Антон Демченко - Хольмградские истории: Человек для особых поручений. Самозванец по особому поручению. Беглец от особых поручений (сборник) Страница 10

Возница остановился у входа в небольшой дом.

– Все, ваше благородие, приехали, – прогудел он, махнув кнутом в сторону ярко освещенного подъезда. – «Летцбург», господами офицерами канцелярии частенько посещаем.

– Спасибо, Ратьша. – Я кивнул, выбираясь из коляски, и бросил ему пятиалтынный. Глаза возницы весело блеснули, а рука неуловимым движением словила монету влет. Ну еще бы, хоть он и имеет вид обычного извозчика, а служит-то при канцелярии, конспирация-я! Ему эти поездки там же наверняка и оплачивают, а все, что он со своих клиентов поимеет, как легко догадаться, пойдет в карман ушлого извозчика.

– Благодарствую, барин. – Ратьша спрятал монету в карман. – Я вас туточки подожду, как велено.

– Ну велено так велено, – пожал я плечами. – Не заскучаешь?

– Да нет. Вон я и «Ведомости» припас. – Ратьша тряхнул кипой листов красноватой бумаги. Охренеть. Картинка маслом! Извозчик, читающий газету в ожидании седока… М-да. Как-то не вяжется это с моими представлениями. С другой стороны, а что я знаю о девятнадцатом веке или, если уж на то пошло, об этом мире вообще? То-то.

Придя к такому выводу, я пожал плечами и вошел в ресторан. Тут же, в богатом холле, уставленном зеркалами и украшенном аляповатой, золоченой лепниной, ко мне подскочил молодой человек в черных брюках, длинном белом фартуке, накрахмаленной сорочке и шелковой жилетке. И это средний ресторан?! Половой принял у меня пальто, котелок и перчатки, после чего исчез за одной из портьер. Э-э, а номерок?! Ну да, как же. Не дождавшись возвращения паренька, я развернулся как раз в тот момент, когда из зала в холл вышел импозантный седой дядька в темно-бордовой визитке и с цепочкой часов через все пузо.

– Добрый вечер. Приветствую вас в ресторане «Летцбург». Желаете отобедать? – Чуть высоковатым для его комплекции голосом произнес он.

– Да, желательно в уединении, – коротко кивнул я. Управляющий согласно наклонил голову и повел рукой в сторону зала.

– Прошу.

Зал оказался под стать холлу. Роскошь и блеск. Зеркала и золото. Выставленные напоказ шеренги бутылок на барной стойке, тянущейся на добрых два десятка метров вдоль одной из стен, множество посетителей. Небольшие компании одетых в почти одинаковые костюмы людей среднего возраста, может клерки? Шумные ватаги молодежи в явно студенческой форме и лихо подкручивающие усы такие же молодые офицеры, в мундирах с золотой канителью и позументами, с интересом поглядывающие в сторону присутствовавших в зале немногочисленных женщин. Стол, который предложил мне управляющий, подошел как нельзя лучше. Спрятанный в глубокой нише у окна, он надежно оградил меня от зала и посетителей и позволил спокойно поужинать. Сытый и довольный, я расплатился по смешному счету (три рубля ассигнациями, они же – полтора рубля серебром… ох, чую, намучаюсь я еще с этой калькуляцией). В общем, положив купюры на стол, я направился к выходу из зала. В холле все тот же половой шустро помог мне надеть пальто и предупредительно распахнул входную дверь. Блин, я себя сейчас английской королевой чувствую!

Ратьша, «припарковавший» коляску в сотне метров от входа, встрепенулся, заметив, как я выхожу, и через минуту экипаж уже оказался передо мной. Эх… Теперь даже помирать не страшно. Не успел я улыбнуться этой глупой, сытой мысли, как мимо меня просквозила компания виденных мной в ресторане молодых офицеров, уже, что называется, подшофе. Весело гомоня, ребятки дружно полезли в коляску, не забыв оттолкнуть меня в сторону. Вот ведь, а такое хорошее настроение было!

Ратьша, похоже, тоже немного опешил от наглости вояк, потому как застыл изваянием и даже не отреагировал на хлопок по плечу и требование компании везти их в «Загородский, на гулянья».

Ухватив идущего последним вояку за ворот, я восстановил равновесие. А вокруг повисла тишина.

– Могли бы быть и поаккуратнее, господа офицеры, – проговорил я.

– Ингвар, да двиньте этому шпаку по шее. Арина ждет! – прорезался голос у одного из вояк. Ну да… Удержанный мною за химок Ингвар попытался вывернуться, да кто ж ему позволит! Я треснул придурка по упомянутой его дружками части тела. Так, теперь можешь прилечь. А вот и они сами, разъяренные, пьяные, сопящие, полезли из коляски. Наконец-то пар спущу!

– Милостивый государь, вы… – забормотал первый выбравшийся из экипажа, пытаясь извлечь из ножен саблю… и получил прямой в челюсть. Сейчас! Так я и дам вам болтать, вы же про дуэль вопить начнете, а оно мне надо? На фиг эту муть. Посему считайте зубы, господа!

Глава 5

История, философия, естествознание…

«…Как ни печально мне, верному сыну церкви, сие, но следовало бы предположить, что будь предки наши лишены любопытства, этаго извечнаго погонщика и палача человеческаго; в познании духовнаго мира, кое сей час прозывают естествознанием, а иные, на греческий манер, филозофией, закостенели бы наши пращуры в мыслех и духе и не миновала бы их чаша скорби, из коей до дна испили римляне и ромеи, сиречь византы, признавшие исключительность духовнаго познания за отцами церкви. Никоей мерой не хочу очернить святых отцов, в их великом и праведном труде, но…»

Я медленно отложил книгу и помотал головой, пытаясь вытряхнуть из нее цепляющиеся за извилины сложные речевые обороты двухсотлетней давности. Вот ни хрена ж себе, здесь баталии гремели меж светскими властями и церковными!

Я представил себе, что было бы с умником, который попробовал бы написать нечто подобное «у нас», веке этак в семнадцатом, и нервно хмыкнул. Костер или плаха для еретика, и еще спасибо сказал бы, если обошлись без пыток. Ну да, а этот писатель спокойно дожил до старости, еще и два университета основал. Один в Велиграде, другой… в Картахене?! О-бал-деть! Это он что, от разъяренных священников туда чесанул?! Так, а умер где, на какой-нибудь вилле в окружении терпеливых и не очень наследников? Читаем послесловие к его запискам. Черта с два! Умер «синьор» Эрик Ярославич Хейердалл, будучи отцом Сергием, настоятелем Спасо-Преображенского Ставропигиального Валаамского мужского монастыря, и похоронен там же. С ума сойти…

– Что повергло вас в такое изумление, Виталий Родионович? – Возникший на пороге «моей» библиотеки, глава Особой канцелярии устало улыбнулся.

– Добрый вечер, Владимир Стоянович, – вздохнул я, поднимаясь с кресла (этикет, чтоб его). – Да вот знакомлюсь с историей своей новой родины. И чем дальше, тем больше жалею, что «там», у нас, нет этой вашей «филозофии». Насколько иным был бы мир…

– Полноте, Виталий Родионович. Иначе не значит лучше. Все равно остаются те же проблемы, войны и беды… Как бы ни развивалось человечество, каким бы путем оно ни шло, без ошибок не обойтись. А если оно перестанет их совершать, во что я, уж простите старого пессимиста, не верю… Так вот, если человечество перестанет совершать ошибки, оно исчезнет. Да-да, дражайший Виталий Родионович, человечество просто перестанет быть. А то, что возникнет вместо него, не будет иметь ни к вам, ни ко мне, ни к любому другому нашему современнику решительно никакого отношения. Впрочем, оставим это. Разрешите присесть? – Ничего не имея против компании своего работодателя, я гостеприимно указал ему на соседнее кресло. Князь благодарно кивнул (можно подумать, он действительно считает себя у меня в гостях!) и продолжил разговор, уже сидя в кресле. – Знаете, я ведь заглянул к вам несколько по иному поводу. Уже собирался домой с доклада у государя, да в приемную телефонировал дежурный канцелярии и доложил о происшествии в «Летцбурге», вот я и решил заехать к вам по пути. Чем же вам так не понравились наши лихие военные?

– Наглостью, ваше сиятельство. – Я пожал плечами. – Терпеть не могу паркетных шаркунов, строящих из себя незнамо что.

– Позвольте узнать, а с чего это вы решили, что они всего лишь, как вы выразились, «паркетные шаркуны»? – посерьезнел князь. Ну хмурься, хмурься, я то вижу, что никакого ходу ты делу не дашь… если оно, конечно, будет, дело это.

– Боевой офицер, даже будучи в легком подпитии, не запутается в собственной амуниции. А эти молокососы, – усмехнулся я, – всей кодлой не смогли справиться с одним-единственным сытым и расслабленным штатским.

– И все же, Виталий Родионович… Я вполне могу допустить, что вас, как бывшего офицера, покоробило поведение этих моло… дых людей. Но челюсти-то зачем было ломать? – печально поинтересовался Телепнев.

– Чтобы на дуэль, то есть на хольмганг, вызвать не смогли. – честно ответил я. – Правила-то я пока не знаю, да и саблями-шпагами сражаться не приучен. А оно вам надо, лишиться «испытателя» на следующий день после подписания соглашения о сотрудничестве?

– А вы наглец, Виталий Родионович, – даже с каким-то восхищением протянул мой собеседник (впрочем, уверенно говорить об искренности князя я не стал бы). – Ну да ладно. С Ратьшей я поговорил, и он вину возлагает исключительно на ваших противников. Посему никаких претензий к вам у меня нет, но позвольте дать дельный совет. Непременно займитесь фехтованием. Кажется, это умение может вам пригодиться.