Дмитрий Быков - СССР – страна, которую придумал Гайдар Страница 8

– Знаете ли вы Юрия Клепикова?

– Я вообще к Клепикову отношусь с восторгом. Я считаю, что это совершенно гениальный сценарист и очень талантливый писатель. Я не назвал еще многих. Я не назвал Юрия Коваля, которого считаю поразительным писателем и замечательным поэтом. Не назвал Новеллу Матвееву, стихи которой, как витамин, каждому ребенку необходимы. Клепиковские «Пацаны», конечно, входят в набор детского чтения обязательный. Не назвал я странным образом Юрия Сотника, которого я очень люблю. И Юрия Коренца, которого тоже очень рекомендую, его сейчас, слава Богу, переиздали.

– В начале вы упомянули Исаака Бабеля. Известно ли вам, что при его аресте был изъят законченный эпический роман? Выяснилось ли что-нибудь по этой теме?

– Эпического романа не было. Был изъят цикл рассказов «Великая криница», из которого три рассказа напечатано или два, по-моему, а больше ничего неизвестно. Есть упоминание Вячеслава Полонского, которому он рассказывал об этом и читал фрагменты, в дневниках есть. И есть упоминание жены, которая знала, что он работал над книгой о коллективизации. То, что он работал над романом о чекистах, известно только с его слов. И как оправдание того, что он бывал у чекистов. На самом деле, думаю, никакого романа там не было. Подозреваю, что Бабель вообще в последние годы писал очень мало. Много времени съедала сценарная халтура, кстати, не такая уж хатлурная. И много времени съедала работа вот над этой книгой из 15 (по другим данным – 17) рассказов о коллективизации. Больше, думаю, там не было ничего. Представить себе Бабеля, пишущего роман о чекистах, особенно в 1938 году, лично мне чрезвычайно трудно. Следов этой прозы не нашлось никаких, и это одна из самых больших потерь русской литературы. Но, с другой стороны, мне почему-то кажется, что все его многочисленные замыслы 30-х годов – это плод авторской мифологии. Как сказал Ясен Засурский, наш декан, когда я спросил его, почему Капоте ничего не писал в 70-е годы, – он долго объяснял социальные причины этого, а потом сказал: «Да потому, что хороший писатель, в отличие от плохого, может писать не во всякое время». Вот это очень точная формула.

– Какой ваш роман вы считаете лучшим?

– «ЖД», наверное. Я все их люблю, вообще-то. Они стоили мне много труда. Мне очень нравится роман, который я сейчас пишу, например. Он называется «Икс».

– Вы – биограф Окуджавы и Пастернака. Почему не Некрасова?

– Потому что про Некрасова успел написать Скатов, дай бог ему здоровья. Моя бы воля – уж, конечно, был бы Некрасов. А сейчас придется Маяковского. Да вот пишу, думаю, что к 120-летию (его! его! не моему).

– Как вы думаете, какие черты мифотворчества были бы характерны для современного Гайдара, который мог бы появиться в наши дни?

– Ах, какой прекрасный вопрос! Какой прекрасный вопрос! Он бы не мог появиться в движении «Наши», например. Он бы не мог появиться у «Молодой гвардии». Знаете, чтобы сейчас сделал Гайдар? Он бы описывал быт каких-то далеко странствующих людей. Романтические профессии. Каких-нибудь геологов, разведчиков каких-нибудь, благодаря чьему труду мы все сейчас существуем. Нефтедобытчиков, какой-нибудь быт Чукотки под Абрамовичем – что-нибудь такое. Или уехал бы, или странствовал бы. Понимаете, вот в чем штука, вот эта страшная для меня верификация, страшный признак состоятельности или несостоятельности страны. Гений, а как детский писатель Гайдар – безусловный гений, – он мало где может появиться, он не на всякой почве расцветет. От осины не родятся апельсины. И вот сейчас это «осина» – Иудино древо. И ждать на ней такого апельсина, как Гайдар или Житков – это тщетное довольно-таки занятие. Есть эпохи плохие, да, плохие, но великие. Эпоха сталинского террора почти ничего великого не породила, а эпоха 20-х породила, а эпоха 60-х породила. Значит, Гайдар не во всякое время возможен. В наше время он, может быть, тянул бы лямку какого-нибудь, там, я не знаю, клерка или военного в скучном гарнизоне, потом бы запил, уничтожил бы все вокруг себя. Не знаю. Гайдар возможен не везде.

– Согласно вашей теории реинкарнации, кто предшествует Гайдару и наследует ему?

– А Гайдар в этом смысле удивительная фигура, потому что Советская власть его породила, и трудно себе представить ранее кого-то, но наследует ему, совершенно очевидно, Владислав Крапивин, который и типологически очень на него похож, и тема смерти у него всегда присутствует. Но он не столько инкарнация Гайдара, сколько его ученик. Я сложно к Крапивину отношусь и к его «Отряду «Каравелла» еще сложнее, но в одном отношении он – гений. Его повести 70-х годов несли в себе вот этот гайдаровский витамин чуда, дружбы, романтики. И «Ковер-самолет» для всякого дачного ребенка советского – это повесть про нас. Говорят, что Крапивин торопливо пишет, много пишет, но вот Крапивин и его, наверное, лучший ученик и наследник Сережа Лукьяненко, у которого тоже так много гайдаровского! Особенно в «Черновике и чистовике», да отчасти и в «Дозорах». Кстати, гайдары еще остались в фантастике. Отчасти это, может быть, проза Васильева, отчасти Лазурчука, у Стругацких очень много гайдаровщины при всей нелюбви к ней – вот я думаю, в фантастике Гайдар как в такой лакуне, как в детской литературе он как-то притаился, и вот Крапивин – это, конечно, Гайдар сегодня. Это такой наш Гайдар.

– «Синие звезды» издавались в 60-е…»

– Да, издавались, спасибо. Просто они при жизни Гайдара не увидели свет – вот что я имел в виду.

– Чем закончилась затея Тимура, описано в сценарии «Клятва Тимура» – полное обюрокрачивание.

– Не совсем. Все-таки «Клятва Тимура» – это уже начало войны, поэтому с обюрокрачиванием это не очень сильно вяжется. Другое дело, что эта инициатива приобрела, к сожалению, официозный характер, а от этого никому не будет хорошо.

– Вы ничего не рассказали о женщинах Гайдара.

– Первая жена Гайдара Лия, которую он полюбил 16-летним ребенком и которая, собственно, стала мамой Тимура, ушла от него три года спустя. Вообще с женщинами было не очень хорошо – они уходили от него, потому что жить с Гайдаром трудно. Но тем не менее, как мне кажется, все они были с ним счастливы – судя по воспоминаниям их. Дети получались замечательные.

– Нужно ли современным детям читать Гайдара и литературу, на которой воспитывалось поколение 30-х?

– Обязательно.

– Возможно, они вырастут несчастными в нашей обывательской жизни…

– Конечно. Скорее всего, А кто вырастет счастливым в нашей обывательской жизни, того лучше бы вообще не было. (Смех в зале)

– Какую литературу тогда читать?

– Вот именно такую, которая позволит ребенку вырасти несчастным, потому что от счастливых уже не продохнешь.

(Смех в зале)

– Ужасна ли современная детская литература? Есть ли она?

– Вот знаете, как ни странно, российская детская литература постоветская, она сейчас опять есть. Неожиданно на ровном месте появилось несколько первоклассных детских литераторов. И если уж есть какой-то полный клон Гайдара и в силу гениальности и свежести мировосприятия, то это Ксюша Букша с ее гениальной детской повестью «Аленка-партизанка». И хотя эта повесть призывает к насильственному свержению олигархии и может быть опасной для детей, я все-таки думаю, пусть лучше дети об этом прочтут, нежели они займутся этим на практике.

Спасибо вам большое.