Андрей Смирнов - Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию? Страница 9

Невнимание к охране флангов и стыков – особо гибельное в динамичном, маневренном бою 30-х гг. – в 20-м стрелковом корпусе ОКДВА осенью 37-го также не начали, а лишь «продолжали» допускать!

Выказанное в сентябре 1937-го на маневрах БВО командармом «красных» неумение создать ударный кулак и бить противника по частям, свидетельствующее о непонимании уже основных принципов военного искусства, было признано типичным для высшего комсостава РККА еще директивой наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год и о задачах на 1937 год». Вместо того чтобы концентрировать силы на направлении главного удара, указывалось в ней, командиры оперативного звена проявляют «стремление быть везде «сильным» (распыляя в итоге свои усилия)16.

Точно так же еще до чистки РККА обычным было отмеченное К.Е. Ворошиловым на сентябрьских маневрах 1937-го нежелание командиров подразделений, частей и соединений взаимодействовать друг с другом. «Как правило, связь взаимодействия (связь между соединениями) в процессе боя и особенно операции отсутствует […] это нетерпимое положение часто никого не трогает, к этому относятся как к чему-то обычному […]», – все это мы можем прочесть в той же директиве № 22500сс от 10 ноября 1936 г.17.

«Медленное принятие» командирами решений в БВО – как следует из годового отчета этого округа от 15 октября 1937 г. – не стало его «слабым местом» именно в 37-м, а лишь «продолжало» таковым «оставаться»! И действительно, оно было характерно для БВО и в марте 1935-го (когда «медлительны» в принятии решения там оказались оба проверенных А.И. Седякиным на военной игре командира стрелковых дивизий – и комдив-4 Г.С. Иссерсон, и комдив-8 В.Я. Колпакчи), и еще в первой половине 1937-го (в 23-м стрелковом корпусе, единственном в БВО, по которому сохранилась документация за этот период, это фиксировалось тогда то и дело: тут и «вялое» и «неуверенное» принятие решений средними командирами 109-го стрелкового полка в январе, и недостаточная «подвижность», выказанная в мае при решении тактических задач комсоставом 111-го и 156-го стрелковых полков, и «медленное принятие решений» старшим и высшим комсоставом всех частей корпуса на сборе 1–3 июня…)18.

Осенью 1937-го на медленное принятие командирами решений жаловались только в БВО и (как можно понять из ноябрьского выступления П.Е. Дыбенко) в ЛВО, а весной, до начала чистки РККА, этот порок был распространен и в ОКДВА: «медлительность» своего комсостава, его неумение «решать тактические задачи накоротке», «принимать соответствующие меры в быстро меняющихся обстановках [так в документе. – А.С.]» признавали тогда командование и 40-й стрелковой дивизии, и 59-й, и 62-го стрелкового полка 21-й… Еще 10–13 июня 1937 г., на учениях в ходе сбора приписного состава, «быстро ориентироваться в обстановке» не умел и комсостав 6-й стрелковой дивизии МВО…19

Неумение принимать решения по обстановке, стремление действовать по шаблону – характерные осенью 1937-го для комсостава ОКДВА – отмечалось в этой армии и летом – осенью 1935-го (когда командиры частей и подразделений ее Приморской группы терялись, сталкиваясь с изменениями обстановки при перемещении боя в глубину обороны противника) и в 1936-м (когда командиры – участники мартовских маневров в Приморье принимали «мало» «самостоятельных, волевых решений, особенно в кризисных моментах боя»20, а комбаты 1-й особой и младшие и средние командиры 66-й стрелковой дивизии не меняли направления атаки даже тогда, когда их подразделения натыкались на изрыгающий огонь дзот или попадали под фланговый огонь «целых групп» станковых пулеметов). Командир 9-й стрелковой роты 63-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии лейтенант Кузин, попытавшийся 5 июля 1937 г. выбить японцев с захваченной ими высоты Винокурка (близ озера Ханка), тоже гнал роту вперед, невзирая на огонь с флангов (который в конце концов все равно вынудил атакующих залечь, а потом и отойти в исходное положение)… В БВО замешательство комсостава при изменении обстановки отмечалось во всех частях и соединениях, о боевой подготовке которых сохранились хоть какие-то сведения, не только во второй половине 1937-го, но и в первой, а также и в 1936-м. Так, в докладах специалистов УБП РККА мы читаем о «шаблоне и схематичности» в действиях проверенного в марте 1936 г. комсостава 129-го стрелкового полка 43-й стрелковой дивизии и о «недостаточно быстром реагировании на действия противника» со стороны командиров подразделений проинспектированных в июле 2-й стрелковой дивизии и 243-го стрелкового полка 81-й. Того, что в 37-й стрелковой часть младших командиров при усложнении обстановки действует «неуверенно», не смогли не признать даже составители годового отчета этой дивизии (от 1 октября 1936 г.), а ознакомившийся вслед за тем с 37-й комкор-23 К.П. Подлас увидел, что как младший, так и средний комсостав и атаку организует «без учета обстановки и местности», по раз навсегда заученному шаблону. А еще в первых числах июня 1937 г. Подласу довелось убедиться, что «при неожиданностях» в 23-м стрелковом корпусе теряется и высший, и старший комсостав…21

«Отсутствие замысла» в решениях, принимавшихся осенью 1937 г. комсоставом ЛВО, непонимание им, чего он, собственно, хочет добиться, – это тоже свидетельство неумения действовать по обстановке, стремления во всех случаях принимать одни и те же, шаблонные решения (даже если они не отвечают обстановке настолько, что вызывают впечатление отсутствия у командира замысла вообще). Но о том, что в решениях его комсостава «по преимуществу все-таки существует какой-то шаблон», командующий войсками ЛВО Б.М. Шапошников сообщал еще 8 декабря 1935-го!22

Больше того, до чистки РККА схематизм отличал комсостав не одних ЛВО и СибВО, а всей Красной Армии! Все ознакомившиеся с ней японские офицеры, подчеркивал 9 декабря 1935 г. замнаркома обороны Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский, отмечают «неспособность» советских командиров «своевременно принять решение при быстрой перемене обстановки»23. Пронаблюдав в конце августа 1936 г. за Полесскими маневрами КВО, начальник УБП РККА командарм 2-го ранга А.И. Седякин заключил, что «оригинальных решений было немного»; «схему и шаблон» комсоставу этого считавшегося передовым округа прививали еще и в первой половине 1937-го…24 А в МВО «схематичностью приемов управления в различной боевой обстановке»25 еще и в сентябре 1936-го отличались даже командир и штаб 5-го механизированного корпуса – соединения, подвижность которого должна была особенно часто сталкивать его с изменениями обстановки!

Что до встречавшейся в ОКДВА осенью 1937-го безынициативности комсостава, то командующий этой армией Маршал Советского Союза В.К. Блюхер еще и 10 декабря 1935 г. признал на Военном совете, что его «войска не проявляют нужной инициативности, быстроты действия со стороны командиров батальонов, командиров рот и командиров взводов» даже во встречном бою26. Безынициативность командиров подразделений ОКДВА проверяющие из штаба армии постоянно отмечали и в 1936-м, а командиры и штабы частей и соединений – еще и весной 1937-го…

И снова: если в конце 1937-го по поводу безынициативности своих командиров сокрушалось лишь командование ОКДВА, то и в «предрепрессионный» период, по крайней мере на уровне подразделений, этим пороком страдал комсостав всей Красной Армии! В 1935-м отсутствие у командиров подразделений «инициативности, самостоятельности» М.Н. Тухачевский постоянно фиксировал и в КВО, и в МВО, и в ЛВО; «недостаточное» проявление этими звеньями комсостава «инициативы, решительности» осенью того года было налицо и в единственной освещаемой с этой стороны источниками стрелковой дивизии БВО (43-й). С этим постоянно сталкивались тогда и знакомившиеся с РККА японские офицеры, «очень резко» критиковавшие советский комсостав «за отсутствие самодеятельности»…27 То, что младшие и средние командиры РККА не отличаются «самодеятельностью» и не способны к «самостоятельному движению вперед», Тухачевский дал понять и в своей директиве от 29 июня 1936 г. (а то, что советский младший командир «не решается проявить инициативу» – и в докладе от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА»)28. А в директивном письме А.И. Егорова от 27 июня 1937 г. констатировалось, что «навыков к принятию и проведению» «инициативных решений» у комсостава РККА не вырабатывали и зимой– весной 1937-го…29

Взаимодействие. С умением организовать взаимодействие различных родов войск дела повсюду обстояли примерно одинаково. Заявив, что их комсостав справляется с этой задачей «удовлетворительно» («особенно в начальный» период боя), составители годового отчета ОКДВА тут же поправились: взаимодействие «более или менее удовлетворительно [выделено мной. – А.С.] организуется» только «на глубину ближайших задач батальонов и, реже, полков», а на последующие периоды боя либо планируется плохо, либо вообще не планируется. Кроме того, командиры стрелковых частей часто теряют связь с поддерживающей их артиллерией, так как не тянут за собой, наступая, присланные артиллеристами ОСП – отделения связи с пехотой (читай: не придают значения взаимодействию с артиллерией. – А.С.). Словом, «искусство организации общевойскового [выделено мной. – А.С.] боя у значительного числа командиров еще невысокое» (в отдельных танковых батальонах стрелковых дивизий, уточнял начальник автобронетанковых войск ОКДВА комбриг М.Д. Соломатин, задачи «по организации техники взаимодействия» с другими родами войск вообще «остались невыполненными»)30.