Разгром Брянского фронта - Сергей Юрьевич Кондратенко Страница 15

фланги. Коммуникации были растянуты и не справлялись со снабжением вырвавшихся вперед армий, которые, кроме того, были вынуждены отражать многочисленные контрудары советских войск. В свою очередь продвижение групп армий «Север» и «Юг» замедлилось, столкнувшись с упорной обороной Красной Армий. В результате фон Бок и так был вынужден задействовать свои армии для обеспечения флангов, как это было под Гомелем и Унечей — Стародубом, на которые наступали 2-я армия и 2-я танковая группы соответственно. В итоге линии коммуникаций еще больше растягивались, а ценные подвижные соединения несли потери, ведя тяжелые бои с советскими войсками.

Таким образом, предполагалось предпринять наступление главных сил 2-й танковой группы и 2-й армии в направлении с севера на юг. Ось наступления пролегала через Конотоп на Ромны, с дальнейшим развитием наступления через Чернигов, Нежин на Пирятин и через Чернигов на Киев.[59]

А как советскому командованию виделись дальнейшие операции Вермахта? Еще 19 августа 1941 года генерал армии Г.К. Жуков, в то время командующий Резервным фронтом, как член Ставки Верховного Главнокомандования направил из-под Ельни Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину телеграмму следующего содержания:

«Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве, имея на своих флангах наш Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Центрального фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов.

Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего — главный удар на Москву в обход брянских лесов и удар на Донбасс…»[60].

Ответом на эту телеграмму Георгия Константиновича стала упоминавшаяся выше директива Ставки ВГК № 001082, в которой отмечалось, что «в предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт во главе с Еременко».[61]

Проанализировав возможные действия Вермахта и ответные меры Красной Армии, Ставка ВГК приняла решение поставить перед Брянским фронтом новые задачи. 24 августа 1941 года состоялись знаменитые переговоры Верховного главнокомандующего и начальника Генерального штаба Красной Армии с командующим войсками Брянского фронта «Об обстановке в полосе Брянского фронта». Те самые переговоры, которые часто цитируются в военно-исторической литературе и в которых говорится про «подлеца Гудериана». Что ж, разберем их и мы.

Командующий 50-й армией М.П. Петров (предвоенная фотография).

Начинаются переговоры с доклада А.И. Еременко начальнику Генштаба маршалу Б.М. Шапошникову об обстановке в полосе фронта и действиях противника. Андрей Иванович подробно рассказал о боевых действиях в районе Почепа, Стародуба и рейде 55-й кавалерийской дивизии, отметив какие силы противник задействовал против его войск. Вызывают интерес показания пленного унтер-офицера из 3-й танковой дивизии: «как показывает один из унтер-офицеров, подслушивавший разговор своих офицеров, что 3 танковая дивизия имела своей задачей действовать на юг, отрезать Буденного. Это сообщение имеет под собой некоторое основание, так как 3 танковая дивизия сначала 19.8 начала движение от Стародуба на юг, а потом вернулась на запад и поднялась несколько севернее Стародуб. Пленные утверждают, что вернулась потому, что кто-то их тыл обходил».[62] Данное утверждение вполне может иметь под собой основу. Гудериан отмечал, что получил приказ начать движение на юг 25 августа, вполне вероятно, что накануне наступления соответствующие приказы могли поступить в соединения 2-й танковой группы и об этом могли знать, как офицеры, так и унтер-офицеры. Таким образом, командование фронта как минимум за пару дней до немецкого наступления имело о нем информацию. Но А.И. Еременко исходя из анализа сложившейся обстановки сделал следующие выводы о дальнейших действиях противника: «считаю, что противник сильными передовыми частями, поддержанными значительным количеством танков, ведет активную разведку и, по-видимому, на днях не завтра — послезавтра поведет наступление на всем фронте».[63] Андрей Иванович правильно определил сроки начала наступления Гудериана, но ошибся с его направлением. Как мы сейчас знаем удар был нанесен не на всем фронте, а на его узком участке в районе Новгород-Северского на фактически изолированном участке обороны 13-й армии. Ошибка командующего фронта в оценке ситуации стала одной из причин катастрофы.

Далее Борис Михайлович стал «экзаменовать» А.И. Еременко по вопросу его действий в случае немецкого наступления, одновременно указав и возможное главное направление действий противника:

«Какой план Вы принимаете, если бы последовала атака Гудериана завтра или послезавтра? Имейте в виду, что его главная группировка нацелена против 217, 279 сд. Поэтому необходимо здесь усилить второй эшелон и разбросать мины, дабы не допустить развития его наступления на Жиздра и в обход Брянск с севера».[64]

Внимание начальника ГШ к брянскому направлению не должно удивлять. Во-первых, его прикрытие и было главной задачей Брянского фронта, во-вторых, напомним, что Г.К. Жуков в своей телеграмме также указывал, что после разгрома войск Юго-Западного фронта, дальнейшее наступление Вермахта на Москву последует «в обход брянских лесов», так что советское командование придавало особое значение укреплению правого фланга фронта, который прикрывал данное направление. Наконец, в-третьих, на момент переговоров, как показал их дальнейших ход, решение о дальнейших действиях Брянского фронта еще не было принято.

Как показал ответ А.И. Еременко, накануне переговоров он был полностью поглощён ситуацией в районе Почепа, где и ожидал основной удар немцев, не уделив должного внимания своему правому флангу:

«Если противник поведет атаку на фронте Почеп и севернее, то я здесь, имея 3 противотанковые полосы, сначала думаю разбить его на этих противотанковых рубежах, а затем контратакой трех стрелковых и одной танковой дивизий (108-я танковая дивизия) добить его. Относительно севера, т. е. на участке 217, 279 дивизий, сейчас приму меры к высылке саперов и сосредоточивающуюся дивизию в районе Сельцо нацелю в этом направлении».[65]

В своих мемуарах после войны Андрей Иванович признал, что противник действиями 47-го моторизованного корпуса в районе Почепа ввел в заблуждение командование фронтом и Ставку, которые не придали должного значение разведсводкам о повороте немецких войск на юг и не приняли должных мер:

«Одновременно с движением на юг противник активно действовал в районе Почеп… На основании этих фактов я пришел к выводу, что противник сильными передовыми частями, поддержанными мощными танковыми средствами, ведет активную разведку, имея, возможно, целью в ближайшее время нанести удар на Брянск. Однако гитлеровцы не нанесли этого удара. Тогда мы полагали, что они узнали о создании нами на