Гуго Глязер - Драматическая медицина. Опыты врачей на себе Страница 9

Нет сомнения в том, что Кэррол также является личностью, достойной романа. Он был на три года моложе Рида, родился в Англии, в возрасте пятнадцати лет уехал в Канаду, где работал дровосеком в дремучих лесах.

В 20-летнем возрасте он вступил в североамериканскую армию, конечно, простым солдатом. Но в его полку был военный врач доктор Пильчер, который распознал в Кэрроле незаурядную личность. Он добился, чтобы Кэррола прикомандировали к нему, и начал обучать его медицинским знаниям. В 1886 году он смог приступить к регулярным занятиям медициной и, наконец, стал доктором в Балтиморе. Потом его — Кэррол все еще был солдатом откомандировали в военно-медицинскую академию, где он познакомился со своим начальником доктором Ридом, оказавшим большое влияние на его судьбу. По распоряжению Рида его включили в состав комиссии, которая отправлялась на Кубу.

Эксперимент, для которого Кэррол предложил себя, был проведен 27 августа. Несколько дней спустя у него начался озноб, и Ласеар положил его в палату для больных желтой лихорадкой. Кэррол тяжело заболел. В диагнозе желтая лихорадка можно было не сомневаться. В течение нескольких дней Кэррол находился в смертельной опасности, затем наступило улучшение, жар спал, и он был спасен для своей семьи и науки.

Сохранились некоторые записи, составленные им для своего шефа, главного врача Рида. В первые дни после укусов подозреваемыми комарами Кэррол еще сохранял шутливый стиль: «Если в теории комаров есть нечто верное, то я получил порядочную дозу желтой лихорадки». После выздоровления он писал: «На основании собственного опыта я могу горячо рекомендовать применение в первой стадии болезни непродолжительных горчичных ванн для ног, как это считали полезным еще Штернберг и почти все другие исследователи проблемы желтой лихорадки. В моем случае они были применены впервые на третий день болезни, и я никогда не забуду их действия. Через полчаса после ножной ванны я почувствовал, лежа под тяжелыми серыми одеялами, внезапную острую боль и спазмы в сердце. Было такое чувство, словно сердце растет и ширится и через мгновение, когда наступит момент расслабления, остановится совсем. К счастью, это состояние длилось недолго. Это был единственный раз, когда я чувствовал, что моей жизни грозит опасность».

Когда Кэррол в период выздоровления проглядел заметки, которые вела для себя хорошо знакомая с желтой лихорадкой медицинская сестра, то прочел в них следующее: «Пациент утверждает, что заболел от укуса комара. Он явно бредит». Это соответствовало истине, так как Кэррол действительно говорил об этом в бреду. Позднее он очень гордился этим экспериментом и рассказывал каждому, что был первым, на ком экспериментальным путем доказали, что комар может служить переносчиком желтой лихорадки. «При этом дома у меня была жена и пятеро детей. Бег моих мыслей в тяжелые дни кризиса можно пережить, но не описать».

31 августа, в день, когда Кэррол слег, Ласеар поставил еще один опыт на солдате, который добровольно вызвался на это. Его также кусали комары, сосавшие кровь больных. Человек заболел, но в легкой форме. Он выздоровел раньше, чем Кэррол.

Последовали другие опыты. Находились добровольцы, но не все они были идеалистами. Некоторые соглашались лишь потому, что получали за это двести долларов. Одна из медицинских сестер добровольно согласилась на опыт: она стала жертвой своей готовности служить науке.

Кубинский врач, доктор Аграмонте, заведовал лабораторией и был прозектором комиссии. Он должен был проводить бактериологические исследования и препарировать умерших. Он оставался членом комиссии, пока Рид и Кэррол работали на Кубе. Позднее Аграмонте занимал другие должности и добился больших успехов в борьбе с эпидемиями на Кубе.

После возвращения Рида из Вашингтона опыты начали проводиться систематически. Следует упомянуть имя солдата Киссингера, который бескорыстно предоставил себя для проведения опытов. Он позволил искусать себя комарам, которые за две-три недели до этого сосали кровь больного желтой лихорадкой. Через девять с половиной дней он заболел.

Следующее открытие, сделанное комиссией, заключалось в том, что инъекция свежей крови больного желтой лихорадкой, произведенная другому лицу, также ведет к заболеванию. Отсюда возникло предположение, что кровь больного желтой лихорадкой содержит возбудителей этой болезни или их яд.

После установления всех этих фактов Рид смог вернуться в Северную Америку. Стоящая перед ним задача была решена, и Рида чествовали как героя. Он ненадолго пережил свой триумф. Хотя ему исполнился только 51 год, его здоровье было совершенно подорвано. Он не мог заниматься творческой работой, чтение лекций превратилось для него в пытку. Не удивительно поэтому, что, заболев осенью аппендицитом, он не перенес операции и умер 22 ноября 1902 года. Его Похоронили в Вашингтоне с воинскими почестями.

Малярия

История борьбы с желтой лихорадкой и другими тяжелыми инфекционными заболеваниями подобна пьесе или полному драматизма роману, в котором немало героических глав. Как и в случае с желтой лихорадкой, основная трудность для исследователя заключалась в том, чтобы обнаружить насекомое, являющееся переносчиком болезни и причиной ее дальнейшего распространения. Но в этом своеобразном романе, конечно, не существовало, как это бывает в обычных детективных романах, ни показаний свидетелей, ни различных версий, ни описаний примет. Здесь все было неизвестно. Приходилось идти в темноте, на ощупь, рассматривая одну улику за другой, все время как бы сужая кольцо вокруг преступника, пока, наконец, с помощью различных экспериментов и опытов на себе цепь доказательств не замыкалась и можно было сказать: «Мы нашли его».

История борьбы с малярией чрезвычайно богата напряженными драматическими ситуациями. Ее главные действующие лица — англичанин Рональд Росс, служивший военным врачом в Индии, и итальянец Джиованни Батиста Грасси. Грасси изучил вначале зоологию, затем медицину и особенно много занимался вопросами борьбы с малярией, этой наиболее распространенной тропической болезнью, которая в те годы и еще много лет спустя оставалась для итальянской медицины важнейшей проблемой. Росс и Грасси — два главных героя этой истории, но рядом с ними можно назвать еще несколько имен врачей, много сделавших для того, чтобы исследовать природу этой болезни и тем самым найти средства ее искоренения.

Назовем Альфонса Лаверана, который обнаружил в крови больных малярией серповидные образования и установил, что они являются возбудителями болезни.

Впоследствии эти микроорганизмы были названы его именем. Это простейшие одноклеточные существа с небольшими отростками в виде жгутиков. В то время, когда эти существа были обнаружены, то есть в 1880 году, никто еще не знал, каким путем они попадают в кровь людей и многих животных. Лишь немногие догадывались о том, что определенную роль здесь играют комары, но эта догадка еще не была подтверждена доказательствами и поэтому разделялась далеко не всеми. Доказать это в основном сумел Росс. Остальное доделал Грасси.

Эти два человека, заслужившие лавровый венок от благодарных современников и потомков, необычайно отличались друг от друга. Росс (он был на три года моложе Грасси) — это человек, в котором научное честолюбие уживалось с пылкой фантазией и любовью к поэзии. Вначале его научная деятельность протекала довольно вяло, но когда проблема малярии всецело захватила его, Росс стал изучать ее упорно, не отступая, несмотря на все препятствия и трудности. Ему посчастливилось найти хорошего друга и советчика в лице отличного знатока москитов — Патрика Менсона, который был намного старше его. Менсон не только помогал Россу добрым советом в работе, но и вселял в него уверенность, когда казалось, что работа зашла в тупик. Без помощи Менсона Росс, бесспорно, не сумел бы достичь успеха, так как опыта у него было немного, а научные познания довольно скромные.

Совсем иное с итальянцем. Грасси был отлично вооружен знаниями. С юных лет он занимался зоологией, специализируясь на червях, комарах и других беспозвоночных. Последовательный ученый, Грасси не писал ни стихов, ни романов. Микроскопирование удовлетворяло его вполне. И, пожалуй, он был прав, говоря впоследствии о Россе, что тот вскрыл сущность и пути распространения лишь птичьей малярии, но не малярии, которой болеют люди. Последнее сделал именно Грасси. И все же лучше, если бы авторы работ об исследователях малярии отмечали их общий вклад в развитие науки, а не спорили с раздражением о том, чья работа была важнее.

Первым, кто решился исследовать малярию с помощью эксперимента на самом себе, был ассистент Росса — молодой врач Аппиа. Его опыт прост. Он дал себя покусать комарам, которые перед этим сосали кровь малярийного больного. Однако эксперимент неизвестно по каким причинам не удался. Вероятно, условия постановки опыта не были полностью соблюдены. Это происходило в 1895 году в Индии, в форте Секундарабад, вблизи Хайдарабада, где Росс в то время нес военную службу.