Юрий Валин - Наш бронепоезд. Даешь Варшаву! Страница 10

– Ноги раздвигать, госпожа тараканша?

– Не трудитесь. В вашу худобу много не спрячешь, – мстительно процедила баба.

– Сударыни, нельзя ли поживее? – отчаянно воззвал из-за двери поручик. – У вашего мальчика приступ. Отчего же вы не предупредили, что он эпилептик?

– А кто нас спрашивал? И вообще, разве не видно, что малыш болен? – отозвалась Катя.

Идти пришлось разутыми. Мадам Артемовская принялась за шмон всерьез. Сапоги на составные части наверняка разделает.

– Ужасно неудобно получается, – бормотал Виктор, поглядывая на шлепающих босиком девушек.

– Да ничего, главное, чтобы ногу не отдавили, – Катя кивнула на конвоиров, бухающих сапогами по пыльному паркету.

– Я не это имел в виду. В смысле, и это тоже, но в основном мальчика. – Поручик горестно вздохнул. – В истерике он. Кричит, рыдает. Двух слов понять невозможно.

– Что же вы хотели? Прот – очень необычный мальчик. Я с ним недолго знакома, но чуткий он просто потрясающе. Прямо камертон.

– Больной он, – убежденно сказал поручик. – Вы уж сделайте что-нибудь.

Прот действительно выглядел ужасно. Похоже, допекли мальчика всерьез. Какой-то бородатый дядечка, по виду доктор, держал Прота за руки. Мальчик хрипел, издавал невразумительные звуки, судорожно поджимал ноги, сползая с кресла. Коленка в прохудившихся штанах мелко дрожала.

Несколько офицеров наблюдали за конвульсиями, отойдя к двери. В углу сидел грузный, багровый от ярости генерал-лейтенант.

– Можете что-нибудь сделать? – спросил подполковник Макаров, бесшумно оказавшись рядом с девушками. – Он начал вас звать, потом совершенно рассудка лишился.

– Постараемся, – Катя обеспокоенно смотрела на Прота. Если мальчик и играл, то уж слишком натурально. – Давно это с ним?

– Полчаса как началось. Раньше с ним бывало?

– Как-то был приступ, но гораздо короче, – Катя решительно пошла к мальчику. Глаза Прота безумно закатились, из угла рта лезла натуральная пена.

– Полагаю, ему нужно сделать укол, – раздраженно сказал доктор. – Не понимаю, какие могут быть противопоказания. У меня с собой есть успокаивающее.

– Подождите, профессор. Мальчик как-то в клинике Кащенко чуть не умер. Достаточно с горемычного экспериментов.

– Он у Петра Петровича наблюдался? – изумился доктор.

– Да подождите, – с досадой сказала Катя. – Успокоить малыша нужно. Дайте я его за руки возьму. И попросите лишних выйти, вы же видите – он боится. Хотите, чтобы он на неделю этаким растением стал?

Катя вытерла полотенцем подбородок мальчика. Вита присела с другой стороны, взяла ледяную руку Прота.

У дверей возмущался генерал:

– Развели бардак, господа. Девки полуголые, босые, дети слабоумные. Сплошное юродство. И это мы всерьез рассуждаем? Стыдно, господа! Разговариваем черт знает с кем. Балаган, господа. Оперетка!

Генерал убрался за дверь. Прот все дергался, сучил ногами. Вокруг стояла крепкая вонь нашатыря.

– Проветрить комнату прикажите, – сказала Катя доктору. – И чего-нибудь освежающего. Лучше пива.

– Пива? – изумился доктор.

– Так рекомендовали. В качестве смягчающего средства. Профессор говорил, я же не сама придумала.

Доктор зашептался с подполковником. Прот, часто-часто дыша, повернул слепое лицо. Вдруг на миг показались зрачки и мальчик отчетливо подмигнул.

Вита шмыгнула носом.

– Цыц, Витка! – зашипела Катя. – Ты не пророк, пацан. Ты – шикарный симулянт, Станиславский позавидует. В норме?

– Почти. Уж очень насели.

– Ладно. Продолжай осторожненько.

Вернулся доктор:

– Послали в Сабуровскую клинику. Необходима подробная консультация специалиста.

– Можно и обойтись. Он успокаивается.

Прот действительно задышал глубже и спокойнее. Крепче уцепился за руку Виты.

– Состояние ребенка стабилизируется, – глубокомысленно заметил доктор.

По ногам ходил сквознячок. Разведгруппа сидела за ломберным столиком с драным зеленым сукном. Катя, проглотившая стакан пива, находилась в умиротворенном состоянии духа. Платок с головы стащила, кое-как пригладила взмокшие волосы. Нормально. Расстреливать никто пока не собирался, и вообще, троицу временно оставили в покое. Только за распахнутыми дверями залы маячил часовой. Окно открыто, шелестит залитая солнцем крона каштана – уходи не хочу. Нет, на всякие мелкие провокации мы не поддадимся.

Подполковник курил в коридоре. Катя чувствовала аромат хорошего табака. Под присмотром, под надзором. Ничего не решили, ничего не прояснили. Разве что поднатужились и его толстое генеральское превосходительство абсолютно из себя вывели. И что генерал так разорался?

– Я ему про мальчиков кровавых сказал, – прошептал Прот.

Катя дернула подбородком. Резковат сегодня парень, в лоб режет и даже не скрывает, что окружающие у него как на ладони. Впрочем, нервишки сегодня у всех на пределе.

– Про мальчиков? Хм… В личном, так сказать, смысле? При всех ляпнул? Едва ли его превосходительство к тебе особой благожелательностью проникнется.

– Обойдусь. Я про «мальчиков кровавых в глазах» красиво прорек. Не все поняли. Кто понял, промолчит. И вообще, этот жирный боров пьян. Меня церковным огарком обозвал, а сам дышит как босяк.

– Перегар – это нормально. В традициях русского офицерства, – пробормотала Катя. Багровая физиономия генерала казалась ей смутно знакомой. Нужно было лучше фотографии рассматривать. В памяти фото руководства Добрармии слилось в единую череду благообразных одухотворенных лиц. Впрочем, так же, как и физиономии советской армейской верхушки. Фото на экране монитора похожи друг на друга, не запомнишь даже, кто бритый, кто бородатый. Ну и черт с ними.

– А он… действительно маньяк? Надо же…

– Нет, – Прот устало улыбнулся. – Пьяница он. Про «кровавых» это я так, для выразительности. Хотя молоденьких он действительно любит.

– Я вас совсем не розумею, – робко пошептала Вита. – Вы про що вообще говорите?

– Да не важно, – мальчик вяло махнул кистью. Сквозь загар ярко выступили царапины и хрупкие костяшки пальцев. – Все это не важно. Катя, я плохо сыграл. Неубедительно. Они меня за убогого держали, вот я и стал убогим. Пусть подавятся. Не удержался.

– Ничего-ничего, – пробормотала Катя. – Проскочили. В общем-то ты осознал, какого им хрена нужно было?

– По-моему, они всерьез надеялись, что я истину предреку, – Прот удобнее устроился, оперся затылком о плечо Виты. Девчонка не возражала. – Я, Екатерина Георгиевна, полагаю, что они в полнейшей растерянности, раз на блаженного надежду имеют. Смешно. Я, может, искры и в прошлом, и в будущем различаю, но разве до истины дотягиваюсь? Истину только ОН знает.

Катя кивнула:

– Каждому по способностям. Да не позволят нам боги надмировую истину во всей красе разглядеть. Ладно, прорвемся. Кормить-то нас здесь будут? Никакого уважения к пророкам и сопровождающим их лицам. Кстати, поп, что приезжал, он куда сгинул?

– Протоиерей Феофан? Он личность мою удостоверил и убег, – Прот грустно улыбнулся. – Он в епархии лицо известное. В монастырь к нам не раз наведывался, меня знает. Оттого и к руке приложиться не дал.

– Что, тоже по ганимедам слаб?

– Боже сохрани! Честный священник. Только в вере нестоек. Сомнения его мучают.

Катя замотала головой:

– Все-все! Это нас не касается. Лучше скажи, что там с нами дальше делать мыслят? Как думаешь?

– Полагаю, за дверь нас сразу не вышвырнут. И не расстреляют. Разочарованы, но еще попробуют меня испытать. Вера в чудо, она, Екатерина Георгиевна, стойка до смехотворности.

– Ты меня пока Катей именуй. Пожалуй, сейчас так естественнее звучит, – Катя покосилась на мальчика. А ведь нравится ему, паршивцу, в объятиях девочки сидеть. Жмурится совсем не по-юродивому. Витка-то без задней мысли носом ему в макушку уткнулась.

В дверь коротко стукнули:

– Отдышались, дамы и господа?

Подполковник Макаров вошел в залу. Склонив голову к плечу, оглядел гостей, устроившихся за маленьким столиком.

Катя посмотрела в чисто выбритое лицо подполковника, в покрасневшие от бессонницы глаза:

– Мы, Алексей Осипович, отдышались. Частично. Прот полагает, что не оправдал ваши ожидания. Крайне удручен мальчик. Вы уж снизойдите к его переутомлению. Людей много, все в погонах, все при оружии. Грозные такие, повелительные. Тут и взрослый перепугается. Нельзя ли мальчику поспать хоть немного? Приступы – состояние весьма изматывающее.

– К сожалению, могу дать времени только до вечера. С вами весьма высокопоставленные лица желают побеседовать. Недурно было бы без… истерик и тому подобного обойтись.

Прот молча ухватился за руку Кати.

Подполковник чуть заметно поморщился:

– Не трудитесь, я намек понял. Мадемуазели смогут при беседе присутствовать. Так что не переигрывайте.

– Что это за намеки, господин подполковник? Уж не в симуляции ли вы мальчика подозреваете? – возмутилась Катя.