Тимоти Лири - Технологии изменения сознания в деструктивных культах Страница 9

Деятельные склонны принимать вызов и действовать. Они любят ставить перед собой цели и добиваться реальных результатов. Если, глядя на нищету и страдания людей, они хотят что-то сделать, чтобы покончить с этим уродливым явлением, им рассказывают, какие шаги предпринимает группа в данном направлении. Если их волнуют проблемы войн и национальных конфликтов, то им рассказывают, что данная группа – единственная организация, в которой разработан реальный план противодействия войнам и мирного урегулирования конфликтов (даже если такого плана не существует). Деятельным перечисляют сотни программ по стабилизации и возрождению «гибнущего» мира, которые финансирует и поддерживает группа.

Верующие люди ищут духовный смысл жизни и стремятся постичь Бога. Эти люди часто рассказывают вербовщикам о личном духовном опыте, приобретенном через сны, видения и откровения. В основном это люди «открыты» настолько, что завербовываются сами (многие считают, что встреча с вербовщиками ниспослана им Духом). Вербовщикам остается только живописно поведать о личном «духовном опыте», подтвердить предначертанность встречи и заявить, что Бог слышит наши молитвы.

Вопреки распространенному мнению, большинство завербованных людей состоит не из верующих, а из чувствующих и деятельных. А многие из так называемых мыслителей становятся в конце концов лидерами сект.

Применение данной модели помогает вербовщикам преуспевать в их работе. Они, словно «рыболовы», забрасывают удочки, но ловят не рыбу, а человеческие души. Термин «ловцы» заимствован из Нового завета. В Евангелии от Матфея (4: 18-20) сказано: «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним».

Работа «ловцов человеков» существенно упрощается, поскольку большинство людей не представляет, что их нагло вербуют, и не догадывается о колоссальных ресурсах, которые задействуются при вербовке в крупные деструктивные секты.

Многие крупные культы разбогатели, освоив техники и стратегии общественного сбора денежных средств, а также получив доступ к банковским счетам и собственности их членов. Они умело манипулируют общественным мнением, декларируя, что собираемые средства направляются в различные благотворительные фонды. На самом деле львиную долю капитала крупные секты тратят на вербовку новых членов и оплату деятельности фирм, занимающихся «паблик рилэйшнз» и «имиджмейкингом», создающих «положительный образ» в обществе. Секты нанимают экспортов по маркетингу, которые разрабатывают стратегии и тактики проведения кампаний по вербовке и берут на вооружение только те приемы и методы, которые «работают».

Шансов выстоять у обычного человека ничтожно мало. Как правило, он не знает ни о психологической обработке, ни о том, как действуют различные секты. Непосвященный человек не знает, какие нужно задавать вопросы и какое поведение должно заставить его насторожиться. Зачастую он вообще не знает, что имеет дело с вербовщиками.

Принимая решение, мы обычно опираемся на информацию, которую считаем достоверной. Нас все всегда в чем-то пытаются убедить – будь то политика, экономика, этика, религия, вопросы образования, воспитания, юриспруденции или маркетинга. Такие попытки формирования нашего мнения неизбежны. Но некоторые попытки оказываются эффективнее, хотя сами по себе они не хуже и не лучше остальных. У нас нет времени проверять достоверность каждого сообщения из общего информационного потока. Ярлыки «хороших» или «плохих» сообщений мы цепляем на них сами, в зависимости от их содержания. Когда информационное содержание нам нравится, мы охотно принимаем это сообщение, а когда не нравится, то мы ставим защитные фильтры и называем это сообщение пропагандой. Мы склонны доверять мнению друзей и компетентных «экспертов». Тонкая грань отделяет просвещение от втягивания, а пропаганду от информации. Когда нас убеждают, само по себе это ни плохо, ни хорошо, все зависит от цели. Сила убеждения позволяет просвещать или манипулировать. Глупо осуждать техники убеждения из-за возможности обмана. Это все равно, что осуждать еду из-за возможности переедания. Эффект конструктивности или деструктивности убеждения зависит от нас. Если автор сообщения кажется нам привлекательным и красноречивым, если нам кажется, что у него благие намерения, если он приводит многочисленные аргументы в защиту отстаиваемой им позиции, мы чаще всего поддаемся его убеждению. Во время шоппинга в супермаркете мы верим плакатам, утверждающим, что какой-то определенный товар стоит здесь дешевле, чем в других магазинах. Мы рассуждаем так: какой смысл нас обманывать? Мы же можем проверить, вернуться и уличить администрацию во лжи. Если бы мы никогда никому не верили, то были бы параноиками. Но если станем доверять всем и каждому, то нас сочтут «лохами», потому что всегда найдется кто-то, кто захочет воспользоваться нашей доверчивостью в корыстных целях. Поэтому мы живем по принципу «золотой середины», балансируя между скептицизмом и доверием. Мы жаждем стабильности.

Все мошенники – профессиональные лжецы. А преуспевающие мошенники, к тому же, производят впечатление очень порядочных людей. Играя в «искренность» и «открытость», они ловко разрушают защитные барьеры естественной настороженности у жертв. Они умеют общаться и втираться в доверие, они обаятельны и располагающи. Наметив себе жертву, они делают на нее ставку, «раскручивают», берут деньги и исчезают. При этом жертвы мошенников отмечают, что «доверились этому человеку, потому что он совсем не похож на преступника».

Вербовщики сект ловко используют такие же приемы. Почти все они когда-то сами стали жертвами вербовки. Они искренне верят, что совершают для вас благодеяние. Но секте нужно кое-что важнее денег. Ей нужна ваша душа! Естественно, в конце концов, секте перейдут и ваши деньги. Но это не все. Со временем вы должны совершать по отношению к другим людям те же самые действия, которые были совершены по отношению к вам: вы должны вербовать новых «единомышленников».

Все мы, независимо от уровня культуры, духовного развития и жизненных принципов – нравится нам это или нет, – уязвимы и незащищены, все мы можем стать жертвами психологического программирования. Да, мы все хотим быть счастливыми. Мы хотим любви и внимания. Все мы стремимся достичь каких-то целей: стать мудрее, разбогатеть, добиться высокого положения, улучшить здоровье, любить и быть любимыми. На это и делают ставку вербовщики.

Помните, что в большинстве случаев люди не присоединяются к сектам сами, секты их вербуют.

Глава 7.

Почему люди вступают в секты? Немного об этологии и социобиологии

В секты уходят абсолютно непохожие друг на друга люди. У них разный темперамент, воспитание, образование, социальное положение и возраст. Хотя некоторые перед вступлением в секту проявляли повышенную эмоциональную возбудимость, в подавляющем большинстве это были абсолютно нормальные, уравновешенные и психически здоровые люди. Зачастую новообращенные молоды, то есть их установки и ценности еще не успели оформиться и стать устойчивыми. Но обычно контингент сект состоит из интеллигентных, воспитанных, интеллектуально развитых, хорошо образованных, тяготеющих к знаниям, идеалистически настроенных, любознательных и стремящихся к духовному развитию и бескорыстному служению людей. Было бы неправильно назвать их неудачниками или мечтателями, потому что среди них много предприимчивых и способных людей.

Секта – это бизнес, поэтому туда пытаются завербовать и квалифицированных специалистов, которые способны возглавить различные службы, придать организации должную респектабельность и успешно вести дела, не получая денежного вознаграждения за свой труд.

Проблема «неблагополучных семей», из которых молодые люди уходят в секты, сильно преувеличена. Дело не столько в семье, сколько в уровне мастерства вербовщика, сумевшего проявить талант психолога, дар убеждения и интуитивно почувствовать, как подойти к человеку и его проблеме.

Попадая в секту, некоторые люди думают, что получат возможность выразить себя и найти применение способностям, которые не были востребованы в семье или в общественной жизни. Как правило, это коллективисты, которые испытывают непреодолимое желание жить и работать в команде. Когда человек не удовлетворяется существующим положением дел и ищет в отношениях с людьми большей глубины и содержательности, он становится более уязвимым, что делает его легкой добычей вербовщика.

Но на практике эти идеалистически настроенные люди редко получают возможность реализовать себя в секте. Жизнь в секте лишь предполагает коллективные действия и потенциальную возможность созидательной деятельности, она лишь демонстрирует внешние преимущества «сплоченности», возникающей при интенсивном групповом опыте.