Михаил Болтунов - Дипломаты в погонах Страница 9

Еще одно немаловажное обстоятельство, которое крайне затрудняло работу военных агентов в Японии, Китае, Корее, — незнание языков. Если овладение европейскими языками — английским, французским, немецким в ту пору для офицеров не представляло никакого труда, то в совершенстве знающих японский или китайский в России были единицы.

Очень хорошо об этом сказал военный агент в Японии полковник Генерального штаба Николай Янжул в 1898 году. Его слова приводит Михаил Алексеев в своей книге «Военная разведки России» со ссылкой на материалы по работе Военно-исторической комиссии Генштаба 1910 года:

«Положение военного агента может быть поистине трагикомичным. Представьте себе, что вам предлагают приобрести весьма важные и ценные сведения, заключающиеся в японской рукописи, и что для вас нет другого средства узнать содержание этой рукописи, при условии сохранения необходимой тайны, как послать рукопись в Петербург, где проживает единственный наш соотечественник (бывший драгоман г-н Буховецкий), знающий настолько письменный японский язык, чтобы быть в состоянии раскрыть загадочное содержание японского манускрипта».

Что ж, все описано достаточно красноречиво и не требует комментариев.

Однако трудности трудностями, но Главному штабу требовалась развединформация. О чем, собственно, и напоминал в 1901 году непосредственный начальник военного агента в Японии Глеба Ванновского генерал-квартирмейстер Яков Жилинский: «В течение года… от Вашего Высокоблагородия было получено всего четыре донесения, между тем своевременное получение возможно более полных сведений о деятельности в Японии во всех сферах, а особенно в военной и морской, по-прежнему является чрезвычайно важным.»

Примерно такую же оценку своей деятельности из центра получал и военный агент в Корее Иван Стрельбицкий. Их пытались заставить работать, но увы. Наконец терпение руководства лопнуло, и оба военных агента были сняты со своих должностей, отозваны на родину. Дальнейшая судьба Стрельбицкого неизвестна, а Ванновского отправили в войска, где он сделал неплохую карьеру — стал командиром бригады, потом возглавил Донскую казацкую дивизию и, наконец, был назначен командующим армией. Завершил службу в звании генерал-лейтенанта.

На смену двум отстраненным от должностей агентам приехали подполковники Генерального штаба Владимир Самойлов и фон Раабен. Работа пошла активнее.

Раабену удалось в короткий срок завербовать нескольких информаторов как из числа корейцев, так и из числа граждан России, командированных в Сеул. Однако по-настоящему развернуть деятельность агентурной сети не удалось, помешало досадное обстоятельство — дуэль между Раабеном и чрезвычайным посланником России в Корее Павловым. Об этом стало известно военному министру, и Раабен был отстранен от должности. В ноябре 1903 года ему на замену прибыл подполковник Николай Потапов.

Военный агент в Японии Владимир Самойлов был не столь энергичен в оперативных вопросах и достойную агентурную сеть создать не сумел. Однако он завел хорошие связи с иностранными военными агентами. С некоторыми из них установил дружеские отношения. Много знакомых было у него и среди японцев. Владимир Константинович много общался, читал, наблюдал. Сведения, полученные таким доверительным путем, ложились в основу его донесений в Санкт-Петербург. Точность в анализе обстановки поражает и до сих пор.

Самойлов был первым, кто почувствовал опасность недооценки противника и пытался эту мысль довести до сведения командования в столице.

Но, пожалуй, ближе всех к истине оказался военно-морской агент в Токио капитан 2 ранга Александр Русин.

К чему стремилась Япония? Наращивая свои силы, она прекрасно знала о наличии далеко не мощной группировки русских войск на Дальнем Востоке. Исходя из преимуществ флота, японцы планировали либо уничтожение нашей Тихоокеанской эскадры, либо изоляцию ее в Порт-Артурской гавани. Далее, создав господство на море, обеспечить успех действиям сухопутных войск, захватить Корею и разгромить русскую армию в Манчжурии.

Обо всем этом в марте 1903 года предупреждал военный агент Александр Русин. Вот лишь некоторые выдержки из его донесения, опубликованные в журнале «Морской сборник» в 1995 году.

Япония желает «не дать России окончательно утвердиться в Манчжурии; занять Корею; попытаться сделать демонстративную высадку близ Приамурской области; такую же высадку осуществить на Квантуне; при удаче этих двух операций попытаться овладеть вышеуказанными областями».

Кроме того, Русин назвал наиболее точную цифру мобилизационных возможностей Японии. Он считал, что армия Страны восходящего солнца будет насчитывать более 630 тысяч человек.

Внес свой вклад в раскрытие агрессивных замыслов Японии и временно исполняющий должность военного агента подполковник Николай Потапов. Через своих информаторов, которые находились при дворе императора Кореи, ему удалось ознакомиться с планом Русско-японской войны и даже выкупить часть плана. Этот документ несомненно большой ценности был переправлен в штаб наместника Дальнего Востока с просьбой оценить его и выделить деньги на приобретение всего плана. Однако, как стало известно позже, в штабе посчитали, что документ является фальшивкой и подсунут японской контрразведкой. И только в ходе войны стало ясно, что план был подлинным, ибо японцы следовали ему в точности.

Этот пример свидетельствует о том, что руководство армии и флота не относилось с должным вниманием к добытым разведсведениям. Хотя, откровенно говоря, и сведений было явно недостаточно. И как результат — силы и средства японской армии и флота, их вооружение, группировки оказались во многом не вскрытыми.

…27 января 1904 года японские военные корабли атаковали русскую эскадру на рейде Порт-Артура. У порта Чемульпо были потоплены крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец».

18 апреля в бой вступили японские сухопутные части. Началась Русско-японская война.

«Дело носит случайный характер…»

Последующие исторические события — Первая мировая война, Гражданская, Великая Отечественная — заслонили от современников те трагические для России события. А жаль. Опыт жестоких поражений забывать нельзя. Однако надо отдать должное нашим предшественникам — тем, кто воевал в Русско-японскую, и тем, кто внимательнейшим образом анализировал горький опыт наших поражений «на сопках Маньчжурии». Они ничего не забыли, не упустили, не растеряли зерна ценных знаний, добытых кровью на полях сражений.

Уже в 1908 году, всего через три года после окончания Русско-японской войны, начальник германского Генерального штаба фон Мольтке даст такую оценку состоянию нашей разведки: «Механизм русской военной разведки представляет собой хорошо управляемую, широко разветвленную систему, обладающую значительными финансовыми ресурсами». Эти слова германского военачальника приводит в своей работе «Военная разведка в борьбе с Японией (1904–1905 гг.)» Е. Сергеев.

А с чего же мы начинали? Вот два весьма авторитетных мнения. Одно принадлежит главнокомандующему Маньчжурской армией генералу от инфантерии Алексею Куропаткину, другое — опытнейшему военному разведчику, генерал— квартирмейстеру Главного управления Генерального штаба Павлу Рябикову.

К. Звонарев в своей книге «Агентурная разведка» приводит слова Куропаткина из его отчета за 1904 год: «Война с Японией дала наглядные доказательства, какое громадное значение имеет правильная организация разведки вероятного противника и предстоящих театров войны. Дело это носит у нас чисто случайный характер и правильной организации не имеет».

Рябиков же в своей известной работе «Разведывательная служба в мирное и военное время» пишет: «Невозможность получить весьма жизненные и важные сведения о японской армии секретными путями привела к колоссальнейшей ошибке в подсчете всех сил, кои могла выставить Япония, и к совершенному игнорированию резервных войск, неожиданно появившихся на театре войны».

Стало быть уроки тяжелейшей русско-японской войны не прошли даром, боевые действия на Дальнем Востоке явились своего рода «шоковой терапией» и в корне изменили взгляды военных руководителей разведки в военно-стратегическом процессе.

Однако все это придет потом — и осознание роли, и тщательный анализ, и коренные преобразования вооруженных сил России, а пока…

Пока за три дня до начала боевых действий командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин с тревогой сообщает военному министру в Петербург о том, что находится «все еще в неизвестности, где 2-я японская армия». И пытается угадать: возможно, часть этой армии высадилась в Корее?

18 апреля части японской армии наносят первый удар по войскам Маньчжурской группировки на реке Ялу. Русские терпят поражение. 2 2 апреля японцы высаживают свою 2-ю армию севернее Порт-Артура. И новое поражение наших войск.