Андрей Завадский - Реванш Страница 10

Возле "Хаммеров" переминались с ноги на ногу солдаты в полной экипировке, в касках, бронежилетах, со штурмовыми винтовками М16А2. Кто-то курил, кто-то хлебал большими глотками ледяную "Колу" из жестянок, другие просто разговаривали, с ленцой цедя слово за словом, будто берегли силы для чего-то намного более важного.

— Генерал, сэр!

Коренастый лейтенант вытянулся по струнке, увидев приближавшегося командующего Десятой легкой пехотной дивизией. Этот афроамериканский парень буквально пожирал глазами свое начальство, взгляд его светился почтением – ведь сейчас перед ним был человек, благодаря которому и сам лейтенант, и многие его бойцы живыми вернулись из иракского ада, и смогли уцелеть сейчас, сокрушив Россию, монстра, казавшегося совсем недавно непобедимым.

— Все готово, лейтенант? — сухо спросил Камински, кивком ответив на уставное приветствие. — Можно отправляться?

— Так точно, сэр! Все готово! Можем выдвигаться, как только вы прикажете!

Бывшая русская авиабаза в Раменском стала для Мэтью Камински вторым домом за те дни, что он провел здесь. После того, как русские сложили оружие, тут навели порядок, убрали следы недавних бомбежек, и теперь оставленные бывшими хозяевами казармы и ангары занимал американский контингент. Сам генерал, прибыв сюда из Тбилиси, еще ни разу не покидал пределы базы, на которой всегда, и днем и ночью, бурлила жизнь, шли какие-то работы, бегали люди, беспрестанно звучали чьи-то нетерпеливые команды. А теперь командующего Десятой пехотной ждала столица России – Москва.

— Едем, — приказал генерал, обернувшись к сопровождавшим его офицерам, самый младший из которых носил нашивки майора на полевом камуфляже. — По машинам!

Правая задняя дверца "Хаммера" захлопнулась с глухим лязгом – эта машина, единственная в кортеже из полудюжины таких же внедорожников, низких, широких, угловато-неуклюжих, не имела вооружения, поскольку была предназначена для командующего дивизией, а уж его всегда найдется, кому прикрыть огнем или даже собственным телом. И бронирование ее было значительно солиднее, чем на остальных "Хаммерах", предназначенных для взвода охраны – жизнь генерала стоила намного дороже, чем жизни хоть взвода, хоть целой роты.

— Трогай!

Водитель-сержант снял машину с "ручника", отжимая рычаг, и скрытый под бронированным капотом мотор, стадевяностосильный дизель объемом шесть с половиной литров, взревел, словно спущенный с привязи зверь, ощутивший свободу. Колона автомобилей двинулась к выезду из базы, стальной змеей лавируя меж постройками. "Хаммеры" миновали пропускной пункт, укрепленный на случай атаки каких-нибудь недобитых русских – из-за бруствера, сложенного из мешков с песком, вытянулся ствол крупнокалиберного пулемета М2НВ "Браунинг", готового встретить лавиной огня того, кто попробует без разрешения преодолеть охраняемый периметр. В эти минуты у пулемета дежурил только один боец – для того, чтобы нажать гашетку, этого было достаточно, а остальные, еще семь пехотинцев, кучковались чуть поодаль, не снимая рук с оружия и не забывая поглядывать по сторонам.

— Гребаный курорт! — Мэтью Камински недовольно нахмурился – после службы в Ираке, где любой прохожий, неважно, ребенок, женщина или древний старик, мог нести на себе двадцать фунтов пластиковой взрывчатки, а в кулаке сжимать детонатор, бойцы легкой пехоты расслабились. Чувство опасности мобилизует, а здесь царили мир и тишина, русские даже не пытались сопротивляться, став вдруг покорными, точно какой-то скот, а потому солдаты теряли бдительность. Возможно, вскоре это выйдет им боком.

Чуть в стороне от ворот, солидных, таких, что, кажется, и танком не протаранить, виднелась угловатая громада бронетранспортера "Страйкер" с установленным на крыше дистанционно управляемым "Браунингом" пятидесятого калибра – очень неплохое оружие против каких-нибудь повстанцев, а атаки с применением тяжелого вооружения здесь не ждали в принципе.

Появления генерала и его эскорта уже ожидали. Патрульный "Форд" российской дорожной полиции приткнулся на обочине, хрупкий, почти игрушечный на фоне тяжеловесной бронемашины, увешанной противокумулятивными решетчатыми экранами – простым и эффективным средством защиты от гранатометов. Едва первый "Хаммер" появился в проеме ворот, возле которых выстроились разом подобравшиеся часовые, из бело-голубого "Форда" не самой новой модели с проблесковыми маячками-"мигалками" на крыше выбрались двое в форме русской полиции.

— Старший сержант Колобов, московская милиция, — один из полицейских, непонятно почему называвшихся здесь милиционерами, то есть вооруженными ополченцами, наклонился к окну "Хаммера" и отдал честь, поднеся ладонь к козырьку форменной фуражки. — Нам приказано сопровождать вас, господин генерал!

— Следуйте в голове колонны! Держать максимальную скорость! Надеюсь, вы позаботились о том, чтобы расчистить путь? Вперед!

Как только ворота базы остались позади, водители внедорожников, получив приказ, до упора утопили педали газа, и "Хаммеры", разъяренно взревев моторами, сорвались с места. Эти громоздкие машины, весившие пять с половиной тонн, могли запросто выдать сто километров в час, и теперь буквально летели по пустынному шоссе. А впереди, предупреждая незадачливых автолюбителей, мчался милицейский "Форд", распугивая прохожих надрывным воем "сирены".

Колонна буквально ворвалась в город, еще не отошедший от ужаса войны, коснувшейся мегаполиса лишь самым своим краешком. Следы боев уже исчезли, да их немного и было – смелый рейд десантников из Восемьдесят второй дивизии, выковырявших из своего подземного убежища министра Самойлова, позволил избежать уличных боев, в которых, несомненно, обе стороны понесли бы чудовищные потери. Была иная альтернатива – стереть город в порошок непрерывными бомбардировками, ведь противовоздушная оборона Москвы была уничтожена в первый час воздушного наступления.

Бомбардировщик В-52Н "Стратофортресс" может за один вылет доставить к цели свыше двадцати двух тонн смертоносного груза, обрушив его на головы беззащитного врага с высоты четырнадцать тысяч метров – из-за облаков. Не встречая сопротивления в воздухе, можно было устроить настоящую карусель, так чтобы "бомбовозы" сменяли один другого. В этом случае жертвы были бы еще более ужасающими, но понесла бы их только одна сторона. К счастью, удалось избежать и этого, чему генерал Камински по-человечески был рад – наконец-то он вновь смог увидеть русскую столицу, увидеть ее целой и невредимой, хотя и внезапно обезлюдевшей, но во всяком случае не лежащей в руинах.

— Я здесь второй раз, майор, — усмехнулся Камински, обращаясь к сидевшему впереди, рядом с водителем, адъютанту, державшему на коленях мощный ноутбук в кевларовом чехле, заменивший прежние папки с бумагами. — Черт возьми, и не думал даже, что мое возвращение будет таким! Двадцать лет прошло, а Москва все так же хороша! Тогда только распался Советский Союз, и все мы, майор, были счастливы. Ожидание войны, державшее весь мир в напряжении, отступило, русские вдруг стали нашими друзьями, и мы тогда вовсю обменивались гостями, посылали всякие делегации. Это потом наступило отрезвление, мы снова начали бряцать оружием, а в те дни все просто радовались, что миру больше не грозит Апокалипсис. Я был тогда всего лишь юным курсантом Вест-Пойнта, и провел здесь всего три дня. Черт возьми, русские тогда показались мне отличными парнями. Это хорошо, что нам не пришлось теперь убивать их слишком много, хорошо и для них, и для нас!

Мэтью Камински любовался из окна стремительно летевшего по опустевшим улицам "Хаммера" видами русской столицы, на несколько мгновений забыв о своей миссии. И все же он видел – Москва изменилась за те недели, что прошли с подписания капитуляции Самойловым, теперь ожидавшим решения своей участи все в том же Раменском, под усиленной охраной. На улицах стало меньше машин, в десятки раз меньше, так что москвичи забыли о вечной беде своего города – кошмарных пробках, многокилометровых заторах, парализовавших жизнь всего города. Люди теперь предпочитали отсиживаться дома, а если уж очень требовалось куда-то съездить, пользовались "подземкой" – страх бомбардировок глубоко укоренился в их сердцах, а метро обеспечивало хотя бы видимость защиты. Здесь мало кто верил, что война завершилась так быстро.

— Полагаю, сэр, русские уже собрались, — произнес адъютант, обернувшись к неожиданно предавшемуся ностальгии командиру дивизии. — Наверняка ждут вас и гадают, зачем их туда согнали!

— Если они так быстро исполнили наш приказ – эти русские ничего не стоят, и их слова едва ли будут иметь хоть какой-то вес для всех остальных. — Мэтью Камински не ответил на ухмылку своего подчиненного, будучи уже целиком поглощен предстоящей миссией, делом, для которого явно был необходим кто-то более опытный, чем простой офицер, пусть и имевший опыт двух войн, а теперь еще и третьей. — Нам предстоит тяжелая работа, это потруднее, чем поражать цели на поле боя. Там хотя бы четко видишь, кто враг, а кто – друг. А здесь все иначе. Но мы, черт возьми, должны обеспечить здесь стабильность, и мы сделаем это!