1918-й год на Востоке России - Коллектив авторов -- История Страница 9

Симбирск не дал ожидаемого от него во всех отношениях усиления Народной армии. Добровольцев из офицеров, интеллигенции и буржуазии оказалось меньше, чем в Самаре; своего второго Каппеля в Симбирске не оказалось, и работа по созданию силы для самостоятельного обеспечения освобожденного района и по боевой деятельности оказалась в руках весьма посредственных руководителей из Самары; призыв населения при условии близости красных отрядов не мог дать хороших результатов, ибо и времени для обучения было мало, и обстановка была нервная; из материальных запасов оказались значительными только интендантские; захвачено много винтовок, но среди них большая часть берданок; получен патронный завод, но надо было заставить рабочих не уклоняться от работы.

Тыловой район — Мелекес, Бугульма — был все время под ударами красных шаек с севера, со стороны Мензелинска, Елабуги, где были значительные силы красных, с которыми позже задрались ижевцы и воткинцы. Отсюда Симбирск требовал все время подкреплений в своем районе и части чехов и части Народной армии из самарских формирований.

При ударе на Симбирск, для обеспечения его с запада, полковником Каппелем был выслан отряд для разрушения железной дороги в районе ст. Охотничья-Майна, что он и сделал. Однако попытки в ближайшие дни после занятия Симбирска прочистить железную дорогу возможно глубже не удались. Впрочем, эти попытки были произведены без особой энергии. После занятия Симбирска нужно было обеспечить его с запада и с севера, со стороны Казани, где красными были собраны значительные плавучие средства и куда могли прибыть подкрепления. Необходимо было держать в своих руках по крайней мере устье Камы, для чего нужно было занять Богородское и организовать там береговую оборону. В этом направлении и были даны указания симбирскому командованию Самарой.

Но Казань, по совершенно достоверным сведениям, была в панике; почти ежедневно приходили оттуда сведения о полной растерянности среди большевиков и в войсках; Казань — средоточие больших военных запасов и хранилище золотого запаса; взятие Казани ставило в опасное положение большевиков по Каме и против Ижевского завода. Казань, по заявлениям прибывающих, имеет значительные военные организации и может удержаться собственными силами; прибывшие через Симбирск в Самару какие-то французы утверждали о скором появлении союзных войск с севера к Котласу. И совершенно естественно, что в Симбирске победители загорелись желанием не только обеспечить себя заслоном близ устья Камы, но ударить по Казани. В успехе удара не сомневались и начали усиливать речную флотилию, которая к этому времени уже имела несколько вооруженных пароходов, успешно работавших на Волге от Симбирска до Хвалынска. В несколько дней устроили две баржи с тяжелыми орудиями и приготовили плавучие средства для переправки войск.

Силы в Симбирске для похода на Казань были небольшие, но зато с отличным духом и верившие в успех. При самом большом напряжении можно было выделить для Казани около двух батальонов Каппеля и двух батальонов чехов с сильной артиллерией. В Самаре и полковник Чечек, и полковник Галкин, и штаб имели ясное представление об обстановке в Казани, о возможности использовать для удара паническое настроение, но не верили в то, что Казань сумеет после занятия обеспечить себя и удержаться собственными силами; считали, что удар в чувствительное место заставит советскую власть напрячь все усилия для обратного овладения и что потому туда потребуются большие подкрепления, которых не было в запасе.

Обстановка же в районе Самары требовала большого внимания к Николаевской группе противника, которая все усиливалась и все время нажимала от Николаевска на Иващенковский завод. В конце июля наш заслон против этой группы находился в районе деревни Марьино, почти ежедневно ведя маневренные бои с весьма подвижным противником. Требовалось ликвидировать эту группу, так как она угрожала центру движения — Самаре.

Все попытки этой ликвидации не удавались, так как противник ускользал от ударов, применяя партизанский образ действий, появляясь даже под Хвалынском против Махина. Для успеха необходимы были действия по обоим берегам Волги, причем по левому восточному по крайней мере двумя колоннами или же удар по центру красных — Саратову через Вольск.

Саратов имел для нас громадное значение не только потому, что был центром, откуда направлялись удары через Николаевск, а еще и потому, что на Саратовском направлении дрались с большевиками уральские казаки и часть крестьян Новоузенского уезда. Силы уральского войска были небольшие, но испытанные в долгой борьбе. Удар на Саратов давал возможность уральцам выйти на Волгу и освободить часть сил для активных действий вместе с самарцами. Кроме того, население побережья Волги относилось к большевикам более враждебно, чем в других местах. Рассчитывать на то, что Саратов после освобождения справится с большевиками своими силами, было трудно, но зато освобождались на своем фронте уральцы. Удар на Саратов при успехе сулил отвлечь внимание большевиков от севера. По всем этим причинам в Самаре склонялись к тому, что Симбирск необходимо обеспечить занятием района устья Камы и демонстрацией в сторону Казани, а все, что возможно было двинуть на судах по Волге вниз для овладения сначала Вольском, а затем Саратовом. Эти взгляды были переданы в Симбирск в разговоре по прямому проводу.

Как известно, ко всякой демонстрации нужно готовиться так, как будто это не демонстрация; так готовились и в Симбирске, почему и в Казани, и в Симбирске говорили о походе на Казань как о деле решенном. В Симбирске в это время были члены штаба В. И. Лебедев и Б. Фортунатов. Командование — русское в лице полковника Каппеля и чешское в лице капитана Степанова[17] — горело желанием ударить по Казани серьезно и при возможности развить удар вверх по Волге; самарские опасения за дальнейшую судьбу Казани и Самары оно не разделяло, так как надеялось, что Казань найдет у себя силы для собственной защиты, а Самаре угроза не столь сильна. Лебедев и Фортунатов стали на сторону симбирского командования, и потому начались разговоры по прямому проводу с настойчивыми докладами о необходимости разрешить удар. В Самаре на это не соглашались (полковник Чечек и полковник Галкин), считая, что для Казани нужно подождать еще чешских сил.

В первых числах августа (3-го или 4-го), когда все было готово для демонстрации, между Самарой и Симбирском происходил длинный разговор. В Симбирске у аппарата были Лебедев, Фортунатов, Каппель и Степанов, в Самаре сначала я, как начальник оперативного отдела, а затем полковник Чечек. Разговор был длинный, подробности забылись, но суть я отчетливо помню. Из Симбирска по очереди приводились резоны взятия Казани. Из Самары обрисовывалась обстановка под Самарой, отсутствие самого маленького резерва для предупреждения случайностей