Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон Страница 27

поддерживать дружеские отношения с Томасом Поуналлом, амбициозным и исключительно богатым связями молодым англичанином, который недавно приехал в Нью-Йорк в поисках своего состояния. Поуналл был не делегатом, а неофициальным наблюдателем, которого де Ланси пригласил с собой в качестве члена своей свиты; он заслуживал большего, чем обычно, внимания, поскольку был младшим братом секретаря Торгового совета, а это давало ему доступ к очень важному уху графа Галифакса. Неудивительно, что, отправляя свой отчет о конгрессе в Галифакс, Пауналл подчеркнул вклад де Ланси и Джонсона и предположил, что Совету будет полезно передать ведение индейских дел в руки одного опытного человека — возможно, Уильяма Джонсона[93].

Де Ланси и Джонсон были не единственными делегатами конгресса, признавшими Пауналла человеком, которого стоит развивать: Бенджамин Франклин тоже. Франклин, возможно, самый умный человек в колониальной Америке и, вне всякого сомнения, самый амбициозный, представлял Пенсильванию и выступал за межколониальное сотрудничество — его «Краткие намеки на схему объединения северных колоний» легли в основу плана союза, который конгресс в итоге одобрил. Но Франклин-представитель Пенсильвании в Олбани занимал положение, уступающее Франклину-представителю интересов Бенджамина Франклина. Беглый подмастерье, ставший ведущим печатником и одним из богатейших людей Филадельфии, в 1748 году отошел от дел, намереваясь посвятить свои силы государственной службе и джентльменским занятиям наукой. Через шесть лет он стал заместителем генерального почтмейстера колоний, изобретателем и ученым с мировым именем, а также одним из самых влиятельных частных лиц в Америке. К 1754 году он предвидел создание огромной империи Великобритании в Америке и, не случайно, предвидел видную роль в ней для себя. Его особенно интересовал стратегический (и спекулятивный) потенциал долины Огайо, где, по его мнению, короне следовало создать две новые колонии в качестве оплота против французского господства во внутренних районах страны. По этим причинам Франклин добился места в делегации Пенсильвании и, оказавшись в Олбани, неустанно продвигал свой план колониального союза как среди других делегатов, так и среди Томаса Поуналла, которому энергичный филадельфиец и его взгляды пришлись по душе[94].

Из всех присутствовавших на конгрессе делегатов, пожалуй, наименее корыстным был ведущий уполномоченный от Массачусетса Томас Хатчинсон. Хатчинсон был, в своем роде, не менее примечателен, чем Франклин: одаренный историк, Хатчинсон был также богат, талантлив и настолько явно предназначен для продвижения в управлении империей, насколько это возможно для любого американского провинциала. В политике он был лишь немногим менее развит, чем в торговле — ремесле, на котором он сколотил небольшое состояние еще до окончания Гарварда в шестнадцать лет. Он впервые был избран одним из представителей Бостона в общем суде в 1737 году, когда ему было всего двадцать шесть лет; организовал финансирование экспедиции в Луисбург в 1745 году; организовал переход своей провинции от обесценившейся фиатной валюты к твердым деньгам в 1749 году; и стал самым надежным дипломатом Массачусетса на межколониальных встречах, таких как конгресс в Олбани. Эти качества отчасти объясняли его присутствие, но больше всего в Олбани Хатчинсона привели его близкие отношения в качестве советника с губернатором его провинции Уильямом Ширли. Ширли, самый успешный королевский губернатор в Америке, глубоко верил в более тесное подчинение колоний Лондону и с этой целью поддерживал идею колониального союза. Более того, он, как и Франклин, был неравнодушен к перспективе самому сыграть ведущую роль в таком союзе. Таким образом, Хатчинсон тесно сотрудничал с Франклином при создании плана Олбани, но не столько для продвижения своих собственных сиюминутных интересов, сколько для продвижения интересов своего губернатора и своей провинции. Хатчинсон также знал, что колония Бэй приняла на себя основную тяжесть боевых действий и расходов во время войны короля Георга, и он хотел, чтобы обязательства любого будущего конфликта были более справедливо распределены между провинциями.

Уильям Джонсон (1715-74). Изображенный здесь таким, каким он выглядел бы в 1754 году, Джонсон уже был на пути к тому, чтобы превратить отличные английские политические связи и влиятельные позиции на нью-йоркской границе (торговец из долины Мохок, полковник ополчения, армейский подрядчик, крупный земельный спекулянт и дипломат, представляющий интересы Нью-Йорка перед шестью нациями) в одно из крупнейших состояний в колониальной Америке. С 1755 года и до конца жизни он представлял интересы Великобритании в качестве суперинтенданта по делам северных индейцев — самого влиятельного человека в дипломатии североамериканских индейцев. Предоставлено Институтом истории и искусства Олбани.

Бенджамин Франклин (1706-90). Эта гравюра с изображением Франклина в возрасте около пятидесяти лет — пожалуй, лучшее из имеющихся у нас изображений того человека, каким он выглядел во время конгресса в Олбани: зрелым, уверенным в себе и энергичным. Здесь он предстает в своем публичном образе знаменитого экспериментатора в области электричества, получившего звание члена Королевского общества в 1756 году и доктора права в университете Сент-Эндрюс в 1759 году. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса в Мичиганском университете.

Из всех главных действующих лиц конгресса только Хатчинсон не предпринял никаких усилий, чтобы завязать отношения с Томасом Пауналлом. Его безразличие к связям Паунла объясняется темпераментными факторами: Хатчинсон ненавидел играть в придворного и был очень холоден в личных отношениях. Хотя они с Паунлом уважали способности друг друга, они просто никогда друг другу не нравились. В основном, однако, именно острое чувство политики Хатчинсона держало его на расстоянии вытянутой руки. Хатчинсон прекрасно понимал, что его покровитель губернатор Ширли и друг Пауналла лейтенант-губернатор де Лэнси были связаны с враждующими группировками в британском правительстве: Ширли был обязан своей работой герцогу Ньюкаслу, а де Лэнси был политически зависим от герцога Бедфорда. Он также знал, как и большинство людей в Олбани, что Ширли и де Лэнси прониклись глубокой взаимной антипатией во время предыдущей войны[95].

Томас Хатчинсон (1711-80). Изображенный здесь на американской копии портрета, написанного в Англии в 1741 году, Хатчинсон появился на конгрессе в Олбани постаревшим и опечаленным человеком, который уже около года был вдовцом. Однако он по-прежнему был одним из самых успешных купцов Бостона и правой рукой губернатора Уильяма Ширли в Массачусетском совете: незаменимый член делегации Массачусетса и самый способный представитель своей провинции в межколониальных отношениях. Любезно предоставлено Массачусетским историческим обществом, Бостон.

Как следует из всего вышесказанного, работа конгресса не была простой. Колеса в Олбани крутились за колесами: колонии, деловые круги, политические группировки и отдельные люди стремились получить то или иное преимущество в торговле, земле, влиянии или власти. На одном