Михаил Ланцов - Славься! Коронация "попаданца" Страница 10

От подобной шутки уже немолодого человека передернуло.

— Шутки у вас, Николай Иванович.

— Не переживайте, все будет хорошо.

— Да как же хорошо? Рельсов-то нет! — Мужчина развел руками. — Как поступать? Мы, конечно, поставили до конца прошлого года двадцать восемь тысяч тонн новой стали,[14] но этого решительно мало! Александр нас уничтожит! В порошок сотрет!

— Не переживайте. Помните, как мы раньше работали?

— Что вы имеете в виду?

— В 1865 году вся Россия смогла выплавить из железной руды чуть менее восьми тысяч тонн[15] металла, а ведь там стали практически не было. Чугун и пудлинговое железо. И ничего, справлялись как-то. А вы меньше чем за год смогли развернуть такое обширное производство и переживаете. Да, не вышли на желаемые показатели. Значит, ошиблись в расчетах. Бывает. Тем более что наша новая сталь лучшая в Европе! Есть чем гордиться.

— Вы думаете, что Александр не разозлится?

— С чего ему злиться? Вы сделали все, что могли. Единственное, что в сложившейся обстановке сможет вызвать в нем ярость, так это ваша трусость. Он такого поведения не любит. Поэтому я вам настоятельно рекомендую: идите и доложите о сложившемся положении. Сами. Не дожидаясь того, как он попросит с меня подробного отчета. Тем более что Московский металлургический завод переведен полностью на производство ценных легированных сталей и невыполнение плана вполне объяснимо и лишено злого умысла или еще какой гадости. Причем идите не просто с поникшей головой, а сразу с предложениями о том, как все можно исправить. Его Императорское Величество такой подход любит и ценит. Искать виновных и скулить каждый может, а тут дело надо делать, да быстро и качественно.

Надвигался большой отчет перед Императором о проделанной работе, и директора с управляющими, мягко говоря, переживали. После тех осенних бесед в Литовском замке, что Александр провел в 1867 году; его реально боялись. Да, он наказывал только за дело, но все равно страх оказаться под этим катком поразил его подчиненных, особенно новоиспеченных Чем пользовались бойцы старой гвардии, потешаясь над ними.

Впрочем, такие маленькие шалости не мешали в целом довольно конструктивному и деловому настрою. Вдумчивая и спокойная индустриализация шла по плану. Ключевым двигателем всей заводской стройки выступала железная дорога, ради которой и разворачивали производства. Рельсы, шпалы, широкий ассортимент метизов, двигатели, локомотивы, паровые трактора и многое другое изготавливалось только ради того, чтобы обеспечить ее ударное строительство. В свою очередь, эти заводы и мастерские тянули за собой другие, обеспечивающие уже их, и так далее. Иными словами, Александр решил использовать классическую американскую схему индустриализации, в которой причиной мощного промышленного рывка во второй половине XIX века стал именно железнодорожный бум. По расчетам, в 1868 году можно было построить только пятьсот километров полноценных железных дорог, но Саша был убежден — это только начало. Масштабная модернизация промышленности, начатая им со своих предприятий, потихоньку начинала отражаться сильным резонансом в обществе и должна была потянуть за собой многих других. Так что ему оставалось только следить за тем, чтобы экономика не перегрелась. Кризисы Императору были совершенно не нужны.

Одним из главных рычагов противодействия перегреву стал циркуляр, написанный министру финансов, которому вменялось контролировать с особым радением коммерческие банки. Между строк же совершенно ясно читался запрет на массовое кредитование в любых формах. Единственно возможная форма инвестирования, которая поощрялась в Российской империи согласно этому циркуляру, выражалась в возможности приобретения привилегированных акций.[16]

Тем же циркуляром требовалось нормативно закрепить единственно возможный юридический статус вышеупомянутых акций и правила их использования. В частности, номинальная стоимость этих ценных бумаг не должна была превышать 49,9 % от уставного капитала акционерного общества.

У подобного циркуляра получался довольно любопытный фактор последствий. Во-первых, резко изменился характер инвестиционных операций, который вкупе с негласным запретом на кредиты должен был довольно быстро изменить весь финансовый рынок Российской империи. Никто официально не отказывался от института кредитования, просто, в том случае если предприятие или банк вздумывали «дурить», их начинали очень тщательно проверять. И проверяли до тех пор, пока либо эти кадры не принимали решение взяться за ум, либо не разорялись. Некрасиво, но иного способа заблокировать без «шума и пыли» негативные последствия интервенции иностранных капиталов в отечественную экономику было невозможно. Да и с перегревом рынка получалось бороться весьма успешно.

ГЛАВА 2

— Слышали, любезный Аристарх Иванович, что на днях случилось? — Грузный мужчина пытался шептаться со своим собеседником, параллельно борясь с одышкой, вызванной неспешной прогулкой.

— Демьян Кириллович, полно вам тайны разводить. — Его собеседник с легким снисхождением покачал головой.

— Да какая уж тут тайна! Государь наш Александр Александрович намедни жену Николая Алексеевича Милютина в монастырь отправил!

— Как так?! За что?

— Да, говорят, она мужа пилила очень сильно. Здоровьем совсем слаб стал, вот Император наш ему и помог, как мог. Видно, очень Николай Алексеевич ему нужен был. Ходят слухи, что он лично просил ее за ум взяться и не вести себя столь несносно, но Мария Агеевна все мимо ушей пропустила.

— О! Так если сам, — мужчина многозначительно поднял указательный палец вверх, — просил, то она еще хорошо выкрутилась.

— Она разве выкрутилась? Сама-то дура дурой, но брат у нее на особом счету у Александра Александровича. Вот ради него и пощадил нерадивую бабу.

— Везучая она… — покачал головой Аристарх Иванович, — под такой страстью побывала и выжила. Поговаривают, что суров больно царь наш, кто супротив его воли идет — не живет долго.

— А оно, может, и правильно, что не живет. Он ведь хоть и со странностями, но… — Демьян Кириллович, оглянувшись, немного пожевал губы. — Я имел несколько разговоров с заводскими, что на него еще с пятьдесят восьмого года работают.

— Где же вы их встретили? Али в Москву ныне зачастили?

— Куда мне до той суеты бегать! — отмахнулся Демьян Кириллович. — На свадьбе племянницы был, а у той жених из сыновей заводских рабочих. Вот там компания и набралась.

— Это же уму непостижимо! Как же вы допустили, чтобы ваша племянница пошла за рабочего? Куда смотрели ее родители?!

— А что мы могли сделать? — развел руками Демьян Кириллович. — Как только брат стал дочь уму-разуму учить, так она к жениху бросилась. А тот к мастеру. В общем, когда брат уже предвкушал грандиозную порку непослушной дочери, к нему заявилась делегация с завода. Не отстоял брат Варвару. Да и та не просто сбежала, а к парню своему. Так у него и жила. Так что — хочешь не хочешь, а пришлось соглашаться и давать свое родительское благословление. А то, не ровен час, Варвара от этой любви уже и не девица вовсе, кто же ее в жены после такого возьмет?

— Да-а-а, — протянул Аристарх Иванович. — Дела.

— И я поразился. Но Варя-то у брата уж больно шустра. Нос свой сует куда не надо. Представляете, пошла на курсы, как их… — Демьян Кириллович немного задумался, почесав затылок. — Телеграфисток! Вот. Да. Вот там она и познакомилась с этим молодцом. Брат сопротивлялся. Нечего девке блуждать по злачным местам, толку с этого никакого, а проблем масса. Ей домом да семьей надобно заниматься. Да детей рожать. А тут — курсы какие-то. Но жена-перечница насмерть стояла. Вот и получилась беда.

— Да уж. Вот так — недоглядишь за дитем неразумным, а он по молодости да глупости уже в таких проблемах, что и не выпутать.

— Молодо-зелено. Да что уже сокрушаться? Что сделано, то сделано. Так вот, эти заводские по пьяному делу такого наговорили, что я не знал — верить или нет. Били себя в грудь все как один, что за царя любимого на все пойдут. Как будто сговорились.

— Да боялись небось, что донесут, ежели что плохое про него скажут.

— Я тоже так подумал, ну и решил схитрить — выведать у них, отчего они так любят его. Вдруг проговорятся о том, что на самом деле думают. И вы знаете, Аристарх Иванович, им действительно есть за что его любить. Никогда не слышал, чтобы какой заводчик так к своим рабочим относился. Шутка ли, рабочий день всего восемь часов! И зарплата хорошая — не каждый служащий при покойном Императоре столько получал. Да библиотека публичная, школа, где бесплатно грамоте их учат. Больница бесплатная, заводская, да не барак какой-нибудь, а очень добротная и толковая. И врачи есть, и сестры, и сиделки. Даже кормят и то бесплатно, причем не помоями какими, а хорошей едой. Кто увечье в деле получил — он не бросает. Пенсию ему назначает, небольшую, конечно, но на жизнь хватает. И прочих вещей интересных наговорили мне эти юнцы. Ежели хотя бы часть того правда, то пущай Александр Александрович сминает в порошок любого, кто встанет на его пути.