Разгром Брянского фронта - Сергей Юрьевич Кондратенко Страница 13

дивизии численностью 3000 человек с двумя десятками легких орудий успешных действий против механизированных соединений противника. В оперативной сводке № 3 к 15.00 21 августа 1941 года штадив-55 сообщал, что в результате мелких столкновений с противником с 12 по 21 августа было уничтожено две бронемашины. Свои потери составили 4 человека убитыми, 18 ранеными и 3 пленными. Результаты более чем скромные, при этом дивизия полностью исчерпала запасы продовольствия, горючего, ручных гранат и бутылок с зажигательной смесью.[45] Как свидетельствует Оперативная сводка штаба 50-й армии № 13 от 23 августа 1941 года, 22 августа из расположения дивизии в Брянск прибыл автотранспорт за боеприпасами и продовольствием.[46] «Война моторов» все больше вступала в свои права, даже кавалерия, славившаяся своей автономностью во время рейдов по тылам противника, больше не могла действовать без снабжения автотранспортом!

Пополнив запасы, дивизия продолжила действовать в тылу 2-й танковой группы без особых результатов, ведя разведку и собирая бойцов 13-й армии, отбившихся от своих частей. Так, к ней присоединились эскадрон 52-й кавалерийской дивизии и около 200 пехотинцев из разных соединений. К концу августа дивизия пробилась в расположение своих войск.

Действия дивизии командующий фронтом А.И. Еременко оценивал негативно как во время войны, так и после нее. В знаменитых переговорах с Верховным Главнокомандующим и начальником генерального штаба от 24 августа 1941 года командующий фронтом рекомендовал командиру дивизии генерал-майору К.Г. Калмыкову «поддать перцу» для более активных действий. При этом с приказом о переходе дивизии к партизанским действиям, которого просил ее командир, А.И. Еременко затягивал.

В своих мемуарах Андрей Иванович был более красноречив. В издании 1959 года он просто констатировал факт неудачных действий дивизии:

«Несмотря на благоприятную для действий конницы обстановку, не оказала помощи и 55-я кавалерийская дивизия, направленная в рейд по тылам противника. Ее действия были нерешительными и не принесли желаемого успеха».[47]

В издании 1964 года действия дивизии и ее командования разбирались более подробно, не были забыты и карательные меры:

«В действиях 55-й кавалерийской дивизии сказались два недостатка. С одной стороны, командование дивизии не проявило достаточной инициативы и решительности, сверху же тоже не было контроля и конкретного руководства. Командование дивизии посылало донесения в штаб армии, большинство из которых по разным причинам не доходили (связь по радио часто прерывалась), и ожидало указаний свыше. Командиру дивизии казалось, что нужно подождать еще более удачных моментов для ударов и при этом иметь гарантии параллельных действий пехотных частей и авиации. Конечно, взаимодействие — это очень важный фактор успеха. Но в тех условиях, когда инициатива была в руках врага, трудно было рассчитывать на то, чтобы все делалось в соответствии с приказами вышестоящего командования. Пробыв около недели в тылу врага, дивизия бесславно возвратилась и соединилась со своими частями, не выполнив поставленной перед ней задачи. Мы освободили Калмыкова от должности за бездействие и не выполнение приказа и отправили в Москву в назидание тем, кто не желал вдумчиво относиться к подбору командных кадров».[48]

Стремление отстранить от должности не справившегося с задачей командира стало «визитной карточкой» А.И. Еременко на посту командующего Брянским фронтом. Критика в адрес действий 55-й кавалерийской дивизии и ее командира на наш взгляд выглядит не совсем обоснованной. Дивизия получила задачу совместно с 13-й армией выбить противника из Унечи, но наладить связь с армией К.Д. Голубева не удалось. Атаковывать город одной кавдивизией К.Г. Калмыков не стал и запросил разрешения перейти к партизанским действиям. Константин Гаврилович не рискнул проявлять инициативу и без соответствующего приказа ограничился наблюдением за противником и сбором бойцов 13-й армии отставших от своих частей. В итоге, не получив ответа от штаба фронта, дивизия пробилась на соединение со своими частями, а отстранен от командования дивизией К.Г. Калмыков был в конце сентября 1941 года.

Не оправдала возложенных на нее надежд и авиация Брянского фронта. После получения соответствующего приказа командования авиация приступила к нанесению бомбовых ударов по механизированным колоннам противника. За 20 августа 1941 года было совершено 69 самолетовылетов, сброшено бомб: 66 ФАБ-100 и 6 ФАБ-50. Летчики заявили об удачных попаданиях по колоннам противника и многочисленных пожарах. Потери составили 4 самолета (2 МИГ-3, 1 ЯК-1 и 1 СБ). Было заявлено об уничтожении немецкого бомбардировщика, при этом один пилот был взят в плен.[49]

На следующий день интенсивность полетов выросла: было совершено 96 самолетовылетов и сброшено помимо бомб 10 000 листовок. Несмотря на это, потери не возросли. Из боевых вылетов не вернулись 2 СБ и 2 ЯК-1, а 3 ИЛ-2 ВВС фронта ушли на другие аэродромы.[50]

Генерал-майор авиации Ф.П. Полынин в своих мемуарах отмечал, что, несмотря на высокую интенсивность боевой работы, добиться успеха и остановить продвижение прорвавшихся соединений 24-го моторизованного корпуса не удалось:

«Самолетов у нас было мало, зато экипажей в избытке. Поэтому, как только возвращалась с задания какая-то машина, на аэродроме ее с нетерпением уже ждали. Самолет быстро заправляли горючим, подвешивали бомбы, и он уходил в бой с новым экипажем. Недостаток в самолетах восполнялся, таким образом, интенсивным их использованием… А противник между тем продолжал яростно рваться вперед. На помощь 24-му моторизованному корпусу гитлеровское командование направило 47-й моторизованный корпус. Создалась угроза полного окружения 13-й армии. Экипажи наших самолетов большую часть суток висели над танковыми и моторизованными колоннами врага, продвигавшимися главным образом по дорогам, бомбили их, обстреливали, но сдержать не могли. Беда в том, что задач перед авиацией ставилось много, а сил было мало, приходилось их распылять. Нанести массированный удар по какой-то одной крупной группировке не представлялось возможным».[51]

22 августа 1941 года свое веское слово сказала и немецкая авиация. В результате налета 7 Bf-109 на брянский аэродром было уничтожено 5 (2 МИГ-3, 1 Як-1, 1 И-16, 1 И-153) и поврежден 1 истребитель. Последовавший вскоре приказ командующего Брянским фронтом предписывал на аэродромах и площадках держать не более одной эскадрильи, рассредоточенной и замаскированной. На всех аэродромах для всех самолетов до 31 августа должны были быть подготовлены по два укрытия. Для выполнения указанных работ инженерная служба фронта выделяла дополнительно 5000 рабочих.[52]

Несмотря на налет немецких самолетов, советская авиация продолжала наносить бомбовые удары по механизированным колоннам противника. За 2 августа 1941 года было совершено 138 самолетовылетов. Потери составили 9 СБ, 3 ЯК-1 и 1 ИЛ-2.[53] На 23 августа 1941 года ВВС Брянского фронта насчитывали 122 исправных самолета: 21 МИГ-3,