Черная капелла. Детективная история о заговоре против Гитлера - Том Дункель Страница 3

В «Моей борьбе» упомянут лишь один американец — реакционный автомобильный магнат Генри Форд. «Биржевыми силами Американского союза управляют евреи, — писал Гитлер. — Лишь один великий человек, Форд, к их ярости, все еще сохраняет полную независимость»[21]. Лидер нацистов был давним почитателем Форда, фотография американского предпринимателя даже висела на стене его мюнхенского кабинета[22]. Чуть раньше, за год до выхода книги, американский журналист спрашивал Гитлера, считает ли он, что Форд должен баллотироваться в президенты Соединенных Штатов. «Хотел бы я иметь возможность послать своих штурмовиков в Чикаго и другие крупные американские города, чтобы помочь ему на выборах, — ответил Гитлер [23]. — Мы видим в Генри Форде лидера зарождающегося фашистского движения в Америке»[24].

Германия не успела оправиться от Первой мировой войны, как начала ощущать влияние набирающей обороты Великой депрессии, начавшейся в Соединенных Штатах. Безработица перевалила за 8 % и стремилась к 30 %. Промышленное производство сократилось, инфляция стремительно росла. Батон хлеба стоил больше миллиона рейхсмарок [25]. Курс доллара превышал четыре триллиона рейхсмарок за доллар. Немецкие деньги практически ничего не стоили — дети клеили из них воздушных змеев. Взрослые видели, как их сбережения буквально превращаются в дым — рейхсмарки использовали для розжига[26].

Еще больше осложняла ситуацию политическая нестабильность. С 1871 года и до конца Первой мировой войны в Германии правила наследственная монархия. Однако после поражения в войне кайзер Вильгельм II отрекся от престола и позорно бежал в Нидерланды. Послевоенная Веймарская республика стала демократическим экспериментом — настолько смелым, что право голоса получили даже женщины (что было внове для Европы того времени), и настолько хаотичным, что в выборах принимали участие более трех десятков партий.

Реконструируя свою политическую систему, немцы во многих отношениях строили машину с двумя моторами. По новой конституции номинальным командующим армией становился президент, избираемый народным голосованием на семь лет. В то же время он был наделен дополнительными полномочиями, благодаря чему в период кризиса мог подчинить себе другие ветви власти. Реальная конституционная власть оказалась сосредоточена в руках канцлера и кабинета министров — кандидатов должен был одобрить рейхстаг, или нижняя палата парламента. Представительство каждой партии в рейхстаге определялось результатами выборов — за каждые 60 тысяч голосов партия получала одно место. Члены второй, менее влиятельной палаты, рейхсрата, назначались немецкими землями.

Во главе веймарского правительства всегда оказывалась левоцентристская Социал-демократическая партия, но ей ни разу не удалось получить парламентское большинство. Приходилось полагаться на весьма непрочные коалиции. На выборах 1928 года социал-демократы получили 30 % голосов, чего хватило лишь на 153 места в рейхстаге, насчитывавшем в то время 491 место. Поэтому пришлось заключать шаткий союз с тремя мелкими партиями. На тех выборах нацисты набрали чуть больше двух с половиной процентов. Однако все больше немцев считали, что решительный лидер — приверженец ультранационалистических идей предпочтительнее бесхребетного правительства. Пусть Гитлер и не обладал какими-то достоинствами, его уверенности оказалось достаточно. Яркий оратор, он постоянно твердил, что коммунисты и евреи довели Германию до гибели. Сначала Гитлер выступал перед буйными завсегдатаями пивных, а вскоре уже собирал огромные митинги, в которых принимали участие более 20 тысяч его последователей[27].

К 1930 году доля социал-демократов на выборах сократилась до 24 %, тогда как нацистам удалось занять второе место с 18 %. Социал-демократы сформировали очередную сомнительную коалицию, которая вскоре рухнула. В 1925 году президентом был избран престарелый Пауль фон Гинденбург (ему, бывшему фельдмаршалу Первой мировой войны, было уже за восемьдесят). Используя свои дополнительные полномочия, он назначил правительство меньшинства, возглавляемое более умеренной партией Центра. Германия топталась на месте, все сильнее погружаясь в трясину депрессии.

В 1932 году Гинденбург вновь победил на выборах и вновь создал коалицию партии Центра. Первого июня он отверг кандидатуру Гитлера и предложил пост канцлера убежденному консерватору, избегавшему всяческой театральности, Францу фон Папену. Но Папен получил настолько мизерную поддержку в рейхстаге, что Гинденбургу пришлось срочно объявлять новые парламентские выборы, которые состоялись в июле. Нацисты вели свою кампанию под девизом «Вся власть Адольфу Гитлеру». Они утверждали, что только Гитлер способен предотвратить назревающий коммунистический переворот[28]. И это сработало. Нацисты получили 37 % голосов и стали крупнейшей политической силой, хотя и не обладавшей никакими способностями к искусству формирования коалиций. Они не смогли найти партнеров для формирования правительства. Третий раунд выборов назначали на ноябрь.

На сей раз нацисты потерпели поражение и потеряли 34 места в рейхстаге. Началась долгая борьба за посты в правительстве. В конце концов, Папен разыграл настоящий дворцовый гамбит. Он убедил Гинденбурга сделать Гитлера канцлером, а сам смирился с понижением до вице-канцлера. Так он рассчитывал стать кукловодом своего неопытного соперника. Политическому союзнику Папен хвастливо говорил: «За два месяца мы задвинем Гитлера так далеко в угол, что ему останется только визжать»[29].

Восьмидесятипятилетний Пауль фон Гинденбург принял присягу канцлера Адольфа Гитлера в полдень 30 января 1933 года. Новый канцлер поклялся «приложить все свои силы к обеспечению благополучия немецкого народа, защищать конституцию и законы немецкого народа… обеспечить справедливость и правосудие для всех»[30].

В тот вечер по улицам Берлина прошло факельное шествие, во главе которого с каменными лицами шли штурмовики СА. Руки взметнулись в римском салюте — «Хайль, Гитлер!» Так наступило будущее.

Во время Первой мировой войны трое старших сыновей Паулы и Карла Бонхёффер были призваны в армию. Представить себе, что второй сын, Вальтер, возьмет в руки оружие, было невозможно, однако в восемнадцать лет он отправился на фронт. В апреле 1918 года, прослужив всего месяц, он получил ранение во время артобстрела[31]. «Сегодня мне сделали вторую операцию, — писал он родителям из полевого госпиталя. — Но в мире есть много гораздо более интересного, чем моя рана». Через три часа он умер. Паула несколько недель провела в постели, не в силах справиться с горем. Ее муж, который всегда описывал семейные события в дневнике, после гибели Вальтера еще десять лет не мог взяться за записи.

Бонхёфферы боялись, что трагедия повторится. Вся семья испытывала отвращение к Гитлеру не только из-за его политики, но и из-за постоянных угроз нарушить мир в Европе. Меж тем, когда в конце июня 1931 года Дитрих вернулся в Берлин,