Анна Семироль - Азиль

Азиль

Анна Семироль

Редактор Эна Ильина

Иллюстратор Юлия Меньшикова

Дизайнер обложки Ольга Воробьёва

Дизайнер обложки Юлия Меньшикова

Корректор Эна Ильина

© Анна Семироль, 2017

© Юлия Меньшикова, иллюстрации, 2017

© Ольга Воробьёва, дизайн обложки, 2017

© Юлия Меньшикова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-2896-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прелюдия

Звёзд не видно. Ни единой. Хотя взрослые утверждают, что они есть. Даже если сильно-сильно всматриваться – небо тёмное, в расплывчатых разводах разных оттенков серого. Но если очень крепко зажмуриться, а потом резко открыть глаза…

– Same amala oro kelena… Oro kelena dive kerena. Sa o roma, o daje…

Нянюшкина песня летит ввысь, к шпилям Собора, голос Ганны мягок, как пух под крылом птицы из отцовского кабинета, слова на непонятном языке завораживают, зовут вверх. На макушку ложится тёплая ладонь, треплет светлые пряди.

– Вам пора, месье Бойер, – негромко говорит Ганна.

– Веро ещё не вышла, – мальчик упрямится, капризно кривит губы.

– Мы вернёмся позже, нас привезёт месье Каро. Так велит обряд. Идите же, непоседа.

Мальчик бросает взгляд на окна Собора, мерцающие тёплым светом свечей, вздыхает и спускается по выщербленным широким ступеням. На ходу считает: одна ступенька, две, три… После седьмой сбивается. В шесть лет не зазорно забыть, что после семи идёт восемь. Он оборачивается, чтобы окликнуть Ганну, но нянюшка исчезает в дверях Собора.

– Подайте…

На пути ребёнка вырастает старый нищий в линялом рубище, протягивает руку. Мальчик испуганно отшатывается в сторону, чуть не падает, запнувшись о ступеньку Собора, и спешит к ожидающей его машине. Нищий провожает его блёклыми слезящимися глазами, осеняет крестным знамением.

Звонко стуча каблуками, мальчик подбегает к электромобилю и ныряет в салон. Плюхается на сиденье, елозит, устраиваясь поудобнее. Ему нравится, как скрипит искусственная кожа обивки.

– Ты мнёшь мне платье, – сурово замечает мать. – Веди себя прилично.

Мальчик отодвигается в угол, подальше от материнской юбки, от бесчисленных оборок, кружев и бантов. Он не выносит, когда она отчитывает его – всегда сухим, безжизненным тоном. Хочется думать о звёздах – там, выше Купола. И о том, какая красивая его сестра в подвенечном наряде.

– А когда мне можно будет вот так, как Веро? – он дёргает отца за расшитый рукав куртки.

– Когда подрастёшь, – тот улыбается – одними уголками рта.

– Ну когда?

– Лет в шестнадцать, – нервно отвечает мать. – Уймись.

– Изабель, – с укоризной окликает её супруг. – Всё ведь хорошо?

– Да-да. Просто расчувствовалась и разволновалась. Едем?

Месье Бойер включает мотор, электромобиль мягко трогается с места. Из темноты перед машиной возникает фигура – в накидке поверх униформы.

– Советник Бойер, подождите!

Шум двигателя стихает. Месье Бойер опускает боковое стекло:

– В чём дело?

– Срочное послание, – выдыхает гонец. Кладёт в руку Советника конверт – и растворяется в ночи.

Мальчик вскакивает с места, заглядывает через спинку переднего сиденья и отцовское плечо. С хрустом ломается сургучная печать на письме, шелестит серая шероховатая бумага. Мать в сердцах дёргает мальчика за пояс бархатных штанишек:

– Да сядь же на место!

В тот же момент кольцо, подаренное четырнадцатилетней Веронике Бойер к помолвке, падает с ладони девочки. Подпрыгивая, словно живое, оно катится по каменному полу Собора и, на мгновение задержавшись на краю, скрывается в глубокой расщелине. Вероника коротко ахает, меняется в лице.

Конверт в руках Советника Бойера отчётливо щёлкает и взрывается, залив салон электромобиля ослепительным светом.

1. Виноград

Мяч с силой ударяется об пол, возвращается в детские ладошки. Шестилетняя рыжеволосая девочка кидает игрушку сидящему на диване молодому человеку в джинсах и батистовой белой рубахе:

– Стамбул, – звонко разносится по комнате.

Доминик Каро ловит мяч, медлит.

– Э-э-э… Амелия, Лондон же был?

– Был.

– Тогда Лихтенштейн.

– Не годится, – хмурится девочка. – Это княжество, а мы играем в города.

– Лувр! – хитрит её партнёр по игре.

– Дядя Ники, это нечестно.

Тот крутит мяч на кончике пальца, роняет на пол. Амелия подхватывает игрушку, смотрит с укоризной.

– Луго. Лион. Лахти. Лос-Анджелес. Лас-Вегас. Лаппенранта, – чеканит почти по слогам.

– Ну всё, ты меня сделала, малявка! – Ники смеётся. – И каков твой выигрыш?

– Ты сегодня никуда не едешь, сидишь дома и учишь города, – выносит суровый вердикт Амелия.

Ники встаёт с дивана, потягивается, ерошит коротко стриженные тёмно-русые волосы. Внезапно хватает диванную подушку и запускает ею в Амелию. Девочка ловко прячется за спинку кресла, подушка вылетает в открытое окно.

– Месье Каро, это недостойный взрослого поступок! – верещит Амелия, ползком перебираясь под стол.

Молодой человек ловит её за подол пышного розового платья, выуживает из убежища. Ставит перед собой и, насвистывая, поправляет помятые оборки и бантики на юбке, заправляет рыжую прядь под расшитую жемчугом сетку для волос.

– Мадемуазель Каро, – Доминик включает менторский тон. – Напоминаю вам, что взрослым замечания могут делать только взрослые. И уж никак не шестилетние конопатые кареглазки. Я вами обижен, удаляюсь в изгнание в спортзал.

Амелия гневно фыркает, толкает его в живот двумя руками и, подхватив подол платья, выбегает из комнаты.

– Запрись в своём спортзале и сиди там, учи города! – слышится из коридора. – Ты наказан, наказан, наказан!

– Конопуха противная, – бубнит под нос Ники, подбирает мяч и бросает его об стену. Ловит, отправляет обратно. И ещё раз. И ещё.

Дребезжат в старинном шкафу чашки из тонкого фарфора, угрожающе кренится на бок картина в бронзовой раме. Мяч то глухо ударяет в стену, то звонко бьётся о ладони. Во время очередного броска с комода на пол падает тяжёлый старый подсвечник. Чертыхнувшись, Ники кидается водружать его на место, а когда оборачивается, видит стоящего в дверях старшего брата.

– Доминик, какого чёрта?

Тридцатипятилетний Бастиан Каро очень зол. Чёрные густые волосы, обычно аккуратно причёсанные, сейчас взлохмачены, небритая щека нервно подёргивается, глаза близоруко прищурены.

– Мне на совещание ехать послезавтра, я работать пытаюсь! – рычит он, потрясая свитком из грубой кукурузной бумаги. – Вали отсюда подальше и круши стены там!

Доминик изображает на лице самую любезную из улыбок и прячет мяч за спину.

– Э-э-э… извини, братец, мы с племянницей заигрались в города, – виновато оправдывается он.

Бастиан усмехается, кивает.

– Я всё никак не привыкну, что ты у нас в семье вечный ребёнок. Ничем не занят, ветер в голове, – язвительно говорит он.

Младший брат всё ещё улыбается, но карие, как и у Бастиана, глаза грустнеют.

– А чем мне заниматься, если я для всех – лишь запасной вариант тебя? Ты заседаешь в Совете Семи, мне там места нет. И всех талантов – трепать языком и очаровывать баб.

– Месье Каро? – вежливо окликают Бастиана из коридора.

Он оборачивается и поспешно проходит в комнату, пропуская служанку. Женщина в белой косынке и форменном серо-голубом платье заходит, неся поднос с кистью винограда, бокалом вина и тремя кукурузными лепёшками, бережно ставит ношу на маленький столик с резными ножками.

– Месье Доминик, вы распорядились, – говорит служанка кротко, почтительно кланяется.

– Спасибо, Мари, – кивает Ники. – Возьми пару ягод, они вкусные.

Женщина качает головой, пряча глаза.

– Да они и так их воруют на кухне, – фыркает Бастиан и указывает служанке на дверь: – Всё, свободна.

Мари снова кланяется, приседает в реверансе. Доминик пользуется моментом и наступает ей на длинную юбку. Женщина охает, услышав треск рвущейся ткани, испуганно выбегает прочь. Каро-младший хохочет, довольный своей выходкой, и падает на диван.

– Везде есть свои плюсы, братец! Ты весь такой серьёзный, по уши в работе, респектабельный весь… А я просто живу. Так, как мне нравится.

Он отщипывает от виноградной кисти тёмно-фиолетовую ягоду, кидает в рот.

– Поехали вечером со мной к плебеям? Покажу, на что готовы трущобные девки за одну такую ягодку.

– Меня тошнит от одной мысли о сексе с подобными… – Бастиан морщится, щёлкает пальцами и подыскивает нужный термин. – Грязнухами.

– Может, ты, братец, неправильно сексом занимаешься? И девочек тамошних недооцениваешь. Попадаются и настоящие сокровища. Всё поинтереснее твоей скучной жены.