.

Возможно, сложившееся мнение так бы и осталось неизменным на всю жизнь, если бы, будучи уже взрослой, я не оказалась в числе финалистов Международного поэтического конкурса имени К. Р. – Великого князя Константина Константиновича Романова. После церемонии награждения, проходившей в Мраморном дворце, победителей и финалистов пригласили на небольшую экскурсию по личным покоям Константина Константиновича Романова, которые стали доступны для посещения лишь с 1998 года. Когда из гостиной, где проходило награждение, мы перешли в небольшую обшитую деревом прихожую, а затем – в библиотеку Великого князя, возникло ощущение, что я переместилась во времени на век назад.

Музыкальная гостиная с роялем

Рабочий стол К. Р.

Библиотека

Приглушенный свет, запах сухого дерева, исходящий от старинного скрипучего паркета, резной мебели и книг. Никаких экспонатов за толстыми стеклами, никаких табличек с датами и историческими справками. Просто уютные комнаты, хозяин которых, казалось, отлучился лишь на минутку, и вот-вот войдет, застав нас врасплох. Облик библиотеки был воссоздан сотрудниками музея, несмотря на то что многие вещи оказались утрачены или вывезены за границу и вернуть их не представлялось возможным. Сохранились подлинные книжные полки, а книги позже подобрали в соответствии с сохранившимся каталогом.

Далее мы прошли в загадочную музыкальную комнату со сводчатым потолком, рассчитанную на небольшое количество гостей. Как оказалось, интерьер здесь в точности повторяет обстановку готической капеллы в одном из старинных соборов немецкого города Аахена. Великий князь очень любил немецкую готическую архитектуру. Стены комнаты когда-то покрывала тисненая кожа, а теперь это лишь золотистые узоры на синем фоне.

Рабочий кабинет Константина Константиновича с маленькой потайной молельней за одним из стеллажей, несмотря на изысканность, произвел впечатление уютной обители, служащей не только для творческой работы, но и для духовного уединения. Даже ореховый кабинет, предназначенный для приема официальных делегаций, больше походил на гостиную, располагающую к дружеским беседам у камина.

Известно, что в личные покои допускались только самые близкие: князь не любил парадного блеска и мишуры, а литературное творчество в те времена считалось неприемлемым занятием для царственной особы. Удивительно было находиться в этих комнатах, где в свое время побывали не только молодые поэты и художники, которым покровительствовал К. Р., но и Достоевский, Гончаров, Чайковский.

Какая насыщенная литературная и музыкальная жизнь протекала в этих изысканных, но по-домашнему теплых покоях! Все предметы словно оживали в рассказах экскурсовода, наполняясь движением: горел огонь в камине, перо выводило вязь поэтических строк, шелестели страницы старинных книг, пели клавиши рояля, велись неспешные дружеские беседы и горячие литературные споры. Конечно, примечателен тот факт, что и скончался Константин Константинович в одном из этих покоев – на небольшом диванчике в личной комнате, появившейся позже остальных – в 1912 году. Наверное, это еще одна причина, почему комнаты, несмотря на все перипетии времени, сохранили живой и немного мистический отпечаток.

В итоге сравнительно недолгая, но необычная экскурсия не только познакомила меня с незаурядной и в некотором роде таинственной личностью К. Р., но и полностью изменила мое прежнее мнение о музеях.

Как представитель царской семьи, чья жизнь с рождения положена на алтарь государственных интересов, может быть тонкой художественной натурой, предпочитающей парадным залам домашний уют, так и музей – отнюдь не только средоточие сухих научных фактов и безжизненных экспонатов. Я поняла, что, несмотря на великолепие и ослепительную роскошь крупнейших мировых сокровищниц, такие «домашние» музеи-квартиры мне гораздо ближе. Ведь они словно хранят частичку души их обитателей. Кажется, и после смерти Великого князя его образ продолжает покровительствовать творческим натурам, благословляя на дальнейшее развитие тех, кому посчастливилось побывать у него в гостях.

Любовь Демченко

заведующая Мемориальным музеем Бориса Пастернака

(Чистополь, Республика Татарстан)

Душа музея

(Мемориальный музей Бориса Пастернака)

[9]

Перед глазами, как сегодня, первый день работы музея, его открытие – 10 февраля 1990 года. И запомнился он так ярко не только потому, что было открытие, пастернаковская метельная зима, «лепившая на стекле кружки и стрелы», гости, праздничная суета… Запомнился необычным незапланированным событием, как оказалось, самым важным, сакральным для дальнейшей жизни музея.

Традиционное разрезание ленточки, множество людей, заполонивших двенадцать квадратных метров, на которых когда-то в годы войны на две зимы «обосновал свой труд» Борис Леонидович… Комната, как и тогда, «… светлая и уютная, но неважно побелена. Посредине стены обозначен бордюр с черными и красными птицами. Рабочий стол Бориса Леонидовича и несколько стульев. В углу подобие шкафчика… На столе чернильница, кучка карандашей, лезвия для бритвы, стопка старых писем…»[10]

Комната Бориса Пастернака

Вот уже произнесены все обязательные речи, проведена экскурсия по экспозиции комнаты, слово предоставлено художнику музея – М. Я. Гисматулину. Высокий, импозантный, красивый, обладающий бархатным тенором, он читает любимого «Гамлета», сразу завладев вниманием гостей:

Гул затих. Я вышел на подмостки.Прислонясь к дверному косяку,Я ловлю в далеком отголоске,Что случится на моем веку…

Вдруг – стук в окно. Все замерли, затаили дыхание (это же второй этаж!) и разом повернули головы к окну. Маленькая птичка сидела на подоконнике и деловито и настойчиво просилась внутрь. Так продолжалось минуты две: все, изумленные, молчали, птичка продолжала стучать.

«Это же душа Бориса Пастернака вернулась сюда и хочет здесь поселиться…», – раздался голос художника.

Случилось чудо – все поверили! Все разом заговорили, что так оно и есть, что это знак свыше, что, конечно же, это не что иное, как душа поэта, которой здесь было когда-то очень хорошо, ведь он сам признавался: «Нигде, как в Чистополе, мне так свободно и спокойно не жилось, не писалось и не дышалось…» Никто не собирался покидать комнату, стали читать стихи, вспоминать эпизоды его жизни в эвакуации, цитировать его высказывания о Чистополе…

А птичка продолжала с упорством напоминать о себе… Открыли окно – она перелетела на растущее перед окном дерево и с любопытством поглядела на людей. Проникший в комнату холод заставил нас закрыть створки.

Зимой смеркается рано. Все понемногу успокоились и потихоньку разошлись.

Каково же было мое удивление, когда на следующий день я вновь увидела эту птичку на подоконнике за тем же самым занятием – она периодически стучала в стекло, как только в комнату заходили посетители. И так продолжалось три дня. А потом она улетела.