Алексей Кулаков - Оружейникъ Страница 10

– Александр Яковлевич, вам господин Грейн подарок прислал.

– Н-да?

Быстро прочитав сопроводительное письмо, князь удивленно хмыкнул и поглядел на кейсы:

– И где?

– Вот, прошу.

В руку Александра лег пистолет, а все присутствующие удивленно загомонили – это был ЧУЖОЙ пистолет. Непривычно длинный ствол, далеко выдвинутая вперед рукоятка и общая… Несуразность конструкции, что ли? Одним словом, конкурент всеобщей любви не получил.

– Опа! Командир, смотри, а патроны-то от «плетки»!

Валентин Иванович тут же довольно заметил:

– Что не может не радовать – значит, приняли как стандарт. Это у нас пистолет системы господина Борхарда. Господи, ну и убожест… гм, да-с.

Князь тем временем держал в руках другой пистолет и опознал его сам:

– Как я понимаю, это творение господина Браунинга? Занятно – калибр девять миллиметров. И тоже наш патрон. Интересно, как это Мозес умудрился обойти мои патенты?

Перечитав письмо еще раз, фабрикант вновь хмыкнул:

– Надо же, всего лишь опытные образцы. Ну-ну. Все равно надо бы разобрать и поковыряться. Ну что же, пожалуй, сейчас и опробуем подарки? Григорий, займись. А во втором что?

– Готовые варианты пистолета-карабина – кстати, вы так и не дали ему имени. А также ваш особый заказ.

– Ага!

Настроение Александра стремительно поползло вверх, а когда он увидел содержимое большого кейса, и вовсе остановилось на отметке – жизнь прекрасна.

– Это чего такое, командир?

Бывший унтер удивленно разглядывал нечто, похожее на слегка исхудавшую банку тушенки, в которую к тому же вбили короткую и нетолстую палку. А тот, кого он спрашивал, уже вытащил на свет очередное оружие.

– Это, Гриша, называется «толкушка». Правда похожа? Так!

Князь деловито откинул в боевое положение приклад, выщелкнул магазин, быстро набил его патронами и вернул на законное место, слегка подрегулировал прицел, передернул затвор и завертел головой, выбирая подходящую цель. За следующие десять минут, с краткими перерывами на перезарядку, Александр отперфорировал пяток мишеней и основательно обтесал пулями средней толщины столб. А в конце исполнил недолгий, но по-настоящему зажигательный танец, доставая из-за пазухи неудачно отлетевшую гильзу. Главный инспектор условий труда в это же время опробовал подарки от Вальтера Грейна, разочарованно покривил лицом (в очередной, сотый по счету раз убедившись, что его любимый «рокот» лучше всех) и опять стал кружить рядом с непонятными «толкушками». Греве делал то же самое, только вокруг начальства.

– Так что по поводу названия, Александр Яковлевич?

– Название? Ну что же, давайте подумаем. Питается этот красавец патронами от «плетки», опять же звук выстрела хлесткий… а дальность саженей пятьдесят – семьдесят? Да, не меньше. Вот пусть и будет – «кнутом».

Григория интересовало другое: ощупав жестянку со всех сторон, он потряс ее, попробовал закрепленную в ней палочку на излом и только после всех этих процедур заметил, что у той на конце имеется латунный колпачок.

– Ну и не понял. Ей чего, по голове, что ли, бить надо?

– Тогда бы ее назвали колотушкой. Впрочем, этой штучке подходят оба прозвища. Валентин Иванович, вы не продемонстрируете?

Оружейник медленно, явно напоказ, свинтил колпачок, вытянул что-то вроде гайки с привязанной к ней веревочкой и вопросительно поглядел вокруг:

– Куда?

– А вон, в канаву рядом с валом.

Греве еще раз огляделся, отошел в сторону на три шага, резко рванул за шнурок с гайкой, выдергивая его напрочь. После чего довольно энергично запустил свою непонятную ерундовину в маленький ровик рядом с ограждающей стрельбище земляной насыпью. Вот только сил в бросок вложил маловато, отчего и недокинул: она покатилась, подпрыгивая, и… осталась спокойно лежать. Общее недоумение, как и всегда, выразил штатный рупор «обчества» господин Долгин:

– Что, и все?!

Засуетившийся оружейник дернулся было к мирно валяющейся жестянке, примерно на полпути вспомнил, для чего она предназначена, и тут же припустил обратно. Наконец окончательно что-то решив для себя, Валентин Иванович забрал остальные гранаты, в количестве трех штук, быстро снарядил их взрывателями (периодически кося взглядом на работодателя) и в пять секунд переправил всю троицу к первой.

Бумс, бумс!!!

От неожиданности Гриша с ветеранами чуток пригнулись и дружно, с отменной синхронностью, наложили на себя крестное знамение. Греве обошелся облегченной ухмылкой, а главный стрелок и вовсе остался невозмутим, только потянулся за «кнутом».

– Валентин Иванович, взрыватели надо немного доработать. В плане надежности.

Тцданг-тцданг!

У вала взметнулись два новых столба пыли и мелких комочков земли. Тут же нашлись желающие освидетельствовать место подрыва «толкушек», а после короткого и оживленного обсуждения все «эксперты» единогласно постановили: эта штука будет поудобнее пироксилиновой или там – динамитной шашки. Солидно кашлянув, Григорий поинтересовался у оружейного мастера:

– Еще «толкушки» есть? Надо бы это… самому опробовать!

– Послезавтра будут, я сразу дюжину выделаю.

– Эх, нам бы такое, когда за «несунами» гонялись или караваны перехватывали!

Обсуждение перспектив и возможных способов боевого применения очередной новинки на самом интересном месте прервал вестовой от старшего охранника: из командировки вернулся господин управляющий. Да не один, а в сопровождении личности, по поводу которой у охраны были четкие инструкции: максимальная почтительность и вежливость! По такому случаю и сам Александр не поленился быстренько дойти (он бы и бегом не постеснялся – да потом пересудов на полгода будет) до своего коттеджа и переодеться в более подобающий для встречи такого дорогого гостя костюм. Человек, который на военной службе дорос до генерал-майора, а в промышленности стал главой пусть и маленькой, но все же империи, – этого человека князь уважал. Сильно. И даже не из-за прошлых заслуг, нет: КАЖДЫЙ совет, который он слышал от не по годам бодрого (до восьмидесяти лет не каждому удается дожить) Сергея Ивановича Мальцева, – так вот, каждый его совет был по делу. И неизменно помогал: наладить ли производство или избежать возможных проблем в будущем.

Когда по окрестностям Людинова прошелся слушок о том, что набирают рабочий люд на новую фабрику, один из мастеровых паровозостроительного завода по имени Мартын как раз вернулся с очередного приработка. Услыхав такую новость, он поначалу обрадовался, но когда узнал, в какую даль придется ехать, то посомневался малость да и успокоился. Чего лишний раз дергаться? Дома-то оно конечно – на заводе работы мало, да и задельную плату выдают нерегулярно, только что и хватало на еду. Так и в окрестностях все так же, сейчас куда ни подайся, везде с этим делом плохо. Если бы не огород за домом да корова-кормилица… м-да. Зато вся родня под боком, друзья-соседи, и случись чего, так хоть помощи какой попросить можно. А там – кому он нужен? Однако время шло, и глухие шепотки превратились в негромкие пересуды, а после того как потянулись на станцию первые рекруты и выяснилось, что берут-то далеко не всех, эта тема и вовсе стала главной во всех без исключения разговорах. Непонятно народу было, почему от одного работяги даже нос воротят, а другому и руку пожать не гнушаются. Подумал Мартын хорошенько да и пошел в вербовочную контору – за спрос ведь денег не берут. Пришел, отстоял небольшую очередь, а с ним даже и разговаривать толком не стали – спросили только, как зовут, где живет да кем работал. Пошуршали немного бумагами на столе, перебросились парой непонятных фраз, после чего объявили:

– Принят, с испытательным сроком в полгода.

Коротко рассказали красивую сказку – как платят да про остальное, после чего подозвали к столу, шлепнули на него внушительного вида документ и ошеломили указанием:

– Подписывай.

– Так неграмотные мы.

– Тогда палец приложи. Да не этот! Чернилами хорошо намазал? Вот так. Договор давай сюда. Послезавтра приходи за авансом, а пока вон туда иди, там на пару вопросов ответишь – и свободен. Следующий!

Упоминание денег мигом вывело мастерового из недолгой прострации. В следующей комнатенке конторы ему задали не два, а добрую дюжину вопросов – кого из хороших мастеровых он знает, где они живут, в чем еще у него есть сноровка да опыт. Ответили и на его вопросы, вернее, вопрос, так сказать, о самом главном – о жалованье.

– Пока никто не жаловался. Кто с оружейным железом дело имеет, те, конечно, побольше, вроде как и до ста рублей доходит, но и остальным грех жаловаться – меньше сорока никто не получает.

Окинув взглядом собеседника и не увидев особой разницы между ним и собой (писарь, он и есть писарь, тем более что его вроде уже приняли), Мартын позволил себе немного и очень вежливо усомниться, на что получил короткий и равнодушный ответ: