Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд Страница 3

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕЖА ВЮ 1858–1961

Раненого французского солдата эвакуируют с поля боя при Дьенбьенфу, чтобы доставить на вертолете в армейский госпиталь в Ханое в мае 1954 года. Победа вьетнамцев при Дьенбьенфу ознаменовала конец их войны с Францией и косвенно положила начало новой войне. с американцами.

ПАТРИОТ

Хо Ши Мин в Париже, 1921 год. Он был застенчивым и тихим, как вспоминала жена одного вьетнамца-экспатрианта, жившего во Франции, но она помнила, как испугалась напряженности, таившейся в его глазах.

В течение шести месяцев зимой, весной и летом 1919 года Париж был центром мира. Великая война закончилась. Великие державы-победительницы — Великобритания, Франция, Италия и Соединенные Штаты — перекраивали большую часть карты мира, «как будто делили пирог», — отметил в своем дневнике один дипломат.

Улицы города кишели просителями почти со всех концов земли, жаждущими улучшить свое положение в окончательном урегулировании: африканцы, армяне, бессарабцы, ирландцы, корейцы, курды, поляки, украинцы, палестинцы, сионисты и арабы пустыни в струящихся белых одеждах — все они протискивались локтями мимо французских вдов, одетых в черное. Британский дипломат Гарольд Николсон сравнил эту красочную сцену с «беспорядком в доме попугаев».

Многие из этих просителей просили встречи с президентом Вудро Вильсоном, чья американская делегация разместилась в отеле «Крильон». «Примерно каждый второй встречный, — отмечал журналист Рэй Стэннард Бейкер, — достает из кармана копию каблограммы, которую он или его комитет только что отправил президенту Вильсону». Просто удивительно, как весь мир поворачивается к президенту! Люди верят, что он имеет в виду то, что говорит, и что он — великий человек, стремящийся обеспечить прочный мир».

И вот 18 июня, когда в дверях американского номера появился худощавый двадцатидевятилетний азиат в взятом напрокат утреннем халате и спросил, может ли он увидеть Вильсона, это не вызвало особого ажиотажа. Посетитель не был принят — президент и его жена в тот день в любом случае были за городом, осматривая бельгийские поля сражений, — но секретарь вежливо принял от него прошение. В нем излагался ряд просьб от имени жителей территории, которую мы сейчас называем Вьетнамом и которая в то время находилась под контролем Франции.

Нет никаких доказательств того, что Вильсон когда-либо видел эту петицию, но вполне понятно, что колонизированные народы обращались к нему за помощью. В его «Четырнадцати пунктах», сформулированных в военное время принципах союзников, призванных гарантировать справедливость мирных переговоров, было обещано, что во время «свободного, непредвзятого и абсолютно беспристрастного урегулирования всех колониальных претензий» интересы колонизированных народов должны иметь «равный вес» с интересами колонизаторов.

Именно этого и добивались вьетнамские петиционеры. Как подвластный народ, заявляли они, пропаганда Вильсона о самоопределении наполнила их «надеждой... что для них открывается эра прав и справедливости». Они не требовали независимости от Франции, но призывали к созданию «постоянной делегации коренных жителей, избранной для участия во французском парламенте», а также к свободе слова, ассоциаций и зарубежных поездок, созданию технических и профессиональных школ в каждой провинции и равному отношению к закону.

Возможно, петиционер был разочарован тем, что ему не удалось увидеться с американским президентом, но его визит в отель «Крильон» был лишь одной из многих остановок, которые он сделал в Париже в тот сезон. Западный мир был крайне невежественен в отношении бедственного положения колонизированного народа Индокитая, сказал он своему другу. «Мы должны наделать много шума, чтобы о нас узнали». Он обратился с петицией к другим делегациям на мирных переговорах и к членам Национального собрания, добился, чтобы ее опубликовали в левой газете L'Humanité, убедил профсоюз напечатать тысячи экземпляров и раздать их парижским толпам, а затем отправил еще тысячи во Вьетнам, чтобы раздать на улицах Сайгона, крупнейшего города на юге страны.

Французское министерство колоний и тайная полиция потребовали выяснить, кто этот агитатор. Трем агентам под прикрытием было поручено докладывать о каждом его шаге. Он называл себя Нгуен Ай Куок — «Нгуен-патриот», — но на самом деле его звали Нгуен Тат Тхань. За свою долгую теневую карьеру он принял около семидесяти различных имен, в конце концов остановившись на «Хо Просветленном» — Хо Ши Мине — имени, под которым он остается наиболее известным (и под которым он будет известен на этих страницах).

Хо родился между 1890 и 1893 годами в десяти милях к западу от города Винь в провинции Нге Ан. Его отец, начинавший жизнь как рисовод, недолго служил мелким чиновником в колониальном режиме, но, тем не менее, был возмущен французами. Он отправил сына в лучшие франко-вьетнамские школы, считая, что если молодые вьетнамцы не будут лучше понимать мир своих колониальных хозяев, они никогда не смогут от них освободиться. Один из французских учителей Хо назвал его «очень выдающимся учеником», но весной 1908 года он попал в беду. Когда сотни крестьян собрались в имперской столице Хюэ, чтобы выразить протест против растущих сельскохозяйственных налогов, принудительного труда и повальной коррупции, Хо вызвался выступить в качестве переводчика, когда они столкнулись с французскими властями. Ситуация вышла из-под контроля. Колониальные силы безопасности открыли огонь.

Преследуемый французской тайной полицией, Хо бежал на юг, некоторое время скрывался, а затем в 1911 году, в возрасте двадцати одного года, устроился помощником повара на пароход, следовавший из Сайгона в Марсель. «Жители Вьетнама, — рассказывал он много лет спустя, — в том числе и мой собственный отец, часто задавались вопросом, кто поможет им сбросить иго французского контроля. Одни говорили, что Япония, другие — Великобритания, третьи — Соединенные Штаты. Я понял, что должен отправиться за границу, чтобы увидеть все своими глазами. Когда я пойму, как они живут, я вернусь, чтобы помочь своим соотечественникам».

Он не возвращался в течение тридцати лет. Невозможно точно сказать, куда он ездил и чем занимался на протяжении большей части этого времени. Во Франции он подал заявку на стипендию в Колониальную школу, которая готовила государственных служащих для управления империей, надеясь, писал он, что полученная им подготовка может принести пользу его «соотечественникам». Его прошение было отклонено. Он вернулся в море и стал свидетелем последствий европейского колониализма в африканских и азиатских портах, которые посещали корабли, на которых он служил. По-видимому, он прожил два года в Лондоне, изучая английский язык и работая в отеле «Карлтон»