Расплата - Максим Геннадьевич Щербаков Страница 5

— Дать-то дали. Да забыли каналы настроить. Сегодня из-за этого сожгли два наших танка и БМП. Мы переговоры перехватили, а наших предупредить не смогли.

Повисла пауза. Хорек посмотрел на капитана так, словно сейчас выстрелит, но тотчас изобразил на лице дружеское недоумение. Командующий приказал настроить и отошел, хорек покрылся бугристым румянцем, а начарт улыбнулся. Тут разом ахнули грады, пушки и снова этот миномет.

— Слушаю, слушаю, — кричал командующий в рацию, — Семенов, ты чего там валандаешься? А? Чего топчешься, спрашиваю?

— Плохо дело, — отвечала рация, — Танки тут у меня, товарищ командующий. Мой БМП сожгли. Два трехсотых у меня.

— Какие танки? Ты что, Семенов, пьян что-ли?

В трубку ему ответило лязганье гусениц, гром пушки и перекрывая все это охрипший голос Семенова:

— Две семидесятки. Замаскированные стояли в капонирах. С ними автоматчиков до полувзвода.

Связь оборвало, а к командующему подошел начальник разведки и сообщил, что командира второй разведроты, которая штурмовала лесопосадку с левого фланга контузило — взрывом отбросило на БМП и он повредил спину, не мог подняться.

— Семенов, возьмешь разведроту Агата. И возьми мне эту ебаную посадку, понятно?

В эфире захрипело, защелкало и откуда-то почти из другого мира донеслось:

— Только эту роту еще собирать и собирать.

Снова оборвало.

— Что? Семенов? Слышишь? Что блять со связью!? — командующий вонзил раздраженный взгляд в начсвязи. Тот развел руками — «мол — Азарты, чего вы хотите?» Капитан закатил глаза к небу. В эфире прорвался какой-то уставший голос Семенова.

— Так точно. Взять вторую роту. Посадку взять.

Тут командующий закричал в трубку голосом молящим:

— Посадку надо взять. Любыми средствами, понял?

— Так точно, товарищ командующий. Понял. Только средств этих у меня… ПТУРы в БМП сгорели. Остался один РПГ и гранаты. Ну может че в окопах найду.

— Вот, молодец. Так ты окопы захватил!? Ну, Семенов! Продержись, сынок! Я к тебе гранатометчиков отправил. Слышишь?

— Слышу, товарищ командующий, — и стало понятно, что голос горько улыбнулся, — Они слева от меня бой ведут. Слышу бой за лесом. Кажется мне, загибаются гранатометчики…

— Семенов, сейчас тебе артиллеристы помогут. Ты только скорректируй.

— Слишком близко танки, товарищ командующий. Моих людей зацепят.

— Координаты, Семенов!

Рация не отвечала. Возможно полу оглохший Семенов в свалке ближнего боя определял координаты танков, которые прямой наводкой расстреливали разведчиков, а может быть не слышал. Командующий передал рацию начарту и добавил, глядя на него потемневшими от злости глазами:

— Передай своим пушкарям рукожопым — если хоть один снаряд на Семенова упадет, — они следующие пойдут штурмовать, — подумав, добавил, глядя начарту в похолодевшие глаза, — Лично поведешь.

Настала очередь хорька улыбнуться. В трубке снова послышался лязг, грохот орудийных выстрелов и разгорающийся стрелковый бой.

Рядом что-то засвистело и ухнуло. Разорвалось четыре украинских снаряда и мы пошли к окну смотреть, куда прилетело. Над деревней в нескольких местах повисли пыльные облака, а рядом с прудом разгорался пожар — попали в дом. В это время из редкого леса за деревней дали залп наши ураганы. За ними заработали наши САУ, а под самыми стенами НП разорвал воздух 120-миллиметровый миномет.

В 10 верстах от нас в громадной башне копера на угольной шахте сидели украинские генералы и руководили обороной частей, засевших в жидких посадках, которые мы штурмовали. По этим посадкам четвертый час лупила наша артиллерия. Мы знали, что их пехота сообщала о раненных и убитых и просила дать добро на отход. Добро на отход украинские генералы не давали.

За день мы объездили еще несколько наших постов на позициях. Нужно было развернуть сеть для обмена радиоперехватами, которые мы получали. Последним объектом была телевышка. Мы взобрались на нее уже в сумерках, настроили оборудование и проверили мощность сигнала. Справа по дороге на большой скорости проносились редкие машины, где-то по обочине в абсолютной слепоте с потушенными огнями грохотал замаскированный ветками танк. Черные контуры заводских корпусов отчетливо вырисовывались на густо-синем фоне неба, а над ними горели низкие горячие звезды. Свежий ветер разметал жару. Стало очень хорошо.

20 АВГУСТА

Меня поселили в Камазе осназовцев. В кузове три спальных места, еще одно — в кабине. У меня верхняя полка в голове кузова. Проснулся с квадратной головой от тарахтения генератора за тонкой стенкой. Рядом с моей койкой стоят ПКМ и РПК. Под вторым спальным местом штурмовой гранатомет. Несколько РПГ, включая миниатюрный польский гранатомет (по сравнению с нашими — это какая-то дамская штучка) сложены у выхода из машины. Именно в том месте, над которым я сплю, заложены тротиловые шашки в количестве небольшом, но достаточном, чтобы в случае риска захвата машины привести ее в негодность вместе с нами. Вот и объяснение моего тревожного сна.

Технику, включая Камаз, загнали под навесы и в полузакрытые цеха-альковы подальше от глаз беспилотников. Рядом стоят несколько туалетных кабинок. Одна из них затянута паутиной с громадным пауком. В другой от прежних хозяев осталась табличка на украинской мове — «Шановни! Пидтримуйте, Будь Ласка, Чистоту Та Охайнисть!!! Будьте Порядними!!!». От дырки в полу кабинок до дна пропасть. По всему видно — обустраивались украинские герои надолго.

Наши соорудили кабину с душем, я принес жестяную сетку, положил на рытвину на дороге, чтобы не споткнуться в темноте. Чуть дальше за трофейным Т-70 люк с насосом, который качает воду в душевую, еще дальше казармы морпехов, корпуса ополченцев и столовая с поварихой (туда нам вход заказан).

Проснулся в 6:00. Чувствую себя скверно. Похоже на отравление. Снова лихорадка. Но в этот раз добавилось расстройство желудка. Браво. Разом принял все, что у меня было от дизентерии. Надо признаться — состояние поганое. Бывает конечно хуже, но редко.

На объекты решено выдвигаться позже обычного и я с двумя солдатами пошел прогуляться по утреннему городу. На улицах появились женщины и дети, а на дорогах кроме грохочущих БТРов, Уралов и Тигров — гражданские машины без характерных Z или V (такие машины, реквизировались под нужды ополченцев и ВС РФ, как правило, незаконно и до момента появления военной полиции), грузовики с кирпичом и бетоном, на одной из улиц мы видели электрика в люльке — он менял провода, перебитые во время штурма. Строители восстанавливали второй этаж детского сада, а во дворе рядом с изрешеченными в ходе стрелкового боя каруселью стояли стеллажи с оконными рамами и паллеты кирпича. Рядом с сожженной до тла рыночной площадью, прямо на асфальте шла бойкая торговля: женщины продавали пресные пирожки, молодые люди со сладкими восточными глазами торговали газировкой и шоколадом, пенсионеры — фруктами и овощами. Видели даже мясо.