Алексей Высоцкий - Горный цветок Страница 9

— Ну, хлопцы, где он? — спросил сиплый бас.

Шнырикову показалось, что он уже слышал его. Да, да, этот голос орал вчера во время схватки.

— Лежат соби, отдыхають, — сострил, долговязый. — Сидайте! — он пододвинул вошедшему обрубок дерева, заменявший стул.

Бандеровец сел, внимательно разглядывая пограничника.

— Русский?

Шныриков не ответил, закрыл глаза. Кто его допрашивает? Один из главарей сотни или сам Бир?

— Вин не дюже разговорчивый, — ухмыльнулся рябой, — но, когда я его прошу, вин слухается. Отвечай, голубе, — прошипел долговязый, больно кольнув чем-то острым в бок.

Едва сдержав стон, Николай раскрыл глаза. Перед ним, сверля маленькими, злыми, как у дикого кабана, глазками, сидел жилистый, сутулый человек с бабьим лицом. На нем кожаная коричневая куртка, подбитая цигейкой, с круглым воротником на «молнии». Такие же брюки из тонкой кожи заправлены в сапоги.

— Пограничник? — нахмурившись, снова спросил «кабан», как его мысленно окрестил Шныриков.

В голосе бандеровца слышались нетерпеливые, властные нотки.

«Привык приказывать с ножом у горла», — подумал Шныриков и вызывающе процедил сквозь зубы:

— А что, не видно?

— Коммунист? — «кабан» сделал вид, будто не заметил вызывающего тона пленного.

«Издевается!» — подумал Николай, заметив, как уставился «кабан» на комсомольский значок, алевший на его гимнастерке. И, посмотрев в злые глазки, с достоинством произнес:

— Раз пограничник, значит, коммунист!

Черные зрачки «кабана» остановились. Рука дернулась к рукоятке парабеллума, торчавшего из кобуры.

Бесстрастное, изрытое оспой лицо долговязого вытянулось. Красногубый, подобно собаке, подался вперед. В бункере воцарилась тишина.

— Ха-ха-ха! — вдруг захохотал «кабан». — А ты, голубе, з перцем! Люблю таких. Хочешь, возьму тебя у сот-, ню? — И, не ожидая ответа, рявкнул: — Развязать! Горилки!

Долговязый мгновенно достал бутылку, хлеб и большой кусок копченого сала.

Красногубый с мрачным видом поставил железные кружки и нехотя развязал руки пленного. Весь его вид и движения говорили, что эта церемония ни к чему.

Бир сделал вид, что не заметил молчаливого протеста телохранителя, хотя отлично понял, что красногубый считает более разумным списать солдата в расход.

Дурак необразованный, он не видит дальше своего носа! Бир уверен, что пограничника ему послал сам бог. Нехай «зеленые шапки» попляшут под его, Бира, дудку! Он спалит заставу, перевешает активистов. Кто после этого посмеет дразнить его семинаристом?

— Пей, голубе, — наполнил кружки Бир.

Пограничник заколебался. Потом, решившись, взял кружку и выпил. По телу мгновенно разлилось тепло, боль заглушилась.

— Добра горилка! — крякнул «кабан», осушив залпом кружку, и понюхал корку хлеба. Не торопясь, короткими пальцами разодрал копченое сало. — Добра! — похвалил он, энергично двигая челюстями.

— Награбленная! — неожиданно для себя самого произнес Шныриков.

«Кабан» поперхнулся.

— Ну, ну, гляди не балуй! Бир меру любит…

Бир?! Значит, это он?. Шныриков, невольно вздрогнув, в упор посмотрел на бандеровца. Почему-то он представлял себе главаря другим. Значит, этого, низкорослого, с бабьим лицом, и ищут сейчас товарищи?..

Жилистые руки вновь потянулись к бутылке.

— Пей!

Николай отодвинул кружку.

— Як хошь, — с деланным равнодушием произнес Бир, сообразив, что происходит в душе пленного, и опрокинул вторую кружку. Да, разговор строился не так, как бы ему хотелось. Этот пограничник, видать, из той проклятой породы, что не хочет думать, чем кончится молчание. Такие ему уже попадались. Не торопясь, Бир достал из кармана своих кожаных штанов серо-синий платок и вытер им тонкие губы.

— За кордоном не був? — спросил он, пряча платок. И нагнулся к пленному, обдав лицо винным перегаром: — Свой дом хошь иметь? Автомобиль, баб? Яких только схочешь баб? И гроши… Много грошей! Или могилу? Выбирай!

Николай не отвечает. Он даже не слышит Бира. Он думает о товарищах. Они настигнут бандеровцев. Биру не уйти. Его заставят держать ответ за все. За русских, украинцев и поляков. За всех. Только он, Николай, уже не увидит этого. Не увидит? Неужели товарищи не успеют? Неужели придут после…

— Выбирай! — кулак Бира смел со стола вино, и закуску.

— Я давно выбрал!

— Согласен? Нет?

Удар обрушился на голову пленного. «Кабан» топчет неподвижное тело пограничника ногами, обутыми в грубые сапоги.

Пленный недвижим.

— Кончился, — равнодушно констатирует красногубый и, нагнувшись, срывает комсомольский значок с груди солдата.

Шныриков стонет.

— Гляди, не подох! — Рука красногубого резко дернулась к автомату.

— Заткнись, — обрывает Бир. — Сперва нехай москаль скажет, кто нас предал. Треба долг сквитать. Ты шо, забув про наказ Бандеры?

Красногубый нехотя опустил автомат.

Он предлагал свой план выполнения задания. Простой и верный, на его взгляд. Их выдали мужики. Это знали все. Значит, следовало повесить каждого пятого. Тогда остальные живо наведут на предателей.

— Дурень, — ответил Бир. — Так уси мужики убегуть к комиссарам.

Дальше Шныриков не слышит спора. Как не слышит и перестрелки, возникшей ночью, когда пограничники почти настигли банду. Приходит в себя Николай уже под утро. Бандеровцам опять удалось уйти. Шныриков не подозревает, что жизнь его висела на волоске. Когда пограничники настигли бандеровцев, Бир приказал было задушить пленного.

Но погоня отстала. Бира точила мысль, что, убив пленного, он признает этим свое бессилие. Распишется в том, что зря затеял вербовку москаля. Такие разговоры, он знал, пойдут в сотнях…

Нет, пограничник так просто не умрет. Он должен быть раздавлен его, Бира, волей. Чтобы все увидели, что Бир зломал «зеленую шапку». Удача сопутствовала ему. Бир верил в свою везучесть, в себя, в свою интуицию, которая всегда подсказывала ему правильное решение в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях.

Ведь именно повинуясь внутреннему голосу, он бросил семинарию и уехал из Трембовля. Только спустя годы он понял, какой важный шаг был сделан тогда. А потом? Разве не верно он поступил, предпочтя Банд еру Мельнику? Нет, Бир еще со щитом, а не на щите…

Но в душе почему-то стучал тревожный барабан сомнений. «Неужели боюсь?» — спрашивает себя Бир.

Это началось с Волыни, когда приехал Клим Савур, командовавший украинской повстанческой армией. «Большевики подходят к границе!» — объявил он и зачитал наказ Бандеры о переходе отрядов УПА в подполье для диверсий и убийств, умолчав о том, что так решил Гитлер.

Тогда-то и мелькнула у Бира мысль, что это «начало конца…»

Нет, он не будет думать о провале планов. Бир ничего не должен бояться. Он хочет во всем походить на Бандеру…

Как тогда, когда мужики самовольно скосили траву у графини Скарбовской. Бир с хлопцами нагрянул туда на рассвете. Деревня спала. Они подняли жителей и выгнали их на дорогу. Бир сам объявил им, в чем состоит их вина. Он приказал отделить мужиков и запереть в сарай. В другой сарай согнали старух и детей. Молодых женщин привели туда потом, после того, как был проведен «сеанс пятнадцатиминутной гигиены». Бир ухмыльнулся, довольный своей выдумкой. Потом сараи с людьми сожгли…

Да, он старался походить на Бандеру… И это ейу удавалось. Он знал. Как в сорок первом, когда они вслед за гитлеровцами перешли границу Советской Украины. Бир стоял перед сотней, сжав губы, и смотрел на лица в сомкнутых плотно рядах.

«Слухайте, шо я вам кажу! — говорил он. — Усих, кто признал Советы, знищиты. — И повторил: — Не лякаты, а вбываты. Нэ трэба боятыся, що люды проклянуть нас за жоретокисть. Нехай из сорока миллионив украинцив останется половызна. Ничего. Помятуйтэ наказ Бэндеры: «Наша влада повынна буты страшной!».

Поединок

Когда пленный пришел в себя, красногубый и долговязый стащили его с носилок, сооруженных из жердей по приказу Бира. Накинув на шею пограничника веревку, они попробовали вести его за собой, как медведя, но пленник был слаб. Не пройдя и двухсот шагов, пограничник упал. Снова шел и снова падал.

— Подохнет — головой ответите! — закричал Бир.

Ругая пленного на чем свет стоит, оба стража снова потащили его на носилках.

Николай и сам удивлялся, почему его не прикончат?

Он не знал, что Бир должен ликвидировать «предателей» — мужиков, запугать народ, заставить выступить против освободителей. Для этого и посланы новые сотни. Сам Бандера поставил эту задачу. Не выполнить ее Бир не может. Тем более что задание сейчас совпало с личным стремлением Бира реабилитировать себя в глазах бандеровцев.

Мужики выдали их два раза. Тогда и сейчас. Бир понимал это. Они провалили уже несколько отрядов, перешедших границу раньше. Так продолжаться не может. С предателями нужно кончать. Их немного. Бир не верит, что среди местных жителей много сторонников комиссаров. Нет, их немного — горсть. И они, он уверен, куплены большевиками. Нужно только выявить их и расправиться. Он даст наглядный урок мужикам. А они в этом ой как нуждаются!.. Комиссары купили мужиков. Хорошо. Он купит «зеленую шапку».