Русско-турецкая война 1877—1878 гг. - Николай Иванович Беляев Страница 15

в наступлении совершенно не применялось; не было даже термина для обозначения такого понятия. В этом, конечно, сказывалось полное непонимание значения самоокапывания; правда, оно и не могло применяться, так как в войсках не было малого шанцевого инструмента. Кроме того, самоокапывание нарушало на учениях столь высоко тогда ценившуюся парадную стройность наступления «ящиками», когда по плацу строго прямолинейно двигались четырехугольники и квадраты войск.

При обучении обороне пехоте также прививались неправильные взгляды.

Так, батальон в обороне обучался держать большую часть своих сил в сомкнутых резервах и лишь меньшую - в цепи. Противник без выстрела подпускался возможно ближе к обороняемой позиции - шагов обычно на 300, а иногда и на 50,- и лишь после этого открывался огонь, преимущественно залповый; после нескольких залпов, когда «противник» подходил на 50-100 шагов, цепь и резерв должны были бросаться в штыковую контратаку.

Пехоту плохо обучали применению в обороне укреплений; последние были шаблонны, плохо применены к местности и технически весьма несовершенны. Устройство пехотой полевых укреплений, как писал современник войны, «исполнялось в войсках вяло и к тому же отдельно от тактических учений, и лишь в самых редких случаях применялось на маневрах»(40).

В известной мере это было связано с тем, что саперных ячеек в пехоте по штатам не полагалось; степень «саперизации» пехоты была слаба, несмотря на то, что в 1871 году было издано передовое по тому времени «Наставление для обучения полевых войск саперному делу». Для подготовки инструкторов саперного дела к саперным бригадам ежедневно прикомандировывались от войск на месячный срок особые команды, но это слабо помогало делу. Лопат в пехоте было очень мало (на роту всего десять больших лопат).

В таких условиях обучение не могло привить пехоте вкуса к саперному делу; неофициально к нему относились даже пренебрежительно, как и вообще к обороне в целом.

Плохо проводилось втягивание пехоты в походные движения; это вело к недостаточной маршевой тренировке организма пехотинца, к отсутствию у пехоты маршевых навыков и сноровки. Между тем втягивание в марши было особенно нужно русской пехоте, помимо общих причин, еще и потому, что ноша пехотинца весила 32 кг, а одежда на походе была неудобна (летом солдаты страдали от жары, а зимой от холода).

Обучение стрелковому делу было построено на подготовке пехоты к прицельной стрельбе с небольших дистанций и в медленных темпах, что не отвечало свойствам имевшихся на вооружении систем стрелкового оружия; несколько лучше обстояло дело лишь в стрелковых ротах. Из-за отсутствия разработанной методики обучения достигаемые результаты отличались пестротой и в целом были низкими; лишь перед самой войной стал заметен некоторый сдвиг к лучшему.

В целях развития физической ловкости и выносливости солдат в пехоте были введены занятия по гимнастике и фехтованию, использовались гимнастические и штурмовые городки и т.п.

Таким образом, подготовка русской пехоты была односторонней и сводилась к обучению бою на ближних дистанциях (если понимать под таким боем лишь относительно короткий период удара и непосредственно предшествующие ему действия). При такой подготовке на средних и дальних дистанциях русская пехота должна была представлять собой беспомощную мишень для современного стрелкового оружия противника, особенно при его массовом применении.

Такова была основная линия боевой подготовки русской пехоты перед войной. Она нашла себе впоследствии яркое выражение на пером этапе войны и лишь на последующих ее этапах постепенно выправлялась. Попытки ликвидировать односторонность подготовки пехоты в отдельных военных округах и частях имели место еще в мирное время.

В Варшавском округе тактика наступления стрелковыми цепями отрабатывалась уже в 1874 году. В приказе по округу требовалось, чтобы со всей первой стрелковой позиции цепь двигалась скачками, поочередно, полувзводами, под прикрытием огня залегших стрелков(41).

В том же Варшавском военном округе при отработке действий цепями приказ №225 1873 года требовал: «При наступлении в пределах действительного ружейного выстрела огонь цепи ни в каком случае не должен совершенно прекращаться; пока часть цепи двигается, другая, оставаясь на месте, усиливает огонь и затем, в свою очередь, начнет движение, когда двигавшаяся часть уже займет позицию и откроет огонь... цепь и поддержки подаются вперед не иначе, как перебегая от позиции к позиции, или от закрытия к закрытию, причем поддержки бегут врассыпную для уменьшения потерь»(42).

Здесь есть все основные элементы тактики наступления цепями - и последовательное усиление цепей из тыла, и перебежки цепи участками, полувзводами, от укрытия к укрытию, и сочетание огня и движения.

К правильным выводам в отношении действий пехоты при наступлении пришла в 1875 году и особая комиссия комитета по устройству и образованию войск. Так, например, она признала, что «стрелковая цепь не только перестала быть придаточной частью сомкнутого порядка, но приобрела в пехотном боевом строе первенствующее значение».

Ряд передовых по тому времени идей в области подготовки войск содержится в приказах и других военных округов. Так, например, в приказе Киевского военного округа №144 1873 года приводится требование, чтобы войска развертывались еще в 2 1/2 км от противника, чтобы перебежки в наступлении начинались на расстоянии с 1200 шагов от противника, чтобы войска в наступлении избегали сомкнутых боевых строев и порядков. В приказе Киевского военного округа №26 1877 года обращалось особое внимание на обучение стрельбе лежа. В некоторых приказах рекомендовалось при наступлении вести стрельбу на ходу, делался упор на фланго­вые атаки и т.п.

Было бы все же неправильным слишком переоценивать влияние всех этих приказов и новых, передовых по тому времени, идей в области боевой подготовки пехоты. Отсутствие новых уставов и консерватизм офицерского состава вели к тому, что в обучении войск большей частью царили косность и рутина. В приказах по округам передовые идеи перемежались с отсталыми, являвшимися шагом назад даже от принятой средней линии.

Большой интерес русских офицеров в 70-х годах вызывали статьи М.И. Драгомирова, посвященные воспитанию боевых качеств офицера и солдата.

В первую очередь в них заслуживала внимания критика николаевской системы обучения и подготовки солдат русской армии. Но если в этой части они являлись прогрессивными, то в целом творчество Драгомирова, преподнесенное им под видом возрождения славных суворовских традиций, являлось реакционной попыткой обосновать отсталые взгляды, которые проводила крепостническая часть офицеров.

Безусловно, надо признать положительными те взгляды Драгомирова, которые сводились к требованию учить солдат лишь тому, что нужно на войне, к требованию одиночного обучения, к требованию развития инициативы, бесстрашия; однако остальные положения его статей прямо противоречили этим взглядам. Так, Драгомиров явно предпочитал сомкнутый строй, связывающий инициативу солдат, пренебрежительно относился к саперному делу и обороне, а это необходимо было на войне так же,