Андрей Архипов - Поветлужье Страница 10

Вышло немного не так. Когда больной охотник понемногу стал подниматься, а это случилось на третий день, то первым делом он попросил сына сопроводить его в кусты, а оттуда уже донесся приглушенный гневный шепот и звук затрещины. Вячеслав с Иваном с улыбкой переглянулись, но вышедший из кустов отец Радислава первым делом, пошатываясь, поклонился и представился. Речь его была еще непонятней, чем у сына, но основное можно было разобрать, тем более что за пару дней к некоторым языковым особенностям местного говора они уже привыкли.

— Здраве будьте, добрые люди. Кличут меня Антипом, охотник я, сын кузнеца нашего, Любима. Благодарствую за то, что спасли жизнь мою и кровиночки моей. Благослови вас Бог! И... прощения прошу за отрока сего... Не отблагодарил он вас за спасение... — Антип бросил косой взгляд на Радислава. — И не отдарился за подарок ваш. Не побрезгуйте в свой час отведать гостеприимства нашего...

— Ты садись, садись, Антип, — кинулся Вячеслав к нему. — Нельзя тебе еще головой-то так мотать.

— Спаси тебя Бог, лекарь, не ведаю твоего имени. Что понял я в беспамятстве, за то и повинился, но имен ваших не расслышал.

— Вот наш командир... э-э-э... воевода, скажем, так, — Вячеслав неудачно попытался перевести на старославянский язык статус "лесного капитана". — Иван Михалыч зовут его, а мы коротко называем Михалычем или егерем.

Иван слегка наклонил голову, не пытаясь оспорить ни своего нового положения, ни попытки Вячеслава говорить от имени всех. Далее Вовкин отец представился сам, а также назвал Николая, ковыряющегося в отдалении, и ребят, отиравшихся около него.

— Невместно мне спрашивать у спасителей своих, откель вы, но Радька нашептал мне, что братья вы нам по вере. Да и сам я просил вас ужо гостеприимство мое принять... Но вида вы зело странного, и спросов тьма будет у общины нашей.

— Не изволь беспокоиться, Антип, — перебил его Иван, беря разговор в свои руки. — Что можем, то расскажем, а о чем умолчим, о том не обессудь. Откель мы? Хм... Издалека, не поверишь... Вовка, подь сюда. Вот ответь на вопрос, откуда мы все, что нас объединяет? Так, чтобы одним словом объяснить, мне самому интересно. А тебе будет проще понять, Антип, если дите об этом скажет...

— Откуда? Ну... я сам из города, из Нижнего, а остальные из деревни. А одним словом? Ну... река нас объединяет, вдоль по Волге живем, я чуть выше, а остальные чуть ниже... не знаю что сказать, Иван Михалыч.

— По Волге? Поволжские земли, знать? — Антип, озадаченный ответом, покрутил головой. — Тока там в низовьях нехристи одни... Разве что в верховьях Волги реки? Хоть о городе таком я и не слыхивал...

— Нет, не в верховьях, а живут... жили у нас не только нехристи. А насчет названия... Волжанами нас зови, — даже обрадовался егерь, отойдя от опасной темы. — А то, что ты города нашего не знаешь... Да нет больше его.

— Нешто ворог пожег? Али другая какая беда?

— Считай, что как не было его, — туманно ответил Иван. — А вот про нас разговор особый. У себя я был, скажем, не воеводой, а... ушел на покой в чине... сотника, что ли. Но то дело прошлое, да и наука моя воинская сильно отличается от вашей. Так что по некоторым вещам меня и за дитя неразумное принять можете, а в некоторых я вам фор... пример покажу. Остальные люди — мастера своего дела, скажем так. Пришлось нам покинуть наши земли, и назад возврата, судя по всему, для нас нет. Ищем мы место, где бы осесть нам было можно и осмотреться вокруг. Можешь ли подсказать такое?

— А... могу, пожалуй, — немного приосанился Антип, понявший, что вот и повод настал немного отдариться. — И ранее христиан в вервь нашу в княжестве Переяславском принимали, не чурались. По границе жили, рукам для меча и для сохи всегда дело находилось, а ныне... Ныне среди язычников живем, народ чуждый и языка не знает нашего... Таки мыслю я, что мужи сильные и христиане православные в общину нашу могут войти. Обещать не могу, но слово свое за вас скажу...

Одно лишь добавлю. Непросто нам живется... Выкупили мы землицу для веси у ветлужского кугуза, князька местного, токмо поклониться ему весомо пришлось мечами да бронью, себе почти не оставив. А оружие не помешало бы нам. Хоть торговлишка наша соседям токмо выгоду несет, а сторожиться все одно приходится. Людишки тут дикие и воинственные, иной раз глядят косо, а кугузу не всяк из них подчиняется. Кто-то помыслить может и на копье нас взять. Ладно, что железо здесь худое, мечи... дрянь мечи, одно слово. Токмо и костяными стрелами ежели забросать, так смертушка многим придет...

Но и владычества над нами нет ни у кого... Ветлужские черемисы неведомо кому и дань платят. Те из них, кто повыше устья Оки сидят, — сузждальцам белкой отдают. А до этих мест руки еще у Суждали не доросли.

— Суздали?

— Да можно и так, хоть Суздалью ее величай, все едино. Если у черемисов погостов нет, то нас тем паче не тронут, православные мы. Разве что булгарцы, но те тоже неблизко... Ох... Ажно в глазах потемнело.

— Утомили мы тебя, Антип. Отдыхай, спасибо тебе за приглашение, каким бы боком потом уж оно нам ни повернулось... А мы пока меж собой обсудим дела наши скорбные... Отдыхай! — еще раз произнес Иван, вставая и отходя к Николаю, прихватив с собой за локоть Вячеслава.

Разместившись на бревнышке импровизированной скамейки, уже устроенной не любившим простаивать без дела Николаем, и подождав, пока все собравшиеся разместятся, егерь начал:

— Ну, братцы мои дорогие, как говорится... помешательство не может быть групповым. Или может, но не такого качества. Слышал, Николай, что нам Антип пел?

— Слышал краем уха, — мрачно пробурчал тот.

— Так вот, господа попаданцы, если все это правда, а к этому все и идет, то дороги нам обратно не найти. По крайней мере, сейчас, в нашем состоянии. Патроны кончатся — и хана. Медведь задерет или дикий абориген на шкуру подстрелит. И так, правда, подстрелит — не удержится от соблазна чужаков приветить. Но даже если дойдем обратно и найдем то озеро, то кружить около него и надеяться, что этот тоннель еще существует, можно бесконечно. Я уже недавно сформулировал программу минимум, теперь лишь повторюсь. Предлагаю выходить с охотниками к этой веси. Надеюсь, ради нас они прервут на несколько дней свою попытку устроить тут лесное зимовье. А там попытаемся влиться в общину, будем потихоньку познавать окружающий мир.

— Мне тут вот какая мысль пришла, — решил присоединиться к егерю в своих рассуждениях Вячеслав. — Если мы верно рассудили насчет третьего дубка, то наше малейшее действие здесь может так сдвинуть историю, что если даже мы вернемся, то это будет, скорее всего, уже другой мир. Спасли охотников? Считайте, уже все. Если они вернутся обратно к себе, то любое их действие и даже любая встреча может вызвать такой вал изменений, что мы уже не должны будем в будущем родиться. Вот так-то. И даже если не выйдут, то не факт, что все останется по-прежнему... Кто теперь знает, как должна была закончиться их встреча с мишкой?

— Итак, голосуем: кто за то, чтобы идти в весь? — решил подвести итог Иван.

Все мрачно, поглядывая друг на друга, потянули руки. Даже Николай поднял руку с зажатым в ней топориком. Вроде совсем недавно все с удивлением, даже иногда с улыбками слушали, как Радислав и Антип рассказывали о своих приключениях. А теперь, после констатации факта, что они попали в совершенно нестандартную ситуацию и идет речь уже об их жизнях, подавленное настроение опустилось на всех собравшихся без исключения.

— Ты верно сказал про общину, Михалыч, — решил прервать затянувшееся молчание Вячеслав. — Только вот возьмут ли нас? Как бы Антип за всех ни просил, решающего слова он, вероятно, не имеет, так? — Вовкин отец дождался ответного кивка и продолжил: — Надо подумать, что мы можем предложить этим людям. Не только наши жизни и труд. Взять-то, может быть, они и возьмут, но распоряжаться без нашего спроса потом ими будут...

— В этом ты прав, Слава, очень прав, — согласился Иван. — Ну, так давайте и выскажемся, что каждый может предложить. Тимка? Вовка?

— Э-э-э-э... Ружья у нас есть! — выпалил Тимка. — А еще зажигалка и... еще разные вещи, вот!

— Эх, Тимка, — прервал его друг. — Патроны если кончатся, то новых не сделаешь. Пороха еще нет, наверное, раз луки, копья и мечи у всех. Газ для зажигалки тоже негде взять... А вот знания у моего папы и твоего есть. Мой лечить умеет, а твой в технике и кузнечном деле разбирается. Вот!

— Прав ты, сынок, конечно, — согласился и одновременно возразил Вячеслав. — Только вот для лечения лекарства нужны, которых здесь нет, да и лечу я буренок и другой скот. Людей лечить не приучен. Травы, конечно, знаю, как только не приходилось выкручиваться в свое время без лекарств, но...

— Но анатомию человека знаешь, — поправил его егерь. — Пластическую операцию обычной иголкой-ниткой провел. Даже не дрогнул, когда шил раненому лицо, да и сам ты это решил, а не просьбу мою выполнял. Так что каким-никаким, а лекарем в этом времени ты должен быть неплохим. Все-таки ветеринарный кончил, и практика была большая. Правда, на скотине, — улыбнулся он попытавшемуся возразить Вячеславу. — В ней ты вообще — царь и бог. Так что один плюс у нас есть.