Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин Страница 12

я так понимаю, еще с украинских времен (но бортовые надписи сделаны по-русски). Один раз я видел кавалькаду автомобилей ФМБА. Вспоминая хаос и нерв во 2-й больнице, которые мы застали в один из первых дней, когда только попали в город, я радуюсь, и на душе становится спокойнее – тем святым врачам, которые все это пережили, подмога пришла, не бросили. И я имею информацию, что в Мариуполь приехали во множестве специалисты из Донецка, которых как раз так не хватало, и уже ведут работу на постоянной основе.

Потерялись немножко

Переезжаем бывшую линию боевого соприкосновения – противотанковые рвы уже давно засыпаны. Трехметровые волнорезы треугольной формы, которые Украина расставляла во множестве на пути в Новоазовск и через которые надо было проезжать змейкой, уже просто отодвинуты с дороги в кювет, судя по следам – не так давно и решительно. Видимо, танкистам ДНР надоело вырисовывать замысловатые зигзаги между ними. Поверх украинской символики, которыми они были разукрашены, размашисто написано «Ахмат – сила!». На всех.

За горизонтом начинают виднеться девятиэтажки Восточного, но мы сворачиваем влево, на Сопино и Пионерское. В город заезжаем через Виноградное – большой величественный красный храм Архистратига Михаила на высоком берегу. На уровне него дорога перегорожена сожженной и развороченной коммунальной техникой, в которой сделан проезд. Под холмом стоит наш русский «Тайфун» на спущенных колесах – машина, с которой мы столько всего пережили в Сирии. Этот «Тайфун» доехал только досюда.

Накануне мы случайно проехали прямо, вдоль берега. Там скверик и набережная с недавно посаженными соснами, многие не прижились. Пляж, кафешки, прибрежные виллы. Еще чуть вперед – террикон «Азовстали», и фонтанчики пыли – это прилеты. Бегущий нам навстречу военный с автоматом в руках, всеми возможными жестами показывающий – сюда нельзя, уезжайте быстрее. У нас и так все сложилось, мы развернулись и уехали, конечно. Быстрее, чем в обычном режиме. Случилось то, что довольно часто случается в городе, где идут боевые действия, – мы не туда заехали.

По программе сегодня у нас съемка в школе в районе Восточный. Там очень колоритная директор взяла в свои руки бразды правления, наладила поставку, учет и раздачу гуманитарной помощи и вообще всех жизненных процессов, сюжет должен был получиться хороший. Но на въезде в город встречаем коллег с других каналов. Вроде бы есть возможность поговорить с людьми, которых загнали на «Азовсталь» националисты. Зловещие разговоры об этом идут все это время: что не выпустили последнюю смену, что специально свозили туда людей. Ожидать от этих выродков чего-то такого можно вполне, ведь мы все помним полный театр женщин и детей со штабом «Азова» в подвале. В театре мы, кстати, побывали. Зрелище очень тяжелое, тел лично я не увидел и трупного запаха не почувствовал, но в любом случае – во всем произошедшем должны разбираться и разберутся специалисты.

В поисках пленников «Азовстали»

В поисках этих людей, которых вроде бы вывели с завода, едем все глубже в пыль и грохот, опять, по ощущениям, опасность возрастает все более. Разбитый кинотеатр. В подвале – люди. Истории стандартные: обстрелы сильные, сидим месяц, во времени потерялись, ничего не знаем. Вышедших с «Азовстали» нет. На кровати в полузабытьи лежит раненый. Получил осколок у входа в подвал, нога выглядит плохо. Человек – тоже. Никакой помощи не получал и не получает – рана замотана грязной тряпкой. Решаем его вывозить. Это первый и, наверное, единственный раз в моей жизни, когда телеканалы Первый, «Россия», НТВ и «Звезда» что-то делали совместно и вообще не в интересах телевидения. Погрузили раненого в багажник. И уезжать, уезжать быстрее. Сопровождающий военный обещает остающимся, среди которых есть и люди с детьми, что за ними обязательно приедут. Сегодня. Люди остаются и верят. Дети смотрят на нас с интересом и надеждой. Больше я о них на настоящий момент ничего не знаю.

Коллеги с НТВ отправляются с раненым в багажнике в Новоазовск. Человеку получилось помочь, хотя уже в приемном покое он от избытка напряжения и общего истощения теряет сознание. Потом уже я узнал – ногу ему сохранили.

Мы пытаемся вернуться к своему первоначальному плану – едем к 5-й школе. Большой проспект, где надо ехать по встречке, потому что наша полоса завалена. Останавливает боец – кто такие, куда. Спрашиваем проезд – показывает. На всякий случай интересуемся: там нормально? Нормально. Но опять доехать не получается. Встречаем машину, которая кажется мне знакомой, за рулем ее человек, который тоже мне кажется знакомым. Выходим.

Это сотрудник МВД ДНР, с которым мы задолго до 24 февраля пересекались по съемкам на какую-то совершенно мирную тему, не имеющую отношения к войне. Сейчас он похож на какого-то очень серьезного спецназовца, хотя, повторюсь, тогда такого впечатления не производил. И главное – сейчас он не просто так выглядит, от него исходит ощущение мощной уверенности в своей правоте и своих возможностях, это чувствуется и дорогого стоит. Разговор в стиле «как ты поживаешь» переходит на рекомендации передвигаться по городу аккуратнее – переодетых азовцев вылавливают постоянно. Я успокаиваю – мы работаем оперативно, с раскрытым ртом не стоим. Повнимательнее, говорит, могут к машине подойти и в окно запросто гранату кинуть, а распознать такого заранее сложно, все уже по гражданке и с белыми повязками. Хм, ладно.

Подходит боец: «Командир, дом полон укровской формы». Идут смотреть, нас просят пока не заходить. Входят со всеми предосторожностями. Никого. Форма действительно скинута, несколько комплектов. Естественно, трусы тоже. Почему это происходит, я писал ранее. Судя по интерьерам, жили тут пенсионеры, салфеточка на телевизоре, соответственный гардероб в шкафу. Боец на вытянутой руке прикидывает на глазок размеры штанов и куртки с украинским флажком. «Будем теперь по городу их искать, в бабушкиных стрингах». На кухне – какие-то недоеденные блины.

Снова в школу

Школа номер 5, до которой мы в итоге доехали, – огромное здание позднесоветской постройки, как и весь район Восточный, на несколько сотен учеников. Разбит только третий этаж с одной стороны, остальное – целое. В окно разгружается огромный «поднятый» КамАЗ с водой, крупой, консервами. Находим директора. Ничего объяснять не нужно, она все понимает. Виден опыт, контроль и страшная усталость. Рассказывает про наборы. Получателей – 5000 человек. Все учтено, списки на детей – отдельно. Пока в каждом наборе не будет мясных консервов, раздачу не начинают, чтобы было одинаково у всех.

Цепочкой мужчины перекидывают баклажки с водой. Протекающая называется «раненый», ее отставляют в сторону. Все очень споро