Нюрнбергский процесс - Сергей Юрьевич Нечаев Страница 9

Наладив рабочий процесс с большинством защитников, трибунал все же испытывал сложности с адвокатом СС и СД Людвигом Бабелем, регулярно делавшим необоснованные заявления. Бабель, полагавший, что действия германской армии в оккупированных странах были спровоцированы «незаконными действиями гражданских лиц», предложил трибуналу судить также и группы Сопротивления. Когда в апреле 1946 года судьи обнаружили, что адвокат собирал деньги у интернированных членов СС, против самого Бабеля было начато расследование, и вскоре он был уволен без выплаты положенного ему оклада.

Как уже говорилось, в Германии судебный процесс против нацистских преступников не принимался населением и вызывал раздражение. Иногда он именовался «правосудием победителей». Соответственно, и немецкие адвокаты вели защиту своих подопечных в указанном ключе. Они усиленно развивали концепцию обязательности повиновения и безусловного выполнения приказов. Защита настаивала на том, что действия обвиняемых в момент их совершения не являлись наказуемыми и люди просто не могли осознавать их преступность.

Понимая, что подзащитным не избежать ответственности, адвокаты приводили аргументы, ссылаясь на различные уголовно-правовые институты, исключающие уголовную ответственность. Например — на институт крайней необходимости. Защита утверждала, что невыполнение приказа могло повлечь за собой репрессии в отношении нарушившего приказ, следовательно, это ставило его в положение крайней необходимости.

Защита использовала и другие аргументы, например обосновывая в качестве смягчающего обстоятельства тот факт, что подзащитный находился в плену господствующей идеологии и был ослеплен ею. Также они постоянно педалировали мысль о том, что это был якобы не справедливый суд, а «скорая расправа» и «месть» победителей. При этом они игнорировали тот факт, что всем подсудимым более чем за месяц до начала судебного разбирательства было вручено обвинительное заключение с тем, чтобы они могли подготовиться к защите.

Журналисты, писатели и карикатуристы

Многочисленные журналисты, освещавшие процесс, были размещены примерно в 10 километрах от центра Нюрнберга, в небольшом городе Штайне: их путь до Дворца юстиции занимал около 22 минут. Журналисты проживали в доме карандашного короля Иоганна Фабера, который за невероятно безвкусную обстановку прозвали «Замком ужаса».

Многие там жаловались на питание, предоставлявшееся американской армией. И это были не обычные капризы: в начале декабря 1945 года в «Замке ужаса» произошла вспышка дизентерии, от которой пострадало более 300 журналистов, проживавших в крайне стесненных условиях.

20 октября 1945 года Сталин лично одобрил список из 24 советских журналистов для отправки в Нюрнберг. Постепенно советское представительство было расширено до 45 человек.

В советский «десант» входили и маститые писатели — Всеволод Вишневский и Леонид Леонов, Константин Федин и Всеволод Иванов, Семен Кирсанов и Юрий Яновский.

Несмотря на статус, Константин Федин жил в «Замке ужаса» (по дороге, в Берлине, он попал в автоаварию и добрался до Нюрнберга только к середине января 1946 года).

Корреспондентами на процессе работали как «зубры», так и репортеры: Борис Полевой, Давид Заславский, Михаил Долгополов, Юрий Корольков, Василий Величко, Виктор Шестериков и многие другие.

Написавший о трибунале множество очерков Борис Полевой позднее вспоминал:

«Как-то в морозном коридоре я разговаривал с Всеволодом Ивановым. Он недоуменно меня спросил: „Как это все понять?..“ Я ответил: „Не знаю“. Судьям было нетрудно разобраться: состав преступления был налицо. А мы, писатели, хотели понять другое: как эти люди стали такими, способными на все то, о чем шла речь, и как могли другие люди беспрекословно выполнять их приказы? Хотели понять, но не могли».

На процессе работал фотокорреспондент Евгений Халдей. Публикации о процессе в газете «Известия» сопровождались карикатурами Бориса Ефимова. В состав советской делегации входили и трое знаменитых карикатуристов творческой группы «Кукрыниксы» — Михаил Куприянов, Порфирий Крылов и Николай Соколов.

Кстати, карикатуристы сидели в зале в 14 метрах от подсудимых, но рисовать им запрещалось. И они вынуждены были идти на такие уловки: якобы что-то записывали, а на самом деле в быстрых набросках фиксировали лица подсудимых.

Драматург, писатель, журналист Всеволод Вишневский и художники коллектива Кукрыниксы Порфирий Крылов и Михаил Куприянов (справа налево) сидят в зале суда на заседании Нюрнбергского процесса.

Место от советской литературы было зарезервировано за лауреатом трех Сталинских премий Алексеем Толстым, но он умер 23 февраля 1945 года. После его смерти самым известным публицистом был Илья Эренбург. К началу процесса он находился в Европе, откуда отправлял в «Известия» свои «Письма из Югославии». Получив предложение поехать в Нюрнберг, он тут же примчался, но к тому времени лимит пропусков в здание суда для советской стороны был уже исчерпан. И тогда публицист пригрозил: «Я сейчас же уеду. Пусть станет известно, что Эренбурга не пустили на процесс гитлеровских разбойников». И пропуск тут же нашелся.

В Нюрнберге Илья Григорьевич написал несколько очерков. В одном из них говорилось:

«Что касается личностей подсудимых, то что о них сказать? Перед нами мелкие злодеи, совершившие величайшие злодеяния. Каждый из них душевно и умственно настолько ничтожен, что, глядя на скамью подсудимых, спрашиваешь себя: неужто эти злобные и трусливые выродки обратили Европу в развалины, погубили десятки миллионов людей? Но если для созидания нужен гений, для разрушения его не требуется: убить Пушкина мог и дегенерат, сжечь книги Толстого мог и дикарь <…> Чувствуешь горячее дыхание истории. Повесят преступников: того требует совесть. Но осудят не только фашистов — осудят и фашизм. Осудят тех, кто его породил, и тех, кто хочет его воскресить, — его предтеч и его наследников. Народы слишком много пережили горя, они не сводят глаз с Нюрнберга».

В целом, в Нюрнберг приехали 315 журналистов из 31 страны, и 45 из них представляли Советский Союз.

Советских пишущих журналистов, фотографов, кинооператоров и карикатуристов разместили в отдельном здании на территории «Замка ужасов», ранее служившем местным отделением НСДАП.

Рядом с домом Фабера располагался американский бар, ставший популярным местом отдыха представителей всех стран.

Журналисты были обеспечены условиями для работы: они располагали специальным транспортом, доставлявшим их до суда, они могли слушать заседания как в самом зале, так и в специальной комнате.

В день журналисты отправляли своим агентствам до 120 тысяч слов, печатавшихся затем в виде статей и новостных заметок по всему миру. За время процесса были написаны тысячи газетных статей, сделано 25 тысяч фотографий, снято несколько десятков фильмов.

Режиссер Роман Кармен позднее рассказывал:

«Американские журналисты буквально дорвались до такого состояния, что строчили и строчили без конца. У американских корреспондентов очень интересная система