Евгений Сергеев - Золотой телец Страница 8

Это придало промышленникам уверенности, и 30 мая в путь повезли очередной золотой груз под защитой одиннадцати казаков. Их ждал сюрприз: при переправе через крохотную речушку на берегу рванул сильный подрывной заряд и начал строчить пулемет. Лошадь в первой повозке была убита, а остальные понеслись в тайгу, обрывая постромки. Под прикрытием пулеметного огня из чащи выскочили верхом на конях два человека с закрытыми тряпками лицами, схватили сумки с золотом и стремительно скрылись. На сей раз их видели, да что с того толку… Удалось лишь обнаружить брошенный неподалеку ручной пулемет датского производства, состоявший на вооружении в некоторых армейских частях ( бросили, потому что мешал стремительному бегству?). Отпечатков пальцев на нем не зафиксировали.

Бестужев, внимательно выслушав все это, в сердцах бросил:

— Работаете из рук вон плохо! Отрадно одно: у налетчиков теперь нет пулемета. Вы имели дело с небольшой, но отчаянной группой, хорошо знающей тайгу… и психологию здешних жителей. Все три налета были тщательно спланированы, и налетчики, по всей вероятности, были обеспечены информацией о времени движения караванов. В районе станции у них, конечно же, есть явка, а может , и не одна. И вот еще что: на железной дороге тщательно досматривались пассажиры, едущие с багажом в центр страны, и почти не привлекали внимание направляющиеся на восток. Всем этим и пользовались налетчики. Кто, по-вашему, из близкого окружения Иванихина мог информировать их?

— Этот вопрос мы исследовали. Лишь три человека безусловно знали о выходе каждого каравана. Сам Иванихин, заведующий золотоплавочной лабораторией Мельников, человек безупречный и наш агент, а также руководитель казенной палаты Енгалычев. Вот он, пожалуй, мог быть замешан в преступлении, хотя никаких доказательств у нас нет. Дело в том, что в молодости он занимался нелегальщиной, примкнув к «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса». Активно посещал сборища «Союза…», участвовал в выпуске прокламаций, хранил запрещенную литературу. Когда «Союз…» был разогнан, он чуть не загремел по этапу, но с учетом молодости и раскаяния отделался предупреждением. Однако в девятьсот пятом вновь взялся за старое: был довольно активным участником революционных событий. Но потом, вроде бы, от нелегальщины отошел. Уже два года, как у нас обитается, солидный человек. Один из руководителей промышленной зоны, получил восьмой классный чин — коллежский асессор… Рядом с ним есть наш человек.

— И это все? — настаивал Бестужев. — А что сообщает агентура? Вы же похвастались, что внедрили к нему своего человека.

— Человек-то рядом есть, но они с Енгалычевым совершенно разные по складу характера и едва терпят друг друга. Пытались мы специально под него завербовать местную красавицу, за которой он настойчиво ухаживал, но пока безрезультатно.

— И все же есть ли на него реальные компрматериалы?

— Да, кое-что. Видели у него запрещенную литературу, внес солидные деньги в пользу ссыльных, отправленных на каторгу, найдутся люди, которые подтвердят, что он придерживается если не революционных, то радикальных взглядов.

— Этого мало, сейчас половина русской интеллигенции настроена радикально, а такие, как Савва Морозов, открыто дают деньги революционерам. Однако, несомненно — это человек, с которого надо глаз не спускать. Главное же для нас — не допустить очередного налета, а в случае его свершения — задержать преступников с поличным, под какой бы личиной они не маскировались.

На этом первая ознакомительная встреча с местным полицейским начальством завершилась.

На следующий день после ночных раздумий Бестужев предложил осуществить не раз проверенную на деле схему — привести налетчиков, если они еще не покинули здешних мест, в смятение чувств, заставить волноваться. А значит, и допускать просчеты и ошибки. Для этого через агентуру и особо доверенных лиц распустили слух, что в недрах столичной полиции, представитель которой находится в городе, родился гениальный план по выявлению налетчиков, который уже стал осуществляться. В чем смысл плана, никому не известно, но он существует и представляет собой великолепную неизвестную угрозу.

Это должно было ускорить действия грабителей, заставить их импровизировать и раскрываться.

Перед выездом в Сибирь Бестужев состряпал и зарегистрировал анонимку на своего старого знакомого еще по девятьсот пятому году Прохорова, которого отправили тогда на поселение в Якутск за революционную деятельность и который, по имевшимся у Бестужева сведеньям, работал провизором в центральной аптеке. Теперь Бестужев готов был использовать эту анонимку для возможной вербовки социал-демократа.

Постучав в дверь с табличкой «Старший провизор» и услышав приглашение войти, Бестужев переступил порог небольшой каморки, пропитанной специфическими ароматами лекарств, и, сразу узнав Прохорова, дружелюбно произнес:

— Добрый день, Виталий Валерьевич, вот мы и свиделись снова. Не узнаете?

На лице Прохорова удивление сменилось страхом.

— Здравствуйте. Конечно, узнаю. Какими судьбами в такую глушь? Извините. Забыл имя-отчество…

Бестужев напомнил и постарался успокоить собеседника, который никак не мог прийти в себя.

— Я к вам пришел не как враг, а, пожалуй, за помощью, хотя и получил недавно письмецо, в содержание которого, прямо скажу, не очень верю. Вот прочитайте-ка…

Бестужев протянул ссыльному сложенный вчетверо лист.

Прохоров схватил его и стал жадно читать. С каждой прочитанной строчкой лицо его серело, а в глазах появился панический ужас.

Неизвестный верноподданный обыватель бдительно извещал Петербургское охранное отделение, что административно высланный гражданин Прохоров В.В. ведет самый что ни на есть противоправный образ жизни: тайно связан с анархистами-социалистами, снабжает их ядами, причастен к ограблению обозов с золотом, хранит у себя похищенное.

— Что за чушь, — еле выдавил он, наконец.

— Согласен, может быть и чушь, но поверьте, если я эту писанину передам в местное охранное отделение, спокойная жизнь для вас кончится.

— Но… что я должен сделать?

— Я нуждаюсь в чисто конфиденциальной информации по третьему пункту вашего анонимного обвинения.

— О налетчиках?

— Да. И даю слово, что все останется между нами.

— Хорошо, — с трудом вымолвил Прохоров после длительного раздумья. — Приходите завтра в это же время и непременно один. Я хорошо помню, что благодаря именно Вам я оказался не в Туруханске, а в губернском городе, да еще на вольном поселении.

Бестужев, распрощавшись, покинул каморку, даже не представляя, что волею судеб оказался в нужный момент в нужном месте. Дело в том, что незадолго до этого Прохорова, служебную площадь которого действительно использовали налетчики, руководитель боевой группы сильно обидел, оказав ему на сходке недоверие без всякого основания, лишь увидев его в кругу местной интеллигенции…

Как бы там ни было, но теперь Бестужев знал, когда будет очередной налет и где будет спрятано похищенное золото. Он также узнал, что боевики очень напуганы слухами о предстоящих облавах и не намерены ждать, когда им доставят другой пулемет, — будут использовать взрывное устройство.

В очередном караване лишь одна из пяти повозок была заполнена золотом ( и то лишь для того, чтобы возможный осведомитель боевиков своими глазами видел, что золото грузится) . В остальных повозках прятались переодетые жандармы. В последней повозке был даже пулемет. Сопровождал обоз обычный казачий разъезд, а в пятистах метрах сзади следовал целый взвод казаков для окружения и захвата налетчиков.

Но организаторов операции и здесь ждал сюрприз. Они рассчитывали, что нападение состоится ближе к станции, а оно произошло сразу после первого же километра пройденного пути. И если раньше нападающие стреляли вверх, лишь для испуга, даже не ранив за три нападения ни одного охранника, то на сей раз взрыв раздался прямо под средней повозкой, разнеся ее в щепки, а ружейный огонь велся на поражение, сразу сбив с коней три четверти всадников. И лишь подоспевший казачий взвод смог уничтожить почти всех нападавших, которых к тому же прижали к земле очереди из пулемета. Двух раненых боевиков удалось захватить, остальные пятеро были убиты. Расследование показало, что они работали на социал-демократов, а золото использовали для закупки оружия в Китае. Информацию передавал Енгалычев.

По приезде в Петербург Бестужев с горечью узнал, что генерала Герасимова, так им уважаемого, отправили на пенсию без каких-либо видимых причин, отправили в полном расцвете сил «Что-то неладное творится в империи, — подумал он. — Сначала Зубатов, теперь Герасимов. Изгоняют самых опытных и умелых, заменяя посредственностями и лизоблюдами».

Новый начальник Петербургского охранного отделения полковник Карпов выслушал доклад Бестужева об удачно проведенной операции без особого внимания и интереса, позевывая.