Андрей Мартьянов - Большая охота Страница 10

А если они все-таки ошиблись, и Дугал не умирал? Первое, что нужно сделать, когда шотландец придет в себя – расспросить его как следует!

Промаявшийся бессонно до самого утра мессир Бернардоне вылез из своего закутка, весь облепленный мякиной. Молча обозрев себя, он скорбно вздохнул и взялся отряхиваться – без особого, впрочем, усердия, скорее из привычки к аккуратности.

Гаю захотелось слегка расшевелить попутчика. Вспомнив загадочную обмолвку шотландца, он спросил:

– Франческо, кто молится кошельку?

– Евреи-ростовщики, – уныло откликнулся Франческо. – Монахи на моей очень далекой отсюда родине. Это старая и не слишком-то достойная шутка, мессир Гай.

– А еще? – не отставал ноттингамец. – Я не шучу, я серьезно говорю!

– Еще так злословят глупые и недальновидные люди, желающие изведать на своей шкуре гнев рыцарей Храма, – язвительно сообщила проснувшаяся госпожа Уэстмор, зевая и прикрывая рот ладонью. – Неймется с утра, сэр рыцарь?

Мак-Лауда голоса и дневной свет ничуть не обеспокоили. Он продолжал лежать пластом, в точности похожий на мертвеца, и лишь мерное дыхание обнаруживало в шотландце признаки жизни.

– Погоди-ка… Ты говоришь о тамплиерах? Разве в Безье есть прецептория Ордена? – удивился Гай Гисборн, привыкший, что на Британских островах храмовники располагают свои владения либо в больших городах, либо в портах на побережье, чтобы оказаться поближе к сосредоточию торговых и денежных дел.

– Есть, – кивнул Франческо. – Мне рассказывали. Правда, где именно, я не знаю. Зачем вам храмовники, мессир Гай?

– Вроде бы Дугал намеревался отвести нас туда. Может быть, еще и отведет. Если сможет идти, конечно, – ноттингамец пробрался к прикрытому хлипкой дощатой дверцей квадратному окну сеновала и выглянул наружу. Лестница за ночь никуда не делась. По маленькому грязному двору разгуливала стайка пестрых кур и черная коза.

Стоя спиной к девице Уэстмор и итальянцу, Гай не мог видеть выражений, появившихся на их лицах. Изабель раздраженно скривилась, Франческо же виновато отвел глаза, будто его уличили в некоем крайне неблаговидном поступке. Однако, заговорив, Изабель ничем не выдала испытываемых ею чувств:

– Попросить помощи у рыцарей Храма? Неплохая мысль. При одном условии – если они не боятся ссориться с Транкавелями. Ведь господа Ренна наверняка полагают нас своей законной добычей.

– Мало ли кто что полагает. Вот шевалье Джейль тоже полагал, – Гай обернулся, опершись спиной об стену, и внимательно посмотрел на девицу Уэстмор. – Кстати, мистрисс Изабель… Вас не затруднит объяснить, отчего вы столь рьяно выставляли шевалье Джейля едва ли не врагом рода человеческого, а он вдруг оказался преданным сторонником глубоко чтимой мною госпожи Элеоноры Аквитанской?

– А вас, сэр рыцарь, не затруднит объяснить, с чего вы взяли, будто Джейль – человек королевы? – дернула острым плечом рыжая девица.

– Он мне так сказал, – опешил Гай. – Даже пергамент показал, со своеручной подписью ее величества и печатью…

– В славном городе Париже есть квартал Марэ, – задумчиво сообщила Изабель, накручивая на палец длинную рыжую прядь. – В квартале Марэ есть улица святой Сусанны, а на этой улице обитает некий умелец, способный за пристойное вознаграждение написать буллу Папы Римского, в коей будет указано, что Папа публично признает вас своим незаконнорожденным сыном. И уверяю вас, милорд, даже сам первосвященник затруднится сказать, его подпись стоит на документе или не его. Документы, любезный сэр Гай, подделываются с легкостью необыкновенной. Особенно если вы не стеснены в средствах.

– Еще того чище, – пробормотал Гисборн. – Не верь глазам своим и словам чужим – это понятно. Теперь выходит, что бумагам с печатями тоже доверять не след… Чему ж тогда верить, хотел бы я знать? Проклятье, а почему я должен верить тебе?

– Ну, чему и кому верить – это уж вы решайте сами для себя, Гай, – неожиданно мягко откликнулась Изабель. – Лично я в трудных случаях полагаюсь на наитие, и оно редко подводит… Что касается нашего вероломного шевалье – признаюсь, два-три месяца назад я была твердо убеждена, что мессир Ральф – вернейший и преданнейший клеврет покойного канцлера. У меня имелись доказательства и свидетельства людей, заслуживавших доверия. А теперь, после смерти хозяина – не знаю. Может, он из стаи ловчих псов Филиппа-Августа? Или, если поднимать ставки выше – служит Константинополю?..

Внимательно слушавший Франческо недоверчиво присвистнул, заявив:

– Да п олно вам, монна Изабелла. У этого Джейля на лице написано – он родился в Нормандии или в Британии!

– Какая разница, где кто родился, – резким взмахом кисти отмела возражения рыжая девица. – Главное – кто кому платит. Помяните мое слово, уедет ваш драгоценный архив к императорскому двору!

Гаю очень хотелось спросить, каким образом пропавший архив угодил к самой госпоже Уэстмор, но тут ему вспомнился гонец с посланием от принца Джона, догнавший его и Мак-Лауда в Туре. Принц и Годфри Клиффорд тоже считали возможными похитителями византийцев, мало того – указали приметы их вероятного предводителя. В послании, помнится, давалось весьма условное описание – уроженец Аквитании двадцати пяти лет от роду, блондин с серыми или голубыми глазами… Чем не Ральф Джейль?

– Как пить дать уедет, если мы не помешаем, – хриплый шепот заставил всех вздрогнуть.

Мак-Лауд с трудом поднял взлохмаченную голову, уставившись на верных соратников воспаленными глазами. Выглядел он скверно – почти как в Ренне, после неудачной охоты на волка-оборотня, если не хуже.

– Хитрый и везучий ублюдок, – продолжал шотландец. – Всех, всех обвел вокруг пальца… Небось пылит сейчас по дороге на Марсель, только пятки сверкают… А мы торчим по его милости на конюшне, как последние нищеброды! Поймаю – всю задницу распинаю!

Мак-Лауд подтянулся на руках и сел. Даже это усилие далось ему нелегко.

– Смотрите-ка, полумертвое воплощение Кухулина изволило ожить и снова грозится жуткими карами, – не удержалась девица Уэстмор. – Ну, теперь всем нашим врагам точно крышка. Я бы на месте Джейля заранее повесилась.

– Ехидная ты стерва, – просипел Мак-Лауд. – А ведь, между прочим, жизнью мне обязана. Не понимаю, что заставляет меня терпеть твое ядовитое общество?

– Я рад, что ты пришел в себя, Дугал, – сердечно сказал Гай. – Мы все рады. Мистрисс Уэстмор тоже, но стесняется в этом признаться и скрывает свои подлинные чувства за привычным сарказмом. Верно я говорю, мистрисс Уэстмор?

Изабель скроила кислую гримаску.

– Радость моя безгранична, – произнесла она стеклянным голосом.

– Мы как раз затеяли что-то вроде срывания масок, – Гисборн, оттолкнувшись от стены, прошелся взад-вперед в солнечном луче, через безостановочную пляску пылинок. – Изабель, которая, как ты недавно обмолвился, знает все про всех, утверждает, что Джейль – шпион византийского императора, а рескрипт королевы Элеоноры у него поддельный. Я не знаю…

Он прервался, недоуменно воззрившись на Дугала. С шотландцем творилось что-то неладное. Мак-Лауд сипло перхал, размахивал руками и мотал головой. Гисборн далеко не сразу понял, что кельт смеется.

– Чему ты радуешься? – уязвленно осведомился Гай. – Хочешь сказать, Ральф Джейль не имеет никакого отношения к Константинополю?

– Имеет… самое прямое… – просипел шотландец, все еще не в силах справиться с хохотом. – Джейль – византийский шпион… Браво, женщина! Брависсимо! Нет-нет, Гай, не обращай на меня внимания. Все так и есть. Джейль трудится в пользу Комниных, это истинная правда. Кто бы тебя ни спросил, так и отвечай: Ральф Джейль – византийский лазутчик, поганый убийца и похититель невинных девиц.

– Вот как? – Гай нахмурился. Прямодушный англичанин не любил, когда с ним играли втемную, и тем паче, когда над ним потешались. – Тогда, может быть, расскажешь наконец про себя? Какой такой славой ты просил поделиться этого сукина сына? Кому служишь ты?

Шотландец резко посерьезнел. Вопреки ожиданиям, англичанин получил точный и недвусмысленный ответ:

– Хитромудрой Элинор, да благословит Господь ее начинания и ее друзей. Чтобы уж сразу все прояснить, Гай: мы с Джейлем служили одному господину, вернее сказать, госпоже. И в этой истории с архивом должны были быть заодно. Но, видит Бог, нынче Ральф встал на кривую дорожку, и она не доведет его до добра. Боюсь, скоро конец его везению. И… прости, что втянул тебя во всю эту грязь.

– Ты меня не втягивал, я сам втянулся. А что за старые счеты меж вами? – почувствовав, что настал тот редкий случай, когда Дугал говорит правду, Гай твердо решил выяснить все до конца. – Что он имел в виду, когда орал «Теперь мы квиты!» там, в ущелье?

– Тебе непременно хочется это знать? Именно сейчас? – скривился шотландец.