«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г. - Алексей Владимирович Олейников Страница 9

– Грубешов: «Переночевав в Тарноватке, утром 16 июня полк тронулся по шоссе на Замостье. Некоторое время мы шли по шоссе; с нами двигались по тому же шоссе части 3‑й гвардейской дивизии в таком же измученном виде, как и мы… Эриванцы уперлись флангом в шоссе на Замостье, правее были Горийцы (201‑й пехотный Горийский полк 51‑й пехотной дивизии 2‑го Кавказского армейского корпуса. – А.О.)… приступили к самоокапыванию. Вскоре обозначилось немецкое наступление. Здесь произошел редкий эпизод: против Эриванцев и Горийцев немецкая артиллерия выехала на открытую позицию так, что все орудия были видны простым глазом, примерно в 1,5 версты от наших линий. На глазах у всех, снявшись с передков, артиллерия открыла беглый огонь по отходившим по шоссе нашим обозам. Когда свидетели этой картины уведомили наши Штабы, оказалось, что у наших артиллеристов нет снарядов. В бою под Наролем весь запас снарядов был израсходован… Установившись, немецкая артиллерия открыла огонь куда-то далеко по шоссе в тыл. Я понял, что они нас не видят. Гренадеры как бы вросли в землю. Немецкие цепи приближались. Вот уже их дозоры в 100 шагах от наших цепей, за ними в отдалении двигаются в сомкнутом строю баталионы. На шоссе замаячили кавалерийские разъезды… немецкие цепи подошли вплотную к нашему расположению… Вдруг кто-то не выдержал и выстрелил. Как электрический ток пробежал по всей линии. Винтовки разрядились. Наши части открыли частый огонь. Немцы на несколько минут приостановились… перешли моментально из сомкнутого строя в рассыпной и повели наступление. Артиллерия сделала паузу и открыла по нашему расположению беглый огонь страшной силы… сразу засыпала нас шрапнелью. Помимо легких орудий у них оказались еще и тяжелые, и в две минуты вся наша линия была, как в тумане, от рвущихся снарядов и от вздымаемой ими пыли»[15].

Потери 13‑го лейб-гренадерского Эриванского Царя Михаила Федоровича полка в Томашовской операции: в бою 14 июня у Нароль-Място – до 200 нижних чинов, 15 июня у Лозник – 2 офицера и до 200 нижних чинов и 16 июня у Ксенжостаны – Лабуны – 4 офицера и до 500 нижних чинов.

Активное участие в Томашовских боях приняла и входившая в состав 23‑го армейского корпуса 3‑я гвардейская пехотная дивизия. К. Попов свидетельствует: «В то время, когда мы были под Осередском, 3‑я гвардейская дивизия стояла левее нас и вынесла на своих плечах тяжелые бои. Сейчас она была в сильно поредевшем составе».

Командир лейб-гвардии Волынского полка генерал-майор А.Е. Кушакевич вспоминал о начале Томашовского сражения: «13 июня перед вечером было получено приказание: «Дивизии с наступлением темноты оставить окопы и выступить к г. Томашову». Полкам дивизии предписывалось занять позицию южнее Томашова. Лейб-Гвардии Волынскому полку, составив арьергард дивизии при отходе к Томашову, по прибытии к последнему стать у северной его опушки, поступив в резерв Начальника Дивизии»[16].

Ночной марш 3‑й гвардейской пехотной дивизии прошел в полном порядке, лейб-гвардии Волынский полк задержался у Нароля для оказания помощи частям Кавказской гренадерской дивизии. Но отход частей 3‑й Кавказской стрелковой дивизии к Томашову оказал влияние на диспозицию волынцев. А.Е. Кушакевич писал: «Немцы продвигались очень осторожно, несмотря на полное отсутствие на нашей стороне артиллерии, но после 3 часов дня служба связи донесла о быстром отходе Кавказских стрелков, оказавшихся левее Волынцев, чем открывался наш левый фланг и ставился под угрозу наш прямой путь отхода на Томашов. Для прикрытия его был выдвинут уступом назад батальон Волынцев из резерва, что давало возможность держаться еще некоторое время на занятой позиции. Беспокоила полная неизвестность того, что было правее нас, так как просивший помощи Штаб Кавказского Корпуса во время боя не давал знать о себе и о своих частях, то не было известно, когда и какие его части вышли из-под ударов немцев. Только на другой или третий день была получена телеграмма Командира Корпуса Генерала Мехмандарова (генерал от инфантерии Мехмандаров С. Б.С.Б. – командир 2‑го Кавказского армейского корпуса. – А.О.) с благодарностью «за самопожертвование для выручки соседей».

Лейб-гвардии Волынский полк сменил лейб-гвардии Кексгольмский полк на центральном боевом участке оборонительной позиции под Томашовым, к югу от города. Окопы гвардейцев пересекали шоссе на Раву-Русскую – именно по нему должны были двигаться главные силы противника и его артиллерийский «кулак».

В 11 часов 15 июня германская пехота густыми цепями двинулась в атаку. Очевидец вспоминал: «…цепи немецкой пехоты… будучи встречены огнем нашей артиллерии, продвигались медленно вперед а затем и совсем остановились вне дальности нашего ружейного огня, начав закрепляться перед линией наших окопов. В это же время артиллерия немцев начала засыпать наши окопы своими снарядами. Несколько позже от наших батарейных командиров… начали поступать донесения, что в поле зрения их, кроме немецкой пехоты, появились крупные кавалерийские части… Около 1 часу дня к командиру полка явился начальник броневого взвода, сообщив, что прибыл в его распоряжение с двумя машинами, которые находятся уже в Томашове. Он получил приказание стать на шоссе при выходе из г. Томашова и в полной боевой готовности ожидать дальнейших приказаний».

Томашовское сражение показательно эффективным применением русскими войсками бронеавтомобилей. В 11 часов 15 июня 4‑й автопулеметный взвод (2 пулеметных бронеавтомобиля Остин первого образца – английского производства, но с броней Ижорского завода) прибыли в г. Томашов (шоссе Томашов – Красностав), где получил задачу: «прикрыть отход лейб-гвардии Волынского полка». Сильный артиллерийский огонь противника не позволил взводу выдвинуться по шоссе за южную окраину г. Томашова, и для выполнения поставленной ему задачи взвод занял позицию на северной окраине г. Томашова.

Именно об этом подразделении и упоминал А.Е. Кушакевич.

Огневой бой под Томашовым разгорался. Германская пехота, сделавшая попытку выйти из окопов, понесла значительные потери, откатилась назад и активности не проявляла. Отступление русских частей не предполагалось. Командир лейб-гвардии Волынского полка отмечал: «Была полная уверенность в возможности держать немцев на приличном расстоянии и, во всяком случае ничто, не предвещало спешного оставления Томашова…»

Но в 15 часов гвардейцы получили приказ: «Немедленно отходить на север в том порядке, в каком части были на позиции»[17]. А.Е. Кушакевич писал: «…неожиданность приказания и сама форма его были для нас громом из чистого неба. Каждому было ясно, что оставление позиции днем, в непосредственной близости к противнику, при условии отхода по открытому полю и под огнем противника, поведет не только к совершенно напрасным потерям в людях, но и к потере управления частями». Совершавшийся в таких условиях отход принес большие потери в людях и материальной части: «…ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь со стороны немцев усилился до крайней