Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы - Герберт Фейс Страница 3

В связи с этим Черчилль и Трумэн поспешили отправить послания Сталину. Сообщив о предложении Гиммлера, они заявили, что «речь идет не меньше, как о безоговорочной капитуляции Германии, которую принимают одновременно три державы». Сталин выразил свое удовлетворение. В ответе Черчиллю он, в частности, писал: «Я считаю ваше предложение Гиммлеру пойти на безоговорочную капитуляцию на всех фронтах, включая советский фронт, единственно правильным. Зная вас, у меня не было никаких сомнений, что вы так и поступите». Когда Черчилль опубликовал текст этого послания в своих мемуарах, последнюю фразу он дал курсивом. Может быть, это был намек на обвинение в намеренном обмане, выдвинутое Сталиным всего лишь несколькими неделями ранее, в связи с переговорами о капитуляции немецкой армии в Италии?

Бернадотт отправился в Германию, чтобы передать этот ответ. Но к тому времени Гиммлер, сбросив свой мундир со всеми орденами, ударился в бега.

В эти же самые дни, и теперь уже при поддержке генерала фон Фитингхофа, командующего немецкими войсками в Италии, была предпринята еще одна попытка добиться временного перемирия. Генерал Вольф, тот самый офицер СС, который вел предыдущие переговоры, возвратился в Швейцарию, облеченный всеми полномочиями. Объединенный комитет начальников штабов сообщил британскому фельдмаршалу X. Александеру, что он может принять безоговорочную капитуляцию противостоящей ему в Италии немецкой армии. 26 апреля Черчилль сообщил Сталину об этом решении и обратился с просьбой немедленно направить советских парламентеров в штаб-квартиру Александера, чтобы принять участие в возможных переговорах.

Немецкие представители прибыли в Казерту. 29 апреля они подписали акт о безоговорочной капитуляции в присутствии британских, американских и русских военных. Спустя несколько дней бои в Италии закончились, и миллион немецких солдат было взято в плен. Части союзников были переброшены в направлении Австрии.

В тот же самый день в Берлине из бункера Гитлера вышли копии его политического завещания. Адмирал Карл Дёниц назначался рейхспрезидентом немецкого государства и Верховным главнокомандующим. В своем первом приказе он заявил: «Я принимаю командование над всеми вооруженными силами с намерением продолжать войну против большевиков до тех пор, пока наши войска и сотни тысяч немецких семей в восточных областях нашей страны не будут окончательно спасены от рабства и уничтожения. Я продолжу сражаться против британцев и американцев, пока они не перестанут противодействовать мне в выполнении моей первейшей задачи».

Дёниц пришел к выводу, что войну надо заканчивать как можно скорее. Однако он был решительно настроен сделать все возможное, что было в его силах, чтобы избежать безоговорочной капитуляции на всех фронтах. Он выдвинул несколько предложений западным союзникам о капитуляции немецких армий. В своих мемуарах он утверждал, что не желал и не стремился вызвать осложнения во взаимоотношениях западных стран и Советского Союза. Его намерением было, как он объяснил, затянуть, насколько возможно, капитуляцию немецкой армии на Восточном фронте и способствовать тому, чтобы демаркационные линии будущих зон оккупации американцев и британцев на западе продвинулись как можно дальше на восток. Но вряд ли он не отдавал себе отчет, что, если западные союзники пойдут ему навстречу, это вызовет непонимание у советской стороны. Вероятно, он продолжал надеяться, что в лагере союзников случится раскол.

2 мая Эйзенхауэру сообщили, что генерал Блюментритт, командующий армейской группой, расположенной между Балтийским морем и рекой Везер (в Северо-Западной Германии), желает видеть фельдмаршала Монтгомери с целью договориться об условиях капитуляции. Эйзенхауэр расценил этот шаг как очередную уловку и предупредил Монтгомери, что единственным условием должна быть полная капитуляция. Советский офицер связи при Главном командовании генерал Суслопаров был поставлен в известность о данной инициативе немецкой стороны.

Однако адмирал Дёниц изменил свои планы. На следующий день (3 мая) старшие немецкие офицеры, уполномоченные генерал-фельдмаршалом В. Кейтелем, начальником штаба Верховного командования вермахта, и с согласия Дёница, прибыли в штаб-квартиру Монтгомери с предложением о капитуляции трех немецких армий, которые противостояли русским на фронте между Берлином и Ростоком на Балтике. Монтгомери посоветовал им обратиться с этим предложением к советскому командованию на Восточном фронте. Однако добавил, что все военнослужащие этих армий в случае переброски их на Западный фронт будут считаться военнопленными западных союзников. Чего действительно хотели немецкие участники переговоров, так это добиться секретной договоренности, согласно которой немецкие подразделения должны отступить в те районы, которые продолжали удерживать немецкие армии. С приближением войск западных союзников они сдались бы им в плен. Монтгомери заявил немецкой делегации, что немецкие вооруженные силы должны капитулировать, не выдвигая никаких встречных условий, на западных и северных участках позиций его войск. Немцы обещали сообщить Кейтелю и Дёницу о результатах переговоров. Монтгомери изложил свои предложения в письменной форме и дал немецкой делегации сопровождающих, чтобы они могли беспрепятственно вернуться во Фленсбург.

Поставленный обо всем в известность, Эйзенхауэр сообщил Монтгомери, что, если немцы вновь обратятся с предложением о безоговорочной капитуляции своих подразделений в Шлезвиг-Гольштейне, Дании, Нидерландах и Северо-Западной Германии, необходимо принять их капитуляцию немедленно. Но если их предложения выйдут за рамки договоренности, то в таком случае они должны обратиться непосредственно к нему, главнокомандующему войсками Западного фронта. Советское Верховное командование было сразу же проинформировано об этом. Едва только Монтгомери получил приказ, как к нему снова привели немецких парламентеров.

Он настолько был уверен в ответе, что уже заранее сообщил представителям прессы в своем окружении о том, что должно было произойти. Подобный шаг был оправдан. Дёниц был удовлетворен предложенной ему сепаратной капитуляцией. Немецкие офицеры вернулись вечером 4 мая договориться о капитуляции всех немецких войск на выше обозначенных позициях. Была достигнута договоренность о прекращении огня на следующий день, 5 мая.

Тем временем Эйзенхауэр, узнав, что немецкие парламентеры направляются в его штаб-квартиру в Реймсе, сразу же информировал советское Верховное командование о том, о чем уже давно намеревался сказать. Единственная возможность для Германии добиться мира — это безоговорочная одновременная капитуляция ее вооруженных сил на Западном фронте, включая Норвегию, которую примет он, Эйзенхауэр, и на Восточном фронте, которую примут русские.

Таков был ответ адмиралу Фридебургу, представителю Дёница, когда он предложил принять капитуляцию немецких войск только на Западном фронте. Ему было решительно заявлено, что будет принята только безоговорочная капитуляция войск на всех фронтах. Немецким войскам было предписано оставаться в тех районах, где они находились, сложить оружие и сдаться. Копия Акта о капитуляции, подготовленная в штаб-квартире Эйзенхауэра, была передана Фридебургу. Советское Верховное командование представлял генерал Суслопаров. В донесении начальникам штабов союзных армий Эйзенхауэр подчеркнул, что советский офицер связи не возражал против того, чтобы американцы приняли