Сергей Пилипенко - Синдром Венедикта, или Опиус мира омара

Синдром Венедикта, или Опиус мира омара

Сергей Пилипенко

© Сергей Пилипенко, 2016

ISBN 978-5-4483-1650-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Этот небольшой или даже, можно сказать, краткий экскурс уже не в нашу историю, а совершенно другую, расскажет о том, что, по мнению многих можно считать судным днем для всего живого, когда-либо произрастающего где-либо на суше.

Суть такого путешествия не нова и подобная тема уже оговаривалась ранее в различных аспектах высказываний одиноких исполинов человеческой мысли.

Но это нисколько не снижает интерес к сути жизни «страны омара» и даже, наоборот, дает более конкретизированную информацию о глубоководном расселении живых существ.

Обозревая и то, и другое, можно вполне составить свое личное мнение и дать себе же какой-то толчок для вынесения в среду таких же общего земного «приговора».

Время существования Земли пока не дает права предположения, явно подобного описуемому, но в дальнейшем это вполне законно может и состояться.

По раскладу самого времени – это недолго.

От момента первостепенного экологического затруднения период составит всего каких-то триста-четыреста лет.

Конечно, для одного человека это много.

Но для поколений людей этого времени ничтожно мало.

Потому, есть смысл задуматься уже сейчас. И либо отстоять Землю у воды, либо отдать ее под те властные структуры.

Однако все это не носит поучительно-нравственной формы, а только показывается сама жизнь другого рода.

Какова она – вы узнаете несколько ниже, если внутренне согласитесь пополнить свою базу дознаний и на время откажитесь от полноты иллюзий дня настоящего.

Основная цель – это абсолютное понятие того, что уже где-то произошло.

Его же можно обозначить, как горькую участь несостоятельности общецелостного ума планеты существ.

И, конечно же, главное – есть свободное определение необходимости подобного или абсолютного отрицания до времени наступления критического периода существования.

И, как небольшой итог всему сказанному, хочется привести одно умственно состоящее высказывание людей уже иного рода или тех, кто состоит в других космических широтах и желает хотя бы заочно поближе с нами познакомиться.

Никакая целеустремленная и правдиво отлагающаяся в природе жизнь умосуществ не будет оправданной, если в ней существуют изъяны ума, отмечающиеся, как присутствующая несправедливость в отношении чего бы то ни было.

Путь к звездам пролегает сквозь сито ненужностей дня и их искоренения в среде повседневного применения.

Какова бы ни была широта увядания ума в зацветье тела или даже все наоборот, не существует внутренней разрешимости вне всяких умозаключительных согласий животворящих существ.

И, наконец, последнее.

Каждая капля ума, брошенная по пустоте в сторону, так же, как и капля крови, рассеченная где-либо в пространстве, будет несоизмеримой болью в будущем и даже настоящем, если время продиктует свои условия общеприродного развития.

Это нужно помнить всегда и каждому, даже самому угнетенному и способному на крайность.

Величина всякой концессионной мысли пролегает в основе этих двух связующих время развития единиц светоизотермического тепла, а также в условном состоянии тела вне всякой агрессии со стороны.

Это слова тех, кто оказался не на верху, а под водой.

И они, конечно, правы.

Правда, мы этого пока не понимаем

Но будем надеяться, что в дальнейшем доймем и все же составим по этому поводу единомнение в целом контексте земных разночтивостей.

Ну, а теперь, в путь.

Окунемся вместе с другими в воду и под пристальным взглядом чужого ума несколько пройдемся дорогами той жизни, по ходу запечатлевая картины царства иных широт.

Удачного вам путешествия.

Глава 1. Невыносимость

Казалось, в то утро ничто не предвещало ничего плохого.

Такое же рано встающее солнце, такие же млечно-туманные облака, собранные где-то вдали близ горизонта и голубовато-нежные небеса, дающие право предполагать о весьма погожем и располагающем для всякого дне.

Но так продлилось недолго. Спустя время, когда масса основного населения проснулась и погрузилась в свои ежедневные работы и хлопоты, небо начало менять свой оттенок.

Вначале появился небольшой ветерок, как бы предохраняющий от жароты надвигающегося дня. Люди радовались тому и даже подставляли лица, чтобы свежесть еще раннего утра омыла их затуманенные от сна взгляды.

Они разбегались кто, куда по своим делам, предоставляя право природе трудиться над собой вполне самостоятельно.

Где-то ближе к полуденному времени небо начало

стягивать к себе большую часть туч, до этого хранившихся за горизонтом.

Вначале это были бледно-голубые облака с лишь иногда примесью какого-то желто-зеленоватого оттенка. Снизу могло даже показаться, что это просто заиграла радуга где-то в стороне и создала свои цвета.

Спустя еще немного, ветер усилился и сразу же собрал огромную массу облаков, заставив предыдущие потесниться и даже саморазукраситься в другие цвета. К желто-зеленому и бело-голубому прибавился розовый, немного красный, фиолетовый и даже коричневый.

Но солнце пока светило ярко и уверенно,

ничем не заслоняясь, создавая везде уют своего тепла.

Наконец, еще через время порывы ветра усилились и под скопившимся разноцветьем небес образовались дополнительно грозовые тучи обычного темного цвета.

Люди жалобно вздохнули и приготовили зонтики, чтобы встретить дождь, как и обычно. Но пока полива не было.

Вместо того, нарастал ветер и поднимал вверх массу легких предметов.

В этом не было ничего удивительного, и совсем скоро люди перестали обращать на небо внимание, разбежавшись кто, куда по своим делам. Небо, казалось, только того и ждало.

Через некоторое время пошел дождь. Совсем небольшой и, на удивление, мягкий. Beтер внезапно ослаб, и в округе наступила тишина.

Только слабый шум падающих капель говорил о ненастье, да еще исчезнувшее на время светотепло. Хотя, впрочем, тепло было.

Оно словно поднималось снизу и уходило куда-то вверх. Было нечто, вроде испарения во время дождя или что-то вроде тумана, осевшего в долину или верховье гор.

Люди спокойно смотрели на все это, не придавая никакого значения, а только удивлялись очередному «вывиху» природы.

Тем временем, дождь прекратился. Вновь появилось солнце, и небо сразу в нескольких местах заиграло всевозможными радужными красками.

Радуг было великое множество. Тучи вроде бы разошлись, и на смену ненастью вновь наступал весьма погожий и солнечный день.

Люди прятали зонтики и с радостью выходили наружу. Казалось, ничего не изменилось в среде, и все оставалось, как прежде.

Но так было только на первый взгляд.

Между тем, в воздухе уже не пахло озоном, как то было обычно после дождя, а наоборот, носилась какая-то сухость и даже духота, словно в сухую застойную погоду.

И вот, по истечении нескольких минут с момента спада радужных величин, среда начала преображаться.

Вначале, резко всколыхнулась земля. Удар был такой силы, что простые обычные люди буквально взлетели в воздух.

Остальное начало рушиться с невероятной быстротой. На смену солнечному дню внезапно пришел мрак, заволакивающий все вокруг и хоронящий под обломками все то, что находилось вблизи.

Небо исчезло, а на земле наступила темнота.

Все слилось в единый шум, не позволяющий исчислить что-либо свое из его общего состава.

Прошло время. Шум стих, а окружающая пустота развалин начала наполняться небольшими окриками голосливых существ, пытающихся разыскать друг друга или помочь в чем-то.

Темнота немного рассеялась.

Стали видны очертания развалин. Сквозь густоту пыли начали пробиваться тоненькие струйки солнечного света.

Но так продлилось недолго.

Внезапно ручейки света исчезли, и почти в то же мгновение пошел дождь.

Где-то вверху сильно загрохотало и заискрило.

Уцелевшие прятались, кто куда. С неба полило, как из ведра.

То был настоящий ливень, заливающий все вокруг и не дающий возможности устоять прямолинейно под его силой.

В ту минуту, казалось, вся сила природного дождя обрушилась на территорию небольшого городка.

Но так могло показаться только тому, кто находился там и пока оставался жив.

Откуда ему было знать, что совершенно то же происходит везде по всему пространству и что тех самых живых осталось совсем немного.