Индо-пакистанский конфликт 1947-1948 годы - Михаил Юрьевич Крысин Страница 7

Город Симла – кусочек Англии в Индии в предгорьях Гималаев, который стал «роковым местом» для индийского освободительного движения

Такой расклад дела не устраивал Джинну. 31 июля Всеиндийский совет Мусульманской лиги решил бойкотировать работу Учредительного собрания и объявил о начале «прямых действий за создание Пакистана». Согласие Джинны на «план Эттли» на деле оказалось лишь маневром, который не удался из-за недостаточного количества мест, полученных Лигой в Учредительном собрании. Англичане, видя рост влияния Конгресса, начали сдавать позиции Лиге одну за другой.

Одновременно с началом «прямых действий в борьбе за Пакистан», которым угрожал Джинна, по всей стране росло забастовочное движение. От Лахора до Калькутты, от Мадраса до Бомбея бастовали не только рабочие и служащие, но даже банковские чиновники. Неру призывал народ на митингах «встретить пули и штыки, если начнется борьба, чтобы вырвать у англичан свободу». 9 августа вся страна отмечала день «Вон из Индии!». Британскому премьер-министру Клементу Эттли оставалось выбирать: либо умилостивить Джинну, либо наблюдать, как англичан выгонят из Индии вооруженным путем. Но Джинна не был согласен на меньшее – только независимый от «индусов» Пакистан! Тогда 12 августа вице-король Уэйвелл предложил Неру сформировать временное правительство без участия Лиги. Это несколько успокоило движение «Вон из Индии!», но в ответ 16 августа Мусульманская лига развязала небывалые беспорядки и погромы под лозунгом «борьбы за Пакистан». Глава правительства Бенгалии, член Мусульманской лиги Х.С.Сухраварди объявил 16 августа нерабочим днем и призвал мусульман к харталу (т. е. «закрытию лавок», форма бойкота, предложенная еще Ганди). Но этим дело не ограничилось – фанатики-мусульмане в Калькутте стали принуждать к закрытию лавок и магазинов всех, в противном случае начинались погромы. В результате беспорядков в одной лишь Калькутте за день погибло около 170 человек, и еще более тысячи были ранены. Правительство Бенгалии и английский губернатор бездействовали. Вскоре волнения охватили Бомбей, Дели, Дакку, Бенарес и Аллахабад, но там порядок был быстро восстановлен.

К весне 1947 года, по словам лорда Исмэя, бывшего начальника личного штаба Уинстона Черчилля, «Индия представляла собой корабль с грузом боеприпасов на борту. Главное, что требовалось в то время, это справится с пожаром прежде, чем огонь доберется до боеприпасов. Фактически у нас не оставалось иного выхода, кроме того, что мы сделали»7. Под «пожаром» лорд Исмэй подразумевал не религиозно-общинные волнения, а освободительную борьбу. Но в одном он был прав – тянуть время дальше было невозможно, иначе англичан изгнали бы из Индии силой. Временное правительство Неру становилось слишком самостоятельным, а Учредительное собрание 22 января 1947 года приняло резолюцию, провозглашавшую будущую Индию независимой суверенной республикой. От такой резолюции до объявления независимости был один шаг. Нужно было как-то заставить Неру и Индийский национальный конгресс согласиться на создание Пакистана. Эта трудная задача была возложена на лорда Льюиса Маунтбэттена, который был назначен новым и последним в истории вице-королем Индии вместо Уэйвелла. Начальником его личного штаба стал барон Исмэй.

Последний вице-король Индии: прибытие лорда Маунтбэттена

Новый вице-король Индии лорд Льюис Маунтбэттен, которого друзья звали просто «Дикки», происходил из одного из самых блестящих аристократических семейств Англии. Он был правнуком королевы Виктории, первой из английских королей в 1858 году принявшей титул «императрицы Индии», и кузеном тогдашнего короля Англии Георга VI. Среди более дальних родственников также было немало коронованных особ – например, кайзер Вильгельм II, король Испании Альфонсо, последний российский император Николай II. «Царь являлся двоюродным братом моего отца, – снисходительно пояснял Маунтбэттен людям, несведущим в генеалогии. – Царица была моей тетей, приходясь сестрой моей матери. Другая ее сестра, моя тетя Елизавета – или тетя Элла, как мы ее звали в семье – была замужем за Великим князем Сергеем. Так что наши родственные связи с Россией были весьма тесными»8.

Неудивительно, что революцию в России молодой Маунтбэттен воспринял как личную драму, тем более что царевич Алексей был его кузеном. С тех пор ненависть к любой бунтующей черни прочно вошла в его мировоззрение. Но как истинный аристократ, он умел искусно скрывать свои эмоции под маской дружелюбия. Чтобы как-то «развеяться» и отвлечься от неприятных мыслей о судьбах лучших аристократических семейств мира, в 1921–1922 гг. Маунтбэттен отправился в длительное турне по странам Юго-Восточной Азии в обществе своего кузена – Принца Уэльского Эдуарда, посетив Бирму, Малайю, Цейлон, Японию и – конечно же – Индию. Знакомство с этими странами пригодилось Маунтбэттену впоследствии. В годы Второй мировой войны Маунтбэттен, имевший звание адмирала, был назначен командующим объединенными силами союзников в Юго-Восточной Азии, а после войны получил почетный титул «графа Бирманского».

В марте 1947 года новый вице-король с супругой, леди Эдвиной Маунтбэттен, прибыл в Индию. В отличие от старого служаки Уэйвелла – хитрого, но не слишком способного в дипломатии, обходительный Маунтбэттен с первой встречи сумел расположить к себе всех – от лидеров ИНК Неру и Пателя до Джинны и Лиаката Али Хана из Мусульманской лиги. «Изучая мнения сторон», Маунтбэттен приглашал на многочисленные приемы лидеров индийских партий, князей, предпринимателей и финансистов. Дотошные журналисты подсчитали, что в общей сложности на обедах у вице-короля побывали 7.605 человек, на торжественных ужинах – 8.313, на приемах в саду – 25.287, а всего за 5 месяцев своего правления вице-король принял 41.205 гостей9. Оплачивались эти банкеты, само собой, за счет индийского народа. Личное обаяние вице-короля обмануло даже проницательного Неру, который, надеясь на его добросовестность, в ущерб Конгрессу предоставил ему возможность решать главные вопросы и разработать наилучший для Англии план раздела страны. Поговаривали, будто Неру был настолько очарован леди Маунтбэттен, что та могла легко склонить его к компромиссу по всем спорным вопросам, даже когда это не удавалось ее мужу.

Маунтбэттен, как никто другой, сумел перессорить между собой общины Индии, при этом оставшись в дружеских отношениях с лидерами как Мусульманской лиги, так и Индийского национального конгресса. Биографы представляли его как человека, который решительнее всех настаивал на скорейшей передаче власти в Индии и пытался сделать борцов за свободу друзьями вместо попыток подавлять их. На самом же деле, «чрезвычайные полномочия» в решении индийской проблемы, которые он якобы с трудом выторговал