Финал в Преисподней - Станислав Фреронов Страница 39

Остальные участники совещания мало кому известны по сей день. Герхард Клопфер от бормановской партийной канцелярии. Вильгельм Крицингер от ламмерсовской рейхсканцелярии. Вильгельм Штуккарт от фриковского МВД. Мартин Лютер от риббентроповского МИДа. Георг Лейббрандт и Альфред Мейер от розенберговского министерства восточных территорий. Эрих Нойманн от геринговского (на тот момент) Комитета по четырёхлетнему плану. Группенфюрер Отто Хофман от управления расово-поселенческой политики СС. Йозеф Бюлер от франковского оккупационного аппарата польского генерал-губернаторства. Оберфюрер Эберхард Шёнгарт от полиции и СД генерал-губернаторства. Штурмбанфюрер Рудольф Ланге от полиции и СД Латвии. Двое последних принимали в убийствах евреев непосредственное личное участие.

Первым делом Гейдрих отчитался о проделанной работе. Главным довоенным достижением была названа принудительная эмиграция полумиллиона евреев из Германии, Австрии и Чехии («Богемии и Моравии»). Но в условиях войны это уже не метод, требуются меры более радикального — «окончательного» — характера. Предмет рассмотрения составляют 11 миллионов человек во всех странах Европы.

Именно — во всех. Включая непокорённую Англию, нейтральную Швейцарию, союзные Италию, Румынию и Венгрию, дружественные Испанию и Португалию, не совсем европейскую Турцию. По каждой стране устанавливалась контрольная цифра подлежащих уничтожению: от двухсот человек в Албании, тысячи трёхсот в Норвегии и двух тысяч трёхсот в Финляндии — до 865 тысяч во Франции, 3 миллионов в Польше и 5 миллионов в СССР. Термины «уничтожение», «убийство» в протоколе конференции открыто не звучали. «Окончательное решение» формулировалось как «выселение на восток» — что в контексте специфических методов войны в Польше и СССР, предполагавших невиданный ранее разгул эйнзацгрупп, было синонимом смерти. Для 11 миллионов человек.

В выступлении Эйхмана рефреном звучала ссылка на распоряжения Гитлера. Руководящие партийные директивы по «еврейскому вопросу» подписывались Борманом. Проводя конференцию, Гейдрих формально выполнял указание Геринга. Верховная ответственность за исполнение возлагалась на Гиммлера. Среди участников были официальные представители Розенберга, Фрика и Риббентропа. Таким образом, в «окончательном решении» прозвучал голос всей нацистской верхушки, а не отдельных фюреров или ведомств. В главной теме повязались кровью все.

Оперативное руководство реализацией курса Ванзейской конференции поручалось оберштурбманфюреру Эйхману. В конце января 1942-го он разослал инструктивные приказы всему начальствующему составу полиции безопасности РСХА, гестапо и СД. Зверская вакханалия эйнзацгрупп вышла на новый виток. Куратор «еврейского вопроса» превратился в одного из столпов РСХА, получив прямой выход на Гиммлера. В августе 1944-го Эйхман подал рейхсфюреру отчётную цифру: 4 миллиона уничтоженных евреев.

Сеть концентрационных лагерей на востоке, прежде всего Освенцим в Польше, окончательно преобразовалась из мест заключения в фабрики смерти. Данные о количестве погибших в нацистских KZ разноречивы. Ни один источник не даёт меньше 7 миллионов, хотя в прежние годы чаще говорилось об 11 миллионах. Больше всего среди них советских военнопленных (по национальности чаще всего русских и украинцев) и евреев.

Бесстрашие

Обергруппенфюрер Кальтенбруннер, преемник Гейдриха в должности начальника РСХА, представ перед Нюрнбергским трибуналом, с откровенным пренебрежением отзывался о немецком движении Сопротивления. «Военные, не знающие чего хотят, коммунисты, забившиеся в ил, да эти чёртовы цветочные общества», — лаконично перечислил он три среды, порождавшие крамолу. Ни одна из них не представляла реальной угрозы гитлеровской диктатуре. Характерно, что шеф гестапо Мюллер временами одёргивал подчинённых, старавшихся доказать собственную незаменимость отчётным накручиванием масштабов антинацистского подполья.

Даже коммунисты бывшей ГДР, всячески раздувавшие значение нелегальных ячеек КПГ, вынужденно признавали: «Большинство населения оставалось неактивно». Им вторили авторы советских монографий: «Несмотря на героические усилия, компартии не удалось поднять массы на борьбу с гитлеризмом». И это притом, что коммунисты — точнее, те немногие из них, что не ушли в растительную жизнь и не последовали примеру красно-коричневых «бифштексов», вроде Эрнста Торглера — действительно были особенно активны в подпольной борьбе. Которая, сойдя почти на нет к концу 1930-х, постепенно возобновилась в войну, особенно со второй половины 1942 года.

Наиболее известна группа функционера КПГ Антона Зефкова. «Солдат СС! Всё ли ещё твоя честь называется верность? Сбрось эти путы, которыми Гитлер связывает тебя и твоих товарищей!» — говорилось в одной из её листовок. Коммунисты, наученные опытом начала 1930-х, старались избегать самоизоляции, по возможности устанавливая связи с другими оппозиционными силами. В качестве такой структуры была задумано созданное в СССР объединение «Свободная Германия», в рамках которой Зефков весной-летом 1944-го вышел на связь с полковником Клаусом фон Штауффенбергом.

Оживились и социал-демократические подпольщики. Самым ярким из них был Юлиус Лебер, в Веймарской республике командир отряда «Рейхсбаннера». Убеждённый антикоммунист, он пришёл к тем же выводам, что и Зефков, устанавливая подпольные связи и с КПГ, и с консервативной фрондой. Очень характерно, что и Зефков, и Лебер, брошенные в нацистские концлагеря, были освобождены в конце 1930-х по «геринговским амнистиям» (рейхсмаршал любил широкие жесты — типа, сильным нечего бояться). Оба осторожно восстанавливали нелегальные партийные ячейки. И оба в итоге сомкнулись с военно-аристократическим заговором как единственной сколько-нибудь действенной силой.

По тому же максимально широкому принципу сформировалась сеть Сопротивления «Красная капелла». В ней объединились либеральные аристократы и военные технократы, коммунисты и консерваторы, люди богемы и госслужащие, социал-демократы и коммунисты, писатели и учёные. Организация действовала почти десятилетие. Начав с салонного фрондирования и мало кому заметной агитации, эти люди посчитали необходимым перейти к конкретному делу. Под эгидой иностранного отдела НКВД СССР и Главного разведывательного управления РККА.

У них были на то серьёзные возможности. Харро Шульце-Бойзен — левый демократ и выходец из древнего аристократического рода — служил в штабе геринговской авиации (зимой 1933-го он попал в штурмовой концлагерь, подвергся пыткам и вышел лишь по ходатайству почтенной семьи). Хорст Хайльман служил в штабе сухопутных войск вермахта. Либертас Шульце-Бойзен, урождённая принцесса Эйленбургская, была лично знакома с Герингом, рейхсмаршал стал свидетелем на её свадьбе с Харро. Юрист и философ Арвид Харнак служил в министерстве экономики Рейха, постоянно пересекаясь с Оберкоммандо и ведомством четырёхлетнего плана. Его жена Милдред преподавала философию в Берлинском университете. Графиня Эрика фон Брокдорф работала в рейхсбюро труда. Эрвин Гёртс имел звание полковника вермахта. Радиоредактор Гюнтер Вайзенборн был не последним лицом в аппарате Геббельса. Известный драматург Адам Кукхоф в своё время руководил берлинским театром. Манекенщица Инна Эндер, подруга принцессы Эйленбургской, работала в модном салоне, где помимо прочих одевалась Ева Браун.

Подпольную газету «Внутренний фронт» издавали коммунистические журналисты Йон Зиг, Вильгельм Гуддорф, Герберт Грассе, Вальтер Хуземанн. Ганс и Хильда Коппи вели радиосвязь. Ещё важнее была функция другой коммунистки. На советские деньги сотрудница