Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии. - Алексей Валерьевич Исаев Страница 16

3 С 75-мм орудиями («Мардер»).

По приведенным данным видно, что в среднем немецкая пехотная дивизия в этот период располагала примерно двумя десятками 75-мм противотанковых орудий, в основном 75-мм ПАК-40. Экзотические ПАК-41 с коническими стволами и ПАК-36, переделанные из трофейных советских пушек Ф-22, составляли мизерную часть парка противотанковой артиллерии немецкой 3-й танковой армии. Также в пехотных дивизиях имелись вкрапления 75-мм самоходных орудий (классифицировавшихся как самоходные лафеты) и только-только появившиеся по штату в противотанковых дивизионах штурмовые орудия. Последние, разумеется, были гораздо эффективнее имевшихся доселе противотанковых средств. Буксируемые орудия, во-первых, плотно садились в грунт сошниками после нескольких выстрелов, а во-вторых, были слабее защищены от артиллерийского огня. Легкобронированные самоходки лишь в некоторой степени решили проблему подвижности (у них не было забивавшихся в грунт сошников) и устойчивости к ответному огню атакующих. Штурмовые орудия не только легко держали осколки артиллерийских снарядов, но и держали ответные выстрелы советских танков и САУ. Однако в тот момент перевооруженных на «штуги» противотанковых дивизионов было мало, и их доля в заявках на уничтоженную технику была небольшой.

Если уж зашла речь о штурмовых орудиях, то хотелось бы сказать несколько слов о количественном составе этого типа бронетехники в 3-й танковой армии на 1 февраля 1944 г. для иллюстрации вышеприведенной статистики. Самоходки имелись в составе некоторых дивизий, но основная их масса концентрировалась в бригадах штурмовых орудий. При этом сами бригады придавались пехотным дивизиям на важных направлениях. Так, 177-я бригада на дату приведенного отчета была придана 206-й пехотной дивизии, 190-я и 667-я — 246-й пехотной дивизии, 245-я — 12-й пехотной дивизии.

Как было указано выше, в строю в 3-й танковой армии на 1 февраля 1944 г. находилось 83 штурмовых орудия с 75-мм орудиями, значительно больше, чем «тигров» или «Хорниссе». Тем не менее заявки штурмовых орудий заметно отставали от заявок бронетехники, вооруженной 88-мм пушками. В январе 1944 г. штурмовые орудия отчитались о 21 % уничтоженных танков и САУ, в феврале — о 17 %. Величины вместе с тем немаленькие. Штурмовые орудия по роли в противотанковой обороне немецких войск уверенно превосходили противотанковые пушки. Следует также отметить, что к 1944 г. основным боеприпасом 75-мм пушек стал калиберный бронебойный снаряд. Таковых было 70 % выпущенных в боях с танками выстрелов орудий самоходок. Ранее, вплоть до лета 1943 г., лидировали кумулятивные снаряды — сказывались трудности с развертыванием производства.

В целом же приведенная статистика говорит о том, что на долю бронетехники разных типов приходится в январе 1944 г. 382 единицы, или 75,2 % всех заявок на уничтоженные советские танки и САУ, а в феврале — 289 единиц, или 75,7 %. То есть основным средством борьбы с советскими танками на этом этапе боевых действий для немцев становится не противотанковая артиллерия, а танки и САУ различных типов. Это не только прямо следует из статистики, но и признавалось командованием 3-й танковой армии, в документе по итогам зимних боев прямо сказано: «Лучшие противотанковые средства — 7,5-см и 8,8-см самоходные противотанковые орудия, танки Pz.IV и Pz.VI и штурмовые орудия».

Расчет противотанковой пушки отцепляет свое орудие от тягача RSO. Начало 1944 г. Несмотря на повышение роли бронетехники, противотанковые пушки все еще оставались значимым средством поражения атакующих танков.

Роль бронетехники как средства борьбы с себе подобными в ходе войны неуклонно возрастала, и позиционные бои в стиле Первой мировой не стали исключением. Более того, в этом отношении бои под Витебском даже превосходили средние показатели советско-германского фронта в целом. В январе — феврале 1944 г. в среднем по известным случаям на танки и САУ приходилось 60–70 % немецких заявок на уничтоженную советскую бронетехнику.

После череды неудач на богушевском направлении в начале марта 1944 г. была предпринята попытка возобновить наступление вдоль минской автострады. В течение трех месяцев (декабрь, январь, февраль) активных действий на этом участке не велось, если не считать наступления 220-й стрелковой дивизии 31-й армии севернее Бабиновичи, с целью содействия 5-й армии 22–27 февраля 1944 г. По решению командующего 31-й армией генерал-лейтенанта В.А. Глуздовского ее задачи формулировались следующим образом:

«31 армия ударной группировкой на своем левом фланге внезапной атакой прорывает оборонительную полосу противника на фронте Осинострой, Пущаи и ударом в общем направлении вдоль минской автострады с хода, овладев промежуточным оборонительным рубежом, выходит на рубеж: Выдрица, Коробище, Андрианово, Пугачевово, Гатьковщина с дальнейшей задачей овладеть г. Орша»[76].

То есть предполагалось вновь попытаться прорваться на Оршу впритирку к Днепру. Захват подвижной группой Орши был запланирован на 2—3-й день наступления. К операции привлекалось восемь стрелковых дивизий, две танковые бригады, один танковый полк, один самоходный артполк, восемь артполков РГК (в том числе гаубичная бригада большой мощности). Фронт прорыва составлял 6 км, в первом эшелоне должны были наступать четыре стрелковые дивизии. В подвижную группу выделялись две танковые бригады, мотоциклетный полк, самоходный артполк и истребительно-противотанковый артполк. Одним словом, как в старые добрые времена в ноябре 1943 г., только теперь 31-я армия должна была наступать в одиночку. Расчет строился, судя по всему, на ослабление растаскиванием частей и соединений на другие направления когда-то весьма прочной оборонительной группировки немцев в районе автострады. Надо сказать, что, несмотря на наличие времени и стабильный фронт, операция готовилась поспешно, командиры стрелковых дивизий получили задачу только 3 марта. Точнее будет сказать, что в 31-й армии не велось планомерной работы по изучению противника и планированию наступления «на всякий случай». Результаты такого расхолаживания не замедлили сказаться на ходе подготовки операции.

Штурмовое орудие StuGIII на лесной дороге зимой 1943/44 г. В состоявшей практически исключительно из пехотных соединений ГА «Центр» штурмовые орудия составляли основу парка бронетехники.

В полосу очередного советского наступления попадала только немецкая 78-я штурмовая пехотная дивизия. Ее 189-я бригада «штурмгешюцев» на тот момент насчитывала в строю 21 самоходку (все с 75-мм длинноствольным орудием)[77], но в самой дивизии на 1 марта 1944 г. оставалось лишь 6 «штугов», а 14 машин находилось в подчинении соседней 25-й танко-гренадерской дивизии[78]. Это давало некоторую фору, по крайней мере, на первый день наступления. Однако помимо «штурмгешюцев» в 78-й дивизии было 17 САУ «Мардер» и 22 75-мм буксируемых тягачами RSO противотанковых пушки в пехотных (штурмовых) полках, а в подчинении XXVII корпуса в целом — 742-й армейский дивизион истребителей танков с 35 САУ «Мардер». Приметой времени стало ручное противотанковое оружие: на 1 марта 78-я дивизия располагала 952 «фаустпатронами» и