Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №8 за 2002 год Страница 9

Но как бы хорошо они ни шли, на этом все и закончилось. Не исключено, что повышенное внимание молодой королевы к наследнику российского престола вызвало тревогу в британских правительственных кругах. Несмотря на старания русской дипломатии сблизиться с Англией — приезд цесаревича был тому лишним свидетельством, премьер-министр Мельбурн советовал Виктории держаться подальше от России. Именно он начал сеять первые семена недоверия и опаски, которые с успехом продолжили будущие советники Виктории, утверждавшие: «Россия непрерывно усиливается. Катится как снежная лавина к границам Афганистана и Индии и представляет собой величайшую опасность, какая только может существовать для Британской империи».

В результате уже в январе 1840 года королева выступила в парламенте с речью, произнося которую страшно волновалась. Она объявила о своем предстоящем замужестве. Ее избранником был принц Альберт Саксен-Кобургский. Он приходился Виктории кузеном по материнской линии, их при рождении даже принимала одна и та же акушерка, но вот увидеться впервые молодым людям довелось, лишь когда Виктории исполнилось 16 лет. Тогда между ними сразу сложились теплые отношения. А по прошествии еще 3 лет, когда Виктория уже стала королевой, она уже и не скрывала того, что страстно влюблена.

Медовый месяц молодые проводили в Виндзорском замке. Эти упоительные дни королева считала лучшими в своей долгой жизни, хотя этот месяц ею же самой был сокращен до двух недель. «Для меня абсолютно невозможно не быть в Лондоне. Два или три дня — это уже долгое отсутствие. Ты забыл, моя любовь, что я монарх». А вскоре после свадьбы в рабочем кабинете королевы был поставлен письменный стол и для принца.

Молодая королева не обладала красотой в ее расхожем понимании. Но лицо ее было умно, большие светлые, чуть навыкате глаза смотрели сосредоточенно и пытливо. Всю жизнь она всячески, впрочем, практически безуспешно, боролась с полнотой, хотя в молодости обладала довольно изящной фигурой. Судя по фотографиям, она вполне овладела искусством выглядеть представительно, хотя и не без юмора писала про себя: «Мы, однако, довольно невысоки для королевы».

Ее супруг Альберт, напротив, был очень привлекателен, строен и элегантен. Да к тому же слыл «ходячей энциклопедией». Он имел самые разносторонние интересы: особенно увлекался техникой, любил живопись, архитектуру, был отличным фехтовальщиком. Если музыкальные вкусы Виктории были непритязательны и она всему предпочитала оперетту, то Альберт хорошо знал классику.

Однако разница во вкусах никоим образом не помешала отношениям супругов стать эталоном едва ли не образцовой семьи. Ни измен, ни скандалов, ни даже малейших порочащих супружескую добродетель слухов. Принимая во внимание далеко не идеальную семейную жизнь их родителей, от них такого не ожидали. Да это и неудивительно. Отец и мать Виктории были несчастливы в браке. Мать Альберта в результате громкого судебного разбирательства развели за супружескую измену, а его отец получил однажды удар молотком по голове от одного разгневанного кузнеца, чью жену он пытался соблазнить.

Говорили, правда, что чувства Альберта к жене были не столь пылкими, как у нее. Но это не повлияло на крепость их союза. Они являли собой пример идеального супружества. Всем оставалось только следовать им — не только же дурные примеры заразительны!

А пока, как примерная супруга, королева, нимало не мешкая, в конце того же «свадебного» 1840 года одарила мужа первенцем — девочкой, которая уже по традиции была названа в честь матери Викторией Аделаидой.

— Доволен ли ты мною? — спросила она Альберта, едва придя в себя.

— Да, дорогая, — ответил он, — но не будет ли разочарована Англия, узнав, что родилась девочка, а не мальчик?

— Обещаю тебе, что в следующий раз будет сын.

Королевское слово оказалось твердым. Через год у супругов появился сын, которому предстояло стать королем Эдуардом VII и основателем Саксен-Кобургской династии, которая во время Первой мировой войны, дабы не раздражать соотечественников немецким звучанием, была переименована в династию Виндзоров.

В 1856 году королева обратилась к премьер-министру с посланием, целью которого было конституционно признать и закрепить права принца Альберта. Не без проволочек, только год спустя, решением парламента принц Альберт получил специальный «королевский патент», именовавший его отныне принцем-консортом, то есть принцем-супругом.

В своем стремлении повысить и статус, и авторитет Альберта королева выступала не только как преданная и любящая женщина. Если поначалу она, со свойственной ей ироничностью, писала: «Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает», то с течением времени его влияние на Викторию, а следовательно, на государственные дела, неуклонно возрастало, сделавшись неоспоримым. Именно Альберту с его склонностью к технике удалось победить предубеждение королевы к разного рода новинкам. Виктория, например, боялась пользоваться железной дорогой, построенной на севере страны, но убежденная мужем в безусловной перспективности и необходимости железнодорожного передвижения, вполне осознанно выступила ярым приверженцем перехода страны на индустриальные рельсы, дав толчок ее бурному промышленному развитию. В 1851 году, опять же по инициативе Альберта, в Лондоне состоялась Первая Всемирная выставка, к открытию которой был построен знаменитый Хрустальный Дворец.

Хотя при дворе было немало людей, недолюбливавших принца-консорта и считавших его и занудой, и скрягой, и мелочным педантом, и вообще человеком с тяжелым характером, никто и никогда не ставил под сомнение почти невероятную безупречность королевского супружеского союза. А потому нетрудно себе представить, какой трагедией обернулась для Виктории смерть Альберта в возрасте 42 лет. Потеряв его, она потеряла разом все: как женщина — любовь и редчайшего супруга, как королева — друга, советчика и помощника. Изучавшим многотомную переписку и дневники королевы не удалось найти ни одного расхождения в их взглядах.

Горе королевы было безутешно. Она заперлась в четырех стенах, и все, что происходило за ними, перестало ее интересовать. «Мир померк для меня», — писала она своему родственнику. И это не были просто слова, которые обычно говорят люди, потеряв близкого человека, — от этого удара королева не смогла оправиться никогда. Черное платье стало на последующие 40 отпущенных ей на этом свете лет главным одеянием Виктории. Прибавить к этому замкнутое, мрачное лицо и постоянное, порой похожее на манию, желание так или иначе увековечить память любимого мужа.

Виктория написала о нем и об их жизни несколько книг воспоминаний. По ее инициативе были построены грандиозный культурный центр, набережная, мост, дорогостоящий монумент — все в его память. Королева говорила, что всю свою жизнь она теперь рассматривает как время для осуществления планов мужа: «Его взгляды на все в этом мире будут теперь моим законом».

Очень исподволь и трудно, вызывая этим раздражение своего окружения, Виктория возвращалась к своим непосредственным обязанностям. Видимо, поэтому многие сочли, что теперь она будет на троне чисто декоративной фигурой.

И ошиблись. Виктория сумела построить свою жизнь таким образом, что скорбящая вдова в ней ни в коей мере не мешала женщине-политику, причем самого высокого ранга. Благодаря ей Бисмарк во время Франко-прусской войны отказался от мысли бомбить Париж. И она же твердо стояла за политику кулака по отношению к Ирландии, где в конце 60-х годов прокатилась волна терактов в знак протеста против английского владычества.

Но и среди верноподданных англичан находились критики, убежденные, что страна сделала из королевы «фетиш или идола», что в Англии предается анафеме всякое инакомыслие, а мнение о монархии, как о далеко не единственно возможной в Англии форме, называется не иначе, как предательством интересов нации. Да, слово «социализм», пожалуй, было самым ненавистным для королевы, но точно так же начинала думать и вся страна.

Судьба оказалась благосклонной к королеве, приведя в 70-х годах на пост премьер-министра Бенджамина Дизраэли. С этим умным, расчетливым политиком у королевы могло быть сколько угодно расхождений, кроме одного — они оба были истыми апологетами имперской политики. Королева Виктория выступала сторонницей самых активных шагов к расширению территорий, подвластных Англии. Для решения этой грандиозной задачи все средства были хороши — именно этому учил когда-то жену принц Альберт — хитрость, подкуп, силовой нажим, быстрота и натиск. Когда же она и премьер-министр действовали слаженно и сообща, результаты были налицо.

В 1875 году невероятно ловкая интрига приносит Британии основной пакет акций Суэцкого канала. Тогда как Франции, имевшей на канал те же виды, приходится ретироваться. «Дело сделано. Он Ваш, мадам, — канал», — читает королева победное донесение премьер-министра и на лице ее появляется улыбка. В следующем году среди заморских владений Англии появляется Индия — главная жемчужина в имперской короне.