Дальневосточный тупик. Русская военная эмиграция в Китае (1920 — конец 1940-х годов) - Сергей Викторович Смирнов Страница 13

Интернированные русские части и беженцы были размещены в 10-верстовой зоне на правом берегу реки Эмиль в 40 верстах от Чугучака. Первым делом беженцы стали обустраиваться на месте, поскольку здесь не было никакого жилья. Строили бараки, шалаши, землянки. Китайскими властями были выделены для размещения беженцев сто юрт. Также были сооружены столовые и церковь. Вскоре на берегу Эмили сформировался своеобразный беженский город с правильной планировкой и русским комендантом.

Бакичу было разрешено сохранить в отряде прежнюю организацию и управление. В условиях неминуемого разложения командование отрядом стремилось поддерживать дисциплину, в отряде существовал военно-полевой суд, чем китайцы были весьма недовольны. Важным средством поддержания дисциплины и улучшения отношений с китайскими властями являлось соглашение Бакича с китайцами о возможности ареста любого чина отряда за оставление лагеря без особого разрешения и наказания провинившихся «без всякого снисхождения» [Там же, с. 113].

Практически одновременно с частями Бакича на китайскую территорию в районе Кульджи перешла Южная группа Семиреческой армии под командованием генерал-майора Н. П. Щербакова, последнего атамана Семиреченского казачьего войска, а также отряд полковника П. И. Сидорова, имевший самостоятельное управление и державшийся ранее в районе Хоргоса и Кольджата [Шулдяков, 2004, с. 72]. По другой версии, приводимой в воспоминаниях сотника В. Н. Ефремова, небольшая группа семиреченских казаков во главе с генералом Щербаковым и полковник Сидоров с несколькими офицерами Отдельной Кульджийской стрелковой бригады ушли в Китай вместе с отрядом атамана Дутова [Крах белой мечты, 2016, с. 36].

Партизаны генерала Анненкова совместно с несколькими оренбургскими казачьими частями численностью более четырех тысяч человек первоначально обосновались у перевала Сельке в горах Джунгарского Алатау недалеко от русско-китайской границы, сформировав лагерь, получивший название «Орлиное гнездо», с намерением развернуть партизанскую войну против красных [Шулдяков, 2004, с. 87]. Вынужденное полуголодное сидение в горах вело к быстрому разложению анненковских частей. Вскоре между анненковцами и оренбуржцами разгорелись распри, поводом для чего стало жестокое уничтожение анненковцами нескольких семей оренбургских казаков. Оренбуржцы расправились с насильниками, после чего в конце апреля 1920 г. Орлиное гнездо покинул 1-й Оренбургский казачий полк, возглавляемый войсковым старшиной Н. Е. Завершинским. В конце мая остававшиеся под командованием Анненкова около 1,5 тыс. человек (бывшие лейб-атаманцы, кирасиры, личные конвойцы, артиллеристы и личный оркестр генерала) покинули Орлиное гнездо и перешли китайскую границу в районе села Джимпань [Шулдяков, 2004, с. 91].

Генерал Бакич, узнав об интернировании анненковцев, обратился с просьбой к китайским властям не размещать их ближе чем на сто верст от лагеря на реке Эмиль, в противном случае такое соседство грозило эксцессами и столкновениями. Китайцы сочли за лучшее разместить Анненкова и его людей на берегах реки Боротала, значительно южнее Чугучака. Здесь был создан еще один русский лагерь, вскоре получивший название «Веселый» [Наземцева, 2013, с.20].

В мае 1920 г., преодолев практически непроходимый в это время года высокогорный перевал Кара-Сарык, русско-китайскую границу пересек небольшой отряд под командованием атамана Дутова (около 300 человек). Дутов после передачи в начале 1920 г. командования армией атаману Анненкову выполнял в Семиречье формальные функции гражданского губернатора и не имел под своим началом войск. Оренбургский атаман и часть его людей были размещены в Суйдине (40 км к северо-западу от Кульджи), где они заселились в остававшихся незанятыми китайскими войсками казармы на территории бывшего русского консульства. Часть беженцев расположилась в китайских поселках поблизости — Мазаре и Чимпанцзы. Вскоре к Дутову присоединились Оренбургский казачий полк Завершинского (разместился в Мазаре) и отдельные группы оренбуржцев.

Летом 1920 г. под руководством атамана Дутова сосредоточилось более тысячи человек. Генерал Щербаков и полковник Сидоров со своими людьми перебрались в Кульджу. Однако Дутов, несмотря на поступавшие ему предложения, в Кульджу переезжать отказывался, будучи крайне негативно настроенным против местных притонов и разгула, которому предавались некоторые беженцы [Ганин, 2006а, с. 348].

Положение военных беженцев, оказавшихся в Синьцзяне, было очень тяжелым. Найти работу было практически невозможно, денежные средства и продовольственные припасы, которыми располагало руководство русскими воинскими частями, были крайне невелики. В этой ситуации в мае 1920 г. генерал Бакич конфисковал в Чугучаке все серебро бывшей Семиреченской армии (243 пуда), а также реквизировал скот (8 тыс. баранов), закупленный колчаковским правительством на нужды армии[93]. Эти действия были вполне оправданными, но Бакич не поделился серебром с другими отрядами, о чем ему мягко выговорил в одном из писем атаман Дутов [Ганин, 2006а, с. 350]. Некоторые средства поступали беженцам от русских консульств[94] и из Забайкалья от атамана Семенова через представителя Оренбургского казачьего войска в Забайкалье генерал-майора Н. С. Анисимова. Однако кардинально это ситуацию не меняло, а отсутствие перспектив на будущее подталкивало людей к возвращению на родину. Свою лепту в разложение беженской массы вносили и большевистские агитаторы, проникавшие в беженские лагеря.

Первоначально Бакич, имевший в своем подчинении самый крупный воинский контингент, пытался препятствовать уходу беженцев, но уже в мае отказался от этих попыток. Возвращавшихся в Россию провожали всем лагерем с молебнами и клятвами не поднимать оружия против своих братьев, остававшихся в эмиграции. В результате массовой репатриации к концу лета 1920 г. в лагере на реке Эмиль осталось только 6746 человек, из них 1468 офицеров и 3557 солдат [Ганин, 2004, с. 119]. Часть офицеров, имея разногласия с Бакичем, были откомандированы из отряда или ушли сами, с целью пробраться в Маньчжурию[95]. Отток беженцев наблюдался и из «Веселого» лагеря генерала Анненкова, где к августу 1920 г. осталось 670 человек [Шулдяков, 2004, с. 91].

Разложение и распыление белых частей в Синьцзяне существенно снижали шансы на продолжение антибольшевистской борьбы. Между тем, часть военных руководителей рассматривали пребывание в Китае, как временную передышку, накапливание сил для нового витка противостояния. Наиболее деятельное участие в подготовке нового антибольшевистского выступления принимал атаман Дутов. Попытки наладить связь с востоком оказались неудачными. Для этой цели в Забайкалье еще в конце декабря 1919 г. был командирован генерал И. Ф. Шильников (командир 1-го Оренбургского казачьего корпуса). Однако атаман Семенов не принял прибывшего в начале мая 1920 г. в Читу Шильникова, предписав ему покинуть Забайкальскую область в течение 48 часов. Семенов, видимо, не забыл конфликта с Шильниковым в июне 1918 г. и соперничества за пост Войскового атамана Забайкальского казачьего войска[96]. После неудачи своей миссии Шильников остался на ст. Маньчжурия. В феврале 1920 г. Дутов отправил в Маньчжурию и Пекин специальную военно-дипломатическую миссию во главе с