Нормандия 1944. Битва за плацдармы - Евгений Леонидович Хитряк Страница 33

чай под специально оборудованным навесом, в то время как адъютант передал в штаб посадки подробные списки личного состава и имущества. Погрузка была закончена в рекордно короткий срок, каждый «сериал»[5] был препровожден на борт специальной группой, состоящей из офицера нашего батальона и ответственного лица, назначенного из числа корабельной команды. Моряк при этом выполнял роль гида по судну, показывая пехотному командиру самый краткий путь к десантной барже, закрепленной за его отрядом».

Младший капрал Корпуса саперов Стюарт Стир так описал переброску из «сосиски» на берегу на борт судна, которому предстояло доставить его к участку высадки «Джуно»:

«День «Д» приближался, поэтому нас перевели сначала в палаточный лагерь у Нью-Форест, а затем — в лагерь под Саутгемптоном, где мы были изолированы вплоть до погрузки, начавшейся 4 июня. Мы повели наши грузовики по специально построенным бетонным причалам прямо на борт американского десантного корабля. Когда погрузка была закончена, мы отчалили и встали на якорь у острова Уайт.

Вокруг нас были тысячи судов самых разных размеров».

Танко-десантный корабль LST с техникой британской 50-й пехотной дивизии движется через пролив Ла-Манш, следуя в Нормандию.

Тот факт, что все прошло настолько гладко, является лучшим доказательством тщательности подготовки и планирования, а также эффективности учений, которые выработали у солдат и работников многочисленных служб своего рода автоматизм.

После погрузки на транспортные и десантные суда изоляция стала еще более очевидной. Солдатам раздали спасательные жилеты, таблетки от морской болезни и аптечки, а вместе с ними некоторую сумму во французских франках, что подтвердило уже зародившееся предположение, что их целью является Франция. Чтобы как-то снизить стресс, решено было кормить личный состав чаще и при этом максимально увеличить порции. Бойцы штурмовых рот мрачно шутили: «Кормят как на убой. Ничего хорошего ждать не приходится». Специально была задержана почта из дома, чтобы непосредственно перед отплытием письма от близких или друзей получили все без исключения солдаты и офицеры. На борту с личным составом проводились поэтапные брифинги, на которых войска известили, что им предстоит высадиться в Нормандии, и произойдет это 5 июня. Если конечно позволит погода.

Погода вносит коррективы

Успех вторжения едва ли не напрямую зависел от благоприятной погоды. При этом она оставалась единственным фактором, неподвластным человеческому контролю и воздействию. С середины мая специальный комитет метеорологов под руководством начальника метеослужбы при штабе Верховного главнокомандующего полковника Джозефа Стэгга дважды в день предоставлял Эйзенхауэру прогноз погоды на ближайшие 48 часов. Метеослужба союзников располагала флотилией специализированных судов, разбросанных по всем уголкам Атлантики, что позволяло с определенной степенью точности предсказывать, как будет меняться погода в следующие 24, 48 и 72 часа в конкретном районе океана или областях, прилегающих к побережью Атлантики. В книге «Крестовый поход в Европу» Дуайт Эйзенхауэр писал: «Мы встречались с метеорологическим комитетом дважды в день — в 9.30 вечера и в 4.00 утра. Комитет возглавлял строгий, но крайне осторожный шотландец полковник Стэгг. На этих встречах полная информация тщательно анализировалась экспертами, а итоги анализа рассматривались собравшимися». Задача полковника Стэгга была непростой. Мало того, что прогноз погоды сам по себе был подобен гаданию на кофейной гуще, ему приходилось согласовывать точки зрения трех разных групп метеорологов: американского бюро Уайдвинг, Метеоуправления в Данстейбле и лондонских синоптиков из Адмиралтейства. Свое мнение имели также метеослужбы флота и ВВС.

В течение мая погода была отличной, а прогнозы комитета синоптиков полностью оправдывались. Но, как пишет Эйзенхауэр, «с приближением критического периода напряженность росла, поскольку перспективы хорошей погоды становились все призрачнее». 2 июня метеорологи предупредили командующего, что «общая погодная ситуация от Британских островов до Ньюфаундленда за последние дни переменилась и представляет теперь большую потенциальную опасность». Утром 3 июня поступили уточненные сведения — 5-го, 6-го и 7-го июня погодные условия будут неблагоприятными для проведения десантной операции. Ветер усилится и принесет низкую и плотную облачность, а волнение на море достигнет 6–7 баллов. На вечернем совещании необходимо было принять решение: давать ход операции или перенести ее на следующий благоприятный период через три недели. Решать нужно было немедленно, потому что часть кораблей со штурмовыми войсками уже вышла в море и, в случае отмены, их надлежало в срочном порядке вернуть назад. За окнами штаб-квартиры в Саутвик-Хаус стояла спокойная и ясная ночь. Тем не менее, полковник Стэгг подтвердил утреннюю сводку. Он работал под невероятным прессингом и много раз ему вспоминалось шутливое напутствие генерала Моргана. Свои поздравления в связи с вступлением полковника в должность главного метеоролога SHAEF он сопроводил словами: «Удачи вам, Стэгг. Но помните, если ваш прогноз окажется неверным, мы вздернем вас на первом же фонаре». Принятие решения снова было отложено, на этот раз до утра 4 июня. «В 03.30 следующего утра наш маленький лагерь трясся и сгибался под порывами ветра почти ураганной силы, а дождь, казалось, лил непрерывной стеной. В таких условиях не было смысла даже начинать обсуждение», — вспоминал Эйзенхауэр. Он посчитал наиболее разумным отложить день «Д» на 24 часа, то есть на вторник 6 июня 1944 года.

Личный состав и техника американской 1-й пехотной дивизии на борту десантного судна LСT «Ченнэл Фэве».

Ответственный за продвижение конвоев капитан Ричард Кураж из центра связи при штабе Верховного главнокомандующего отправил каждому из вышедших в море конвоев шифрованную радиограмму с приказом вернуться. Он не знал, получено ли его сообщение, поскольку на конвоях был введен строжайший режим радиомолчания. Поэтому в воздух был поднят самолет-амфибия, пилоту которого поручили проследить, что все конвои благополучно возвращаются. Выяснилось, что один конвой — U.2A — все же не получил шифрованное радиосообщение и продолжает идти к нормандскому берегу. Пилот отыскал его в море и сумел повернуть назад. Другой самолет, принадлежавший береговой охране, нагнал и вернул соединение тральщиков, которое расчищало проходы в минных полях и находилось в тот момент всего в 35 милях от побережья Нормандии. Не удалось связаться лишь с капитанами лодок-малюток Х-20 и Х-23. Их задача состояла в