Александр Андреев - Настоящая история казацкой Украины Страница 8

При стычках с татарами запорожцы употребляли много мелких военных хитростей, которые помогали им одерживать победы даже в тех случаях, когда перевес был на стороне врага. Так, если запорожцы видели, что в открытой битве им не справиться с татарами, то старались уйти от них на своих быстрых конях и, чтобы сбить неприятеля с толку, делились на несколько партий и разъезжались по разным направлениям. Большие партии ехали «гусем», малые же по три и четыре в ряду, стараясь потоптать при этом как можно больше травы, чтобы дать татарам неверное представление о величине каждой партии. Татарам приходилось также делиться на несколько частей, сообразно силе и числу казацких партий. Казакам этого только и надо было: съехавшись в назначенном месте, они разбивали отряды татар один за другим.

Бывалый казак не боялся заблудиться в бесконечной степи, в этом необозримом море травы: небо и сама степь с ее разнообразною жизнью верно и точно давали ему все необходимые для путника сведения. Так, днем и ночью казак мог узнать, который час, определить, в каком направлении лежит та или другая часть света. Днем он узнавал это по высоте солнца, ночью ему помогали ярко блестевшие и сиявшие звезды.

Запорожцам были хорошо знакомы все звуки и голоса дикой степи и плавней. Запорожец выл по-волчиному, шипел по-змеиному, ревел по-туриному, отлично кричал перепелом и куковал не хуже настоящей кукушки. Крик «пýгу-пýгу» был даже условным криком запорожцев; этим криком они давали знать друг другу о своем присутствии. Вообще все эти звериные и птичьи крики были рядом условных сигналов, которыми переговаривались невидимые друг другу запорожцы, чтобы ввести в заблуждение, обмануть, перехитрить своих врагов. Случалось, что, скользя в траве, как змеи, подбирались неслышно несколько человек запорожцев к заночевавшему в степи табору татар и спугивало табун их лошадей. Тогда остальные запорожцы, притаившиеся с конями в высокой траве, как буря налетали на метавшихся в беспорядке по табору татар, и не было им спасения. Пока при свете пылавших костров шла беспощадная резня, небольшой отряд запорожцев на лучших конях несся по степи напереймы татарскому табуну, так как хороший конь считался лучшей добычей для казака.

Охота и рыбная ловля, хотя и часто оканчивавшиеся кровавыми схватками с татарами, не считались казаками за настоящее «дело»: таким делом считалась лишь война с «неверными».

Почти каждый год запорожцы предпринимали морские походы на Крым и Туречину.

С объявлением похода в Сечи закипала лихорадочная деятельность. Не было больше пьяных и гуляющих, все были серьезны, старательно и быстро делали необходимые приготовления для похода. Конопатились к походу чайки, там мололи и сушили порох, здесь резали и вялили на солнце куски разного мяса, одни готовили сухари, чинили одежду, другие пристреливали мушкеты и точили сабли.

Спокойно и властно распоряжался кошевой атаман. Куренные атаманы со значками в руках наблюдали за работами, а в атаманском курене войсковой писарь и есаулы составляли по чайкам списки казаков, отправлявшихся в поход, а также и тех, которые оставлялись в Сечи для защиты ее от неожиданного набега в отсутствие коша.

В каком именно году начались морские походы запорожцев, сказать трудно: давно уже небольшие партии казаков во время ловли рыбы в устье Днепра выходили в открытое море, где при случае делали нападение на купеческие галеры турок. С 1601-го по 1612 год каждое лето запорожцы захватывали по несколько галер, со следующего же 1613 года начались большие морские походы запорожцев».

В запорожские казаки шли крестьяне, мещане, торговцы, слуги, ремесленники, мелкая служилая шляхта, которую переводили в разряд государственных крестьян. Это была уже сложившаяся военная сила, не подчинявшаяся Польской Короне. И с ней надо было что-то делать.

Первая попытка решить проблему украинского казачества принадлежала польскому королю Стефану Баторию, правившему в Речи Посполитой в 1575–1586 годах. Он попытался упорядочить украинское казачество, которое Польская Корона уже страшилась. «Желающих» казаков записали в новый реестр, а затем разделили на шесть полков. Число реестровых казаков, по данным разных источников, колебалось от нескольких сот до нескольких тысяч. Они получили свою старшину и свой суд. Казачьего гетмана выбирали сами казаки, польский король его утверждал, или нет. Казацкой столицей стал город Трахтемиров у Канева, там с 1578 года появились арсенал и госпиталь. Кроме Трахтемирова начала строиться и гетманская столица Батурин. Баторий воевал с московским царем Иваном Грозным, и ему было нужно, чтобы казаки не трогали турок и татар, с которыми Речь Посполитая подписала мир. Однако эти меры привели не к тем последствиям, которые ожидал Баторий.

Городами реестровых казаков стали Киев, Белая Церковь, Корсунь, Константинов, Бар, Черкассы, Чичирин, Кодак, Ямполь, Брацлав, Винница, Умань, Чернигов, Лубны, Переяславль, Фастов. Однако несколько десятков тысяч казаков лишились казачьих прав и привилегий и должны были перейти в крестьянское сословие – «поспольство», рискуя стать крепостными польских панов. Казаки и все охочекомонные пошли в Запорожскую Сечь, которая была полностью независимой, несмотря на попытки Батория обуздать запорожцев, которые вопреки запретам короля выбирали себе кошевого атамана. Посланцев короля, приехавших за казацкой свободой, топили в Днепре. Число запорожцев достигло двадцати тысяч воинов. С этого времени и пошло разделение украинских казаков на реестровых, городовых и запорожских, низовых. Исследователь начала ХХ века писал о начале Запорожской Сечи:

«Некогда мирные артели рыбаков, чабанов и чумаков превратились теперь в благоустроенное войско, не признававшее под собой ничьей власти. Теперь у запорожцев были свои земли, которые они ревностно оберегали; были свои подданные – все те колонисты, которые жили под их крылом в степи. На Украине и в чужих землях их считали «славными рыцарями», твердым оплотом христианства против мусульман, а вскоре они выступили также против гордых ляхов, как борцы за поруганную веру и угнетавшийся панами народ украинский.

Главным средоточием запорожских земель была укрепленная Сечь – Сича. Там пребывали власти, квартировала главная вооруженная сила, там была гавань для всех приходивших с моря судов. Сначала Сечь была на острове Хортица, потом ее переносили несколько раз дальше вниз по Днепру, поближе к Крыму, на разные днепровские острова: Базавлук, Томаковку, на острове у устья Чертомлака. Запорожцы для постройки своей Сечи всегда выбирали неприступные места. Одна только плавня Великого луга тянулась на 45 верст в длину и 20 в ширину, оберегая казаков с татарской стороны. Сечь была совершенно неприступна с трех сторон: с юга лежала сеть плавней до самого Днепра, с севера был лиман, а с запада – высокий берег реки Базавлука. Зимою запорожцы обкалывали лед у наиболее доступной части своего острова и не давали воде покрыться толстым слоем, чтобы неприятель не мог пробраться к ним сухим путем.

Найдя удобное место, запорожцы высекали на нем лес и приготовляли бревна для частокола; отсюда, как полагают, произошло и самое слово «Сечь». Сечь была окружена рвом и земляным валом с пролазами к реке. Чтобы вал не осыпался, его укрепляли частоколом, бревна которого сверху были заострены, а снизу просмолены. Чертомлыцкая Сечь имела по валу 900 сажен вокруг.

Все войско Низовое, или «тваристство», состояло из сечевиков и зимовчаков. Первые жили в самой Сечи и составляли «лыцарство». Они одни выбирали своих старшин, участвовали в дележе добычи, все они имели одинаковые права. В Сечи царило полное равенство; уважались ум и храбрость, а не знатное происхождение. Зимовчаками назывались казаки, как одинокие, так и семейные, жившие не в Сечи, а по зимовникам, хуторам и селениям, разбросанным по степи. Они занимались разными промыслами доставляли в Сечь продовольствие. Число сечевых казаков в разное время было различно: доходило до десяти или пятнадцати тысяч и больше, а всех с семействами до ста тысяч человек. Говорят, что когда султан спросил у казаков, сколько их всех, те ему ответили: «У нас шо куст, то казак, а где байрак, то там по сто казаков».

Большей частью сечевики были украинцами, но попадались и великороссы, и поляки, и волохи, даже выкрещенные татары, турки и калмыки. Здесь находили приют все потерпевшие какую-нибудь обиду и не нашедшие управы, все гонимые за веру; были такие, которых привлекала слава или надежда на добычу.

Так пополнялась Сечь. Выход из товарищества был всегда свободен.

Поступая в братство, запорожец, как бы порывал со всем своим прошлым и бросал даже свое прежнее имя, а принимал то, которое ему давали товарищи. Эти прозвища обозначали или занятие каким-нибудь ремеслом, например: «Коваль, Рыбалка, Бондаренко, Золотаренко; или намекали на какую-то особенность в одежде или наружности: Вкус, Лысый, Рудый, Гладкий, Нечеса, Перебий-Нис. Подчас эти шутливые прозвища были весьма затейливы, например, Задери-Нога, Пивтора-Кожуха, Задеры-Хвист-Пистолем, Закруты-Губа».